Макс Мах - Короли в изгнании

«Еще час, ну два, и надо будет позвать слуг».

Из кранов хлынула вода, а Макс, отложив пульт, сделал глоток коньяка. Количество жидкости в стакане сократилось ровно наполовину.

– Ты знаешь, там, где мы были, тоже есть «Мартель».

– Не заговаривайте мне зубы, мой смарагд, – улыбнулась Лика. – Пахитосу хочешь?

– Не хочу. Ты беременна?

«Ну вот. Вопрос задан. А ты что думала? Он же бес, а не мужик, хоть и без Маски».

– Тебя это тревожит?

– Меня это радует. – Макс смотрел ей прямо в глаза и улыбался.

– А если это не твой ребенок? – Лика взгляда не отвела, но улыбаться перестала.

– То я все равно рад. – Макс тоже стер улыбку с лица. – За тебя… в первую очередь, и за империю – во вторую.

– Ты знал о?..

«Ну что тут скажешь? Он знает!»

– Только догадывался. – Макс протянул руку и нежно тронул кончиками пальцев ее щеку. – Во всяком случае, я думаю, что ты не позволила бы себе родить от кого-нибудь еще.

– Например, от тебя! – От его прикосновения ее снова обдало жаром, как будто бы и не было безумного вечера накануне. И Маска откликнулась моментально, раздувая вспыхнувшее пламя желания.

– Себя я в виду не имел, – сказал Макс, вставая и наклоняясь к ней. – Я вне конкуренции.

Он легко, как пушинку, и нежно, как цветок, достал ее из кресла и прижал к себе.

– Или ты будешь спорить? – шепнул он ей в ухо.

– Не буду. – Слова сорвались с ее губ вместе со стоном, а в следующее мгновение Макс уже закрыл ее рот поцелуем. Больше она ничего сказать не могла. Но говорить она и не хотела. Она хотела кричать и кричала, когда его губы позволяли ей это. В какой-то момент, как иногда с ней случалось, она взлетела так высоко, что, кажется, душа отделилась от тела. И она увидела, как бы со стороны или сверху, два причудливо переплетшихся тела и услышала свои стоны. И даже подумала, как хорошо, что работает глушилка, «а то мои вопли перепугали бы все ФСБ». Но мысль эта была легкая, не обязательная. Она ничего в ней не затронула и ничего не изменила. Появилась и исчезла, а Лика уже снова взлетала под облака…

Она окончательно пришла в себя в ванне.

Горячая вода обнимала ее со всех сторон, и пузырьки воздуха, стремительно «взлетавшие» сквозь толщу воды, ласкали ее расслабленное тело. И руки Макса, нежные, как дуновение весеннего ветра, его могучие и смертельно опасные руки лучшего танцора империи ласкали ее. Ей было дивно как хорошо в горячей воде. Ей было замечательно хорошо у него на коленях. Ее истома была отсветом той неги, которая, верно, ожидает людей в раю, и даже Маска притихла, как разнежившийся на солнышке сытый зверь.

«Она часть меня, а я… часть нее», – лениво подумала Лика, «просыпаясь», материализуясь, возникая из сладкого небытия в комфортном, но все-таки вещном мире.

– Ты страшный человек, Макс, – сказала она и услышала в своем голосе знаменитое норовское мурлыканье сытой и довольной жизнью кошки. Но не той домашней кошечки, которая только притворяется хищником, а сильного и по-настоящему опасного охотника, каким является барс. – Ты чудовище, Макс. Я чудовище, и ты чудовище. Мы разные чудовища, но я тебя люблю.

– Нет, милая, это я тебя люблю, – сказал над ее ухом Макс. Он умел говорить даже банальности так, что она сразу и безоговорочно верила каждому его слову. Тем более что она знала наверняка, эти его слова – правда. Все, кроме первого, потому что ни один мужчина – и Макс тут не исключение, хотя он и исключительный мужчина во всех других отношениях – так вот, ни один мужчина не может любить так, как любит женщина. А так любить, как любит она, не может вообще никто.

– Стыдись, Макс, ты говоришь с королевой! – сказала она и счастливо засмеялась. – А королева остается королевой даже нагишом.

– Нагишом ты даже больше королева, чем в коронационном платье. Но! – Его ладонь ласково коснулась ее груди. – Но…

– Моя грудь маловата для твоей ладони? – прыснула Лика.

– Но, ваше величество, – как ни в чем не бывало продолжил он, опуская между тем руку ей на живот. – Если вы настаиваете, я готов на компромисс.

– Макс!

– Компромисс…

– Остановитесь, сударь! Ваши векселя могут оказаться…

– Мои векселя? – Его голос набрал мощь, а рука сместилась еще ниже.

– Верю! – потрясение призналась Лика, почувствовавшая, что его… что он всегда знает, что говорит.

«Но это в последний раз, – решила она. – Пока я не поужинаю, не позавтракаю и не пообедаю, ничего больше!»

Она взлетела над ним в вихре брызг («Сейчас ты узнаешь, Макс, на что способен влюбленный барс! Сейчас ты узнаешь!»), развернулась в воздухе и упала снова к нему на колени, охватывая его торс ногами и сжимая ладонями его могучие плечи.

– Ты сам этого хотел! – выдохнула она, заглядывая в его потрясающие серые глаза. – Сейчас мы узнаем, из какого теста выпечен наш жемчужный Ё!

Она отпустила Маску и одним невероятно легким движением впустила его в себя. Такого безумства они не знали никогда. Просто потому, что Маска если и участвовала в их играх, то только – и всегда – как доброжелательный друг, но никогда не была полноправным участником. А сейчас… Сейчас Ликина страсть кипела в холодном и разрушительном Зазеркалье времени внутри времени, и это, несмотря на все ее опасения, была вовсе не чужая, заемная страсть. И наслаждение не было краденым. И блаженство было ее собственным, и ничьим больше. Оказалось, что возможно быть хозяином положения – «Хозяйкой!» – и при этом не потерять ничего из того, что могла ей дать близость с ее Максом. И Макс! Она видела – и глазами, и своим не человеческим видением – он с ней, он переживает то же, что и она, он чувствует, взлетает и падает вместе с ней, потому что они одно. Сейчас , в эти волшебные мгновения, они одно целое, как и тогда , в страшный миг прощания, когда она думала, что обнимает его сквозь время и пространство в последний раз. Одно. Целое .

– Сейчас я вызову слуг, и мы будем обедать, – сказала она непререкаемым тоном, когда все закончилось. – Если я не пообедаю, – добавила она извиняющимся тоном, – я начну есть себя… или тебя.

Она рассмеялась, и он засмеялся вместе с ней.

– Тогда зови слуг, – решительно заявил он, поднимаясь на ноги. Вода стекала по его великолепному телу и сверкала в лучах ярких ламп.

Она тоже поднялась, на секунду задержалась рядом с ним, любуясь двойным отражением в стенном зеркале, усмехнулась, встретив там пьяный и ликующий взгляд своих ошалевших от счастья глаз, и решительно переступила через край ванны. Первым делом она нажала клавишу вызова слуг на дистанционном пульте, и только потом, наугад выхватив из стенного шкафа первый попавшийся под руку халат, набросила его на себя.

– Твоего размера у меня ничего нет, – сказала она, в тревоге изучая содержимое шкафа.