Макс Мах - Короли в изгнании

Вообще говоря, план Зеро был придуман не просто на всякий случай, а на самый крайний, немыслимый, невероятный и труднопредставимый девять лет назад случай. На случай, если – непонятно, правда, с чего вдруг – все полетит в тартарары. Было решено всем вместе или порознь, это уж как сложится, прорываться в космос и уходить обратно на Землю. То ли навсегда, то ли на время, но лететь на Землю, а там видно будет. Когда все это придумывалось, они и сами шутили над своей паранойей, а вот и пригодились планы, и вышло, что ничего из сделанного втуне не пропадает, и никакая предусмотрительность не бывает лишней.

– Значит, уходим, – подытожила Вика быстрый, на скорую руку обмен мнениями.

– А что, есть другие варианты? – спросил Виктор, пытаясь рассмотреть во мгле подземелья Яну, оставшуюся вместе с другими девочками стоять в стороне под присмотром дамы Ё.

– На данный момент нет, – кивнул Макс. – Но мне от империи отказываться не хочется.

– Мне тоже, – согласился с ним Виктор. – Но делать нечего. Снявши голову, по волосам не плачут. Не так ли? Если никто не против, играем Зеро.

– Играем, – грустно улыбнулась Вика.

– Тогда так, – продолжил свою мысль Виктор. – Сейчас вылезем, и я сразу свяжусь с Йёю и бароном. Может быть, они уже что-нибудь нашли.

– В принципе у меня есть подходящий борт, – неожиданно сообщил Макс.

– Вот как! Что за борт? – сразу же встал в стойку Виктор.

– В группе Ярша есть такой тип – капитан Зуярша, – объяснил Макс. – Он аханк, но много лет работал с Яршем, все проверки прошел, печати легионерские у него стоят. Он Торговец. Борт у него зарегистрированный, «Жасмин» называется. И он сейчас на Тхолане должен быть. Если уцелел, конечно.

– Да, это было бы очень кстати, – задумчиво протянул Виктор. – Если уцелел.

Упоминание имени Ярша ему было неприятно. Темная эта история, не разгаданная полностью и по сей день, смущала разум и тревожила душу Виктора. Остальные, насколько он знал, тоже чувствовали себя неуютно, но, в конце концов, чем виноват капитан Зуярша? Тем, что когда-то, давным-давно, когда все они – ну, кроме Лики, конечно – тихо доживали свои искусственные жизни на Земле, здесь в Ахане его вербанул Рыжий Ярш? Так он много кого завербовал, и все эти люди вполне исправно служили компаньонам, даже не догадываясь, какой сукой был их прежний шеф и от чего он на самом деле подох. Так что ничем капитан перед ними не провинился и даже, напротив, мог сослужить сейчас службу, в которой все они нуждались. А значит…

– Хорошо, – сказал он, закрывая тему. – Вылезем наверх, и свяжешься с этим твоим торговцем. Пошли.

И они пошли.

За спиной тихо клацнули запоры тяжелой броневой двери, и Йёю остался один. Перед ним лежал просторный погруженный в полумрак операционный зал. 360 кубических метров пространства, украденного у горы и закованного в полуметровой толщины металкерамитовый кожух. Здесь царили мертвая тишина и кладбищенский покой годами никем не потревоженного мира. Мира взаймы. Йёю огляделся, припоминая, где здесь что, и не торопясь, прошел к письменному столу, стоявшему справа от входной двери. Как только он приблизился к столу, с потолка упал луч желтого «солнечного» света, и полумрак вокруг стола превратился во мглу, испуганно отпрянувшую от Йёю. Йёю невесело усмехнулся и, поставив на стол дорожную сумку, стал медленно вынимать из нее и выкладывать на стол вещи, которые неожиданно для самих себя превратились в последний привет утраченного мира.

Первой встала на стол тяжелая окованная золотом малахитовая шкатулка. Йёю щелкнул замком и откинул крышку. Внутри ларца лежали фамильные драгоценности герцогов Йёю. Сейчас в нарушение традиции здесь вместе лежали мужские и женские украшения. Их было мало, но зато это были подлинные сокровища, ценность которых определялась не столько величиной и количеством драгоценных камней или талантом и именем мастера, их создавшего, сколько временем, в течение которого они украшали герцогов и герцогинь Йёю. Вот это кольцо, например, узкую полоску невзрачной платины с одним-единственным среднего размера бриллиантом, его первый предок подарил своей невесте, отправляясь на Легатовы поля. [23]Во всяком случае, так гласило семейное предание. Откуда на самом деле взялось это кольцо, сказать было трудно, но когда 2487 лет назад был составлен первый из сохранившихся реестров сокровищницы, в нем уже было записано и оно. Под номером три. Йёю взял кольцо в руку и поднес к глазам. На внутренней поверхности кольца была выгравирована надпись. Только одно слово: «Люблю», и все. Традиция, помноженная на время своего существования, – сильнее разума, разрушительнее чувств.

Йёю бережно опустил кольцо на место, закрыл шкатулку и продолжил свой малый труд. Вещь за вещью появлялись из недр сумки и занимали место на тщательно оструганной поверхности деревянной столешницы. Последней он извлек из сумки кожаную папку малого формата, закрытую на нефритовые застежки. Взяв ее в руку, Йёю прошел к рабочему столу, сопровождаемый все тем же «солнечным» лучом. Не садясь, он положил папку с края стола и вызвал проекцию, запустив поисковую систему, настроенную на системы флотского информационного поля. Пока поисковики вскрывали внешние защитные оболочки коммуникационных систем Адмиралтейства, полевого штаба и других доступных ему источников, Йёю открыл встроенный в тумбу стола холодильник и достал оттуда керамитовый термос долговременного хранения. Широкий массивный цилиндр был маркирован датой, которая наступит только через шесть лет. Йёю удовлетворенно кивнул и вскрыл пломбы. Когда, сняв герметизирующую крышку, Йёю вынул из узкого горлышка плотно притертую пробку, над столом поплыл дивный аромат «Спокойствия Снегов». Долгую минуту Йёю стоял неподвижно, с наслаждением вдыхая изысканный аромат крепкой можжевеловой водки, потом налил себе немного в костяную чашечку и пригубил. Водка была превосходна. Даже крошечный глоток ее подарил ему тепло и каплю радости посреди бедствий, обрушившихся на него и на империю. Теперь Йёю мог сесть. Он неторопливо раскурил трубку, просматривая между делом каналы связи флота; сделал еще один глоток и, разделив проекцию на три независимые зоны, определил центральную под передаваемые связистами флота в режиме реального времени сводки для оперативного штаба генерал-губернатора Метрополии. Боковые же поля были замкнуты на необработанные потоки информации, идущие в аналитический центр Академии и в штаб Главного квартирмейстера. Оставшись доволен результатами, он сделал еще один маленький глоток, долил в чашку водку из термоса и взял наконец терпеливо дожидающуюся его внимания папку. Йёю расстегнул застежки, раскрыл папку и извлек из нее плоский керамитовый футляр, запечатанный его личными кодами. Раскрыв футляр, он вынул из него небольшой пакет, завернутый в алый шелковый платок. Перед тем как развернуть платок, он снова отпил из чашечки и только после этого извлек из шелка простой, без надписей, белый бумажный пакет, а из него – тонкую книжечку в кожаном выцветшем переплете. Бережно раскрыв книгу – а это был подлинник «Малого Послания», – он с чувством восхищения и трепета пробежал глазами по написанным от руки мелким, но четким почерком строчкам. Йёю знал эту книгу наизусть, но перечитывал множество раз в течение всей жизни, каждый раз находя в ней что-нибудь новое, созвучное его нынешнему настроению или обстоятельствам своей жизни в этот конкретный отрезок времени.