Александр Лыхвар - Западня

Вслед за своим командиром выскочили еще несколько человек, в том числе и Керон. Первое, что услышал Сальс, это были редкие очереди, раздававшиеся по ту сторону городской стены. С десяток человек, возившиеся возле стенобитного орудия, видя как стремительно развиваются события не в их пользу, со всех ног бросились наутек. Катор пустил им вдогонку длинную очередь, стараясь брать поверх голов. Те помчались еще быстрее, теряя по дороге оружие и доспехи.

Тем временем, по верхушке городской стены, к месту стычки бегом подтягивался отряд лучников. По мере продвижения отряда от него отделялись по несколько человек и оставались за массивными защитными зубцами стены, которые были построены не только снаружи, как в нормальных городах снаружи, но и с внутренней стороны тоже. Как только лучники достигали своего рабочего места, они тут же доставали из туго набитых колчанов первую стрелу, натягивали луки и бесстрашно высовываясь по пояс из-за своих укрытий, начинали стрелять в своих врагов. Стрелы градом посыпались сверху. Смелость, с которой они противостояли значительно более совершенной технологии, чем у них, поражала.

Маленький отряд из другого мира с ожесточением отстреливался. Решимости победить было предостаточно у обеих сторон. Под стеной шесть пулеметов и два импульсника работали не умолкая, оружие замолкало только тогда, когда нужно было заменить опустевший магазин. Лучники в свою очередь переставали стрелять только в двух случаях – либо в человека на стене попадала пуля, либо у него просто кончались стрелы.

Когда на стене количество лучников заметно уменьшилось, сержант жестом приказал двум солдатам выйти из-за прикрытия машины и попробовать открыть засов. Те хотя и без особого энтузиазма, но-все таки пошли. Керон и Истар остались рядом со своим командиром прикрывать вынужденных смельчаков. Пули с легкостью крошили сильно выветренный камень стены, отбивая куски крупного щебня, который сыпался вниз после каждого прохода пулемета. В отличие от крупных кусков, белая пыль, не смотря на не прекращающийся дождь, белой вуалью прикрывала раны на камнях, нанесенные временем и человеком.

Тяжеленное бревно засова не смотря на прилагаемые героические усилия, не хотело сдвигаться ни на миллиметр. Видимо оно как-то фиксировалось на своем месте, но как именно, когда в тебя постоянно летят стрелы, разобраться было невозможно. Ржавые скобы плотно охватывали узловатый, не имевший даже намека на обработку ствол дерева.

Стрелы градом сыпались со стены. Хотя почти все, кто составлял первый отряд лучников были уже в лучшем мире, но свежие силы все подходили и подходили. Пятиминутной задержки возле запертых ворот местным гвардейцам было вполне достаточно для организации вооруженного сопротивления. Керон, когда менял очередной магазин, заметил, что у сержанта из левого плеча торчит короткий обломок толстой стрелы, которую тот обломал чтобы та приносила ему меньше страданий. В жилет и шлем Керона то же несколько раз попадали стрелы, но ему пока везло – ни одна из них не попала в незащищенное место. Вдруг он получил неожиданный удар в спину, развернулся и обнаружил, что лучники зашли с тыла и обстреливают его и сержанта из-за низкого забора ограждающего бедные, приземистые домишки. Керон не раздумывая дал очередь по врагам. Воины Горталия видимо уже уяснили для себя связь между грохотом, который производило странное оружие пришельцев с рванными в клочья телами своих соплеменников и мигом попрятались. Вообще, как доказывает опыт десятков тысячелетий, человек – существо быстрообучающееся, и хотя он теряет усвоенные знания с такой же скоростью, с какой и способен приобретать, но это уже совсем другой вопрос.

У возившихся возле ворот солдат дела были не лучше. У одного из них стрела торчала из бедра, принося страшную боль при каждом шаге. У второго две стрелы сидели в правой руке, в плече и предплечье. Используя здоровую руку и зубы он их старался вытащить, ведя при этом отчаянную борьбу с бившими о сознание волнами боли. Одну из стрел ему удалось достать, правда ее наконечник остался глубоко в руке, вторую он решил не трогать вообще. Теперь его левая рука висела как плеть вдоль туловища, по пальцам тоненькими струйками стекала кровь, которую тут же смывал дождь. Он в отчаянии пытался справиться с тяжеленным пулеметом одной рукой, но из этого ничего не выходило.

Все это бросилось в глаза Керону, в коротких паузах между очередями, пока он взглядом искал очередную жертву.

– Давайте быстрее, – кричал сержант, стараясь перекричать работающие рядом пулеметы, – делайте что-то с этими воротами, а то нас тут всех перестреляют.

Наконец ребята возле ворот вспомнили о существовании гранат. Инданар, сидя в вездеходе, истошно вопил во всю глотку что-то воинственное. Водитель, которому платили только за ро, что он ездил, а не воевал, как мог успокаивал старика, но его удары еще больше заводили бесстрастного служителя культа. Старик все отчаянее демонстрировал свою радость близкого освобождения.

Крохотную площадь перед городскими воротами захлестнула волна неудержимой ненависти, так иногда явственно проявляющаяся в человеческих поступках и принципиально свойственная лишь человеку. Если бы у противоборствующих сторон не осталось никакого оружия, то они бы наверняка рвали бы друг друга зубами.

Наконец возившимся возле ворот солдатам удачи надоели попытки сдвинуть засов и они достали гранаты. Сложив их кучкой на исполинский ригель, они активизировали одну и метнулись прочь. Катор за шиворот тащил прочь раненого в руку собрата, хотя и у него из бедра правой ноги торчало оперение стрелы, увлекая за спасительный выступ стены. Как только они скрылись за стеной, прогремел взрыв, отраженное от высокой стены эхо понеслось куда-то в городские кварталы. Все кто находились под прикрытием вездехода разом посмотрели в ту сторону. Перебитое пополам бревно валялось в нескольких метрах от ворот, неподалеку валялись вырванные скобы, на которых он только что крепился, но тяжеленные ворота, способные сутки удерживать работу массивного тарана устояли, лишь правая створка слегка приоткрылась. Медленно оседала белая пыль.

– Все в машину! – Высунувшись из-за укрытия скомандовал сержант и получил еще одну стрелу в ногу. – Сволочи! – Закричал он и стал беспорядочно стрелять в разные стороны.

Пулемет замолк только тогда, когда кончились патроны, затем он заполз в салон и захлопнул люк. В его остекление тут же ударилось несколько стрел, оставив глубокие царапины в толстом стекле.

Увидев, что положение вещей несколько изменилось не в его пользу, Индинар сник. Его истерическое, ничем не сдерживаемое предвкушение победы как-то сразу улетучилось и без перехода, мгновенно, он погрузился в глубокую, безисходную печаль. Под его левым глазом наливался концентрированным фиолетовым тоном огромный синяк – работа рассердившегося на его поведение водителя.