Виктор Бурцев - Охота на НЛО

— И что, они тут, у нас?

— Исполнитель приехал да и уехал. Они и не догадывались, что тут каша начнется… А ты как на этого толстуна напоролся?

— В буквальном смысле и напоролся. Я так понял, он к нам на автопилоте прибыл, да и попал бомжам на забаву. Еле отбил.

— А это что за рогоза? — Кактус кивнул на самодельную бомбу, изготовленную Хейти.

— Черт… Про нее-то я и забыл. Вроде бомба.

— Бомба? — недоверчиво скривился Кактус. — Кастрюля с калом…

— Ты еще спроси, что он хочет ею рвануть.

— А что? — Кактус понял, осекся. Помолчал. — Да, — сказал он, наливая водки. — И что мы будем делать дальше?

— А что грозит вот этому хулигану?

— Ма-аленький международный скандал. Практически незаметный. Ну не скажем же мы, что гражданин суверенной Эстонии прибыл к нам с тайной миссией взорвать летающую тарелку? Мог бы сам догадаться.

— Знаю я ваши методы. Сам сказал: труп в карьере…

— Слишком заметная фигура, — с сожалением посматривая на Хейти, сказал Кактус. — Хотя это было бы лучше всего. А так — попробуем прочистить мозги да и выдадим его начальству. Спецслужбы между собой всегда договорятся.

— Допустим. А со мной что будет? Труп в карьере?

— Дался тебе этот труп… Перейдешь к нам работать. Я похлопочу.

— Тебя как бы самого не поперли после этой истории. Похлопочу… — презрительно сказал Сергей. — А ведь договаривались честно. И на пистолет не смотри, все равно не допрыгнешь. А ситуацию я вижу так: жили вы не тужили аж с послевоенных времен.

Есть там польза от этого НИИ с его тарелкой — и не тарелка, кстати, а сигара — или нету пользы, это не мне судить. Но положение вещей всех устраивало. И потому, я думаю, господину эстонцу вы устроите какую-нибудь аккуратную аварию, соболезнования, скорбь на лицах… Я — сошка мелкая, меня можно как Зотова.

— Зотова мы не трогали, — поспешно вставил Кактус.

— А мне один хрен, вы или не вы. Так что меня уберут тихо и спокойно. Ваш генерал ведь не захочет, чтобы во вверенном ему регионе бродил мент, который знает больше, чем положено не только менту, а и самому генералу? Что будет с тобой, я сказать не берусь. Скорее всего, это зависит от меня и вот от господина Хейти. Если ты сумеешь нас красиво угробить, может, и останешься дальше барахтаться. Если нет — сам понимаешь… Иначе чего бы ты ко мне с отмычкой поперся? Рвение служебное так и брызжет из товарища майора…

Кактус ненавидяще смотрел на Сергея. Пистолет Хейти лежал на холодильнике, слишком высоко и далеко, чтобы достать его со стопроцентной уверенностью. Сергей знал, что майор попробует это сделать, обязательно попробует, только дождется более подходящего момента.

На полу заворочался Хейти, что-то буркнул, лязгнул браслетом часов о батарею. Плохо ему, наверное… Что с человеком сделали, падлы.

— Капитан, давай по душам… — начал Кактус, но Сергей его пресек:

— По душам уже было.

— Ты ж понимаешь. У меня работа не чета твоей.

— Ага. Ты родину бережешь, а я слежу, чтобы в подъездах не ссали, — равнодушно сказал Сергей.

— Не ерничай. Я честно говорю: сделаю все возможное. Я в этой истории задействован больше всех, так что рычаги кой-какие держу в руках. Поэтому советую мне доверять.

— Хорошо. Что дальше?

— Дальше мы грузим этого типа в машину, она у меня во дворе стоит, и везем к нам. Ты пишешь все честь по чести, ставишь автограф. Отпустить я тебя сразу не смогу, помариную немного, сам понимаешь…

— Гарантии?

— Гарантии? — переспросил Кактус, потянувшись за оливками. — Э-э… Эстонца держи!

Сергей всей массой обрушился в сторону Хейти, уже в движении сообразив, что попал, попал глупо, как последний дебил…

— Действие второе: те же и я! — Кактус, у которого из носа снова пошла кровь, держал в руке «глок». — Будешь еще торговаться, капитан?

Вам… Вам… Вам…

Что-то ритмично падает. Негромкий, но четкий такой звук.

И свет мерцает в такт этому звуку. Вам… Вспышка… Вам… Вспышка…

Даже и вспышкой-то не назвать. Просто становится светлее…

«И вроде сознания не потерял, — подумал Хейти. — Не потерял, а куда-то попал. Словно в тюрьму. Или в камеру».

Вам… Вам…

«И тела не чувствую…»

В связи с этой мыслью вдруг явился странный образ. Маленький ежик пробирается в молочно-белом пространстве, вытянув лапки перед собой.

Что это? Откуда?

«Ах да… Это такой русский мультфильм. Там еще слова были…» — Хейти задумался. Сейчас очень важно казалось вспомнить, что говорил маленький ежик. В тумане. Очень важно… Очень..

«Вот. И даже лапы не видно», — всплыл из глубин памяти осторожный шепчущий голос.

Хейти почувствовал, что неожиданно для себя пропитывается любовью и нежностью к этому маленькому зверьку, заблудившемуся в молочно-белом пространстве.

«Он чем-то похож на меня. Даже лапы не видно. И вроде бы не темно, а ничего не видно… Только в конце меня, похоже, не ждет медвежонок с можжевеловыми веточками…»

При мысли о можжевельнике в памяти возник немного грустный, но уже знакомый образ лейтенанта Мельникова. Он смотрел устало и молчал.

Хейти знал, что голос лейтенанта навсегда останется с ним. Так же, как и голос дедушки. И многих других… Которые никогда не вернутся.

«Где ты, дедушка? Я, кажется, заблудился в этом лесу…»

Ни слова в ответ. Тишина.

И только сходящее на нет: «Вам… Вам… бам… бам…»

Словно удаляющиеся шаги.

«Я остаюсь один… Черт, я остаюсь один! — Невыносимый ужас этой мысли навалился на Хейти. — Сволочи они все, гады… Я же не хочу…»

Бам… Бам… бам…

Как отсчет, как шаги уходящего караула времени» Бам… Бам… Бам…

Хейти открыл глаза.

Перед его лицом тикали часы. Секундная стрелка громко щелкала и дергалась на одном месте. Разбитое стекло провалилось внутрь и преградило времени дорогу.

Некоторое время Хейти тупо глядел на сломанные часы и на свою руку. Шевелиться не хотелось. Да и самочувствие было не ахти, в животе что-то перекатывалось, бурлило и журчало. Глазам было трудно сфокусироваться на чем-либо, кроме бьющейся в параличе секундной стрелки. Сквозь невыносимый гул доносились голоса, лишенные какой-либо смысловой окраски. Просто голоса, кто-то разговаривает.

«Где я? — лениво спросил себя Хейти, а потом вспомнил: — В России».

Память, словно врач, практикующий шоковую терапию, вывалила на него разом все, что произошло когда-то. Без купюр. Без наркоза.

Одной вспышкой.

Хейти увидел, как пускающим слюну идиотом, опутанный проводами, сидит он в кресле кабинета двести двенадцать, а костлявый человечек вводит что-то с клавиатуры. Стучит по клавишам, как профессиональная секретарша. А тот, что стоит рядом, приговаривает: «Не спеши. Не спеши…» Хотя, может быть, и не было проводов никаких, может быть, все было проще и прозаичней…