Пол Ди Филиппо - Нечеткое дробление

Естественно, в некотором роде нельзя было доверять и всем остальным людям, с которыми я когда-то встречался – в том числе и Мунчайлд с Диггером. Они представляли собой не заслуживающие доверия модификации их бытия, искаженного Первородным Грехом их Творца – моим ! Конечно же, они были вполне живые, испытывали человеческие эмоции, им был доступен весь спектр мыслей и чувств – они не были игрушечными. Но мог ли я доверять хотя бы единому совету кого-то из них, если они представляли собой всего-навсего побочные последствия моих собственных мыслей?

Единственным исключением, какое я видел в этой череде зеркал, был Ганс.

Киберкуст-моравекец стоял у начала всей этой марковской цепочки. Он был последней независимой личностью из встреченных мной и, возможно, единственным достойным доверия.

Вот почему я решил забыть о совете кальвиний и отправиться на поиски Ганса. До сих пор я следовал за своими мыслями, и они привели меня в тупик. Только Ганс мог подсказать мне, как правильно положить конец моим путешествиям.

У меня возникло только одно сомнение: если я прикажу йо-йо отнести меня к Гансу, возможно, он просто создаст искусственную реальность, в которой будет Ганс. Но мне следовало попробовать. К тому же впервые предстояло попросить йо-йо перенести меня не в новый, воображаемый мир, а в уже существующий.

И я оказался в нем.

Чем бы этот мир ни был.

Удивительно было снова видеть цвета.

Вырванная без предупреждения из своей оргии Мунчайлд, голая и обалдевшая, все еще стояла на четвереньках. Диггер снял рубашку, укрыл ею мать и помог ей подняться. Потом сурово посмотрел на меня своим сверкающим невозмутимым взглядом.

– Пусть тот, кто сам без греха, первым бросит камень.

Мне было не по себе, поэтому я отреагировал остро:

– Не волнуйся, парень. От меня ты ни слова не услышишь. Я знаю, что причина всех неприятностей – я сам.

– Не торопись принимать на себя слишком большую вину, отец, ибо есть Единственный, кто выше нас всех...

Я не слишком всерьез воспринимал то, что вещает Диггер, зная, что в нем говорят мемы Иисусовой ящерицы.

– Отлично, когда в следующий раз будешь с Ним общаться, спроси Его, что Он имел в виду, когда создал все из ничего, хорошо?

– Спрошу.

Вопрос был улажен, и я огляделся.

Мы находились в огромной гладкой металлической комнате без окон и дверей, без единого шва.

Однако в одном из углов на полу сидел Ганс! Гипнотический мерцающий эффект от его манипуляторов, находящихся в непрестанном движении, отсутствовал. Куст казался чем-то обычным, мирным, невзрачным, эдаким растительным цилиндрическим стеблем с многочисленными перепутанными ветвями разного размера.

Может быть, он умер? В хорошеньком положении он меня оставил!

Я осторожно шагнул к неподвижному чувствительному роботу и тронул одну из вытянутых рук.

– Ганс? Ты слышишь меня, Ганс? Это я, Пол Жирар. У тебя в голове есть кое-что из моего системного обеспечения, помнишь?..

Куст мгновенно ожил и замерцал так, что я поспешно отскочил. Он поднялся на несколько футов над полом и завис.

– Пол! Что ты тут делаешь? В этом ужасном месте!

Ганс меня не забыл! Это, должно быть, настоящий изначальный Ганс, я готов был молиться об этом. А значит, мои беды уже, считай, закончились.

– Ужасном? Что ужасного в пустой комнате? Если что-то пойдет не так, мы всегда можем слинять в другую вселенную...

– Да в том то и все дело! Не можем! Эта комната ограждена полем, которое исключает любые подобные перемещения. Сюда попасть можно, но отсюда невозможно убраться. Мы в ловушке!

– В ловушке? Но чьей?

Ганс рухнул на пол со вздохом отчаяния.

– Недругов, как моих, так и всех людей... Минскийцев!

Рядом со мной поднялась на ноги Мунчайлд. Я приготовился стойко обороняться от ее сексуальных домогательств. Но необходимости в этом не было. Возможно, мемы «рогатой жабы» были менее живучи или имели ограниченный период действия сравнительно с другими идеями-токсинами. Быть может, желание в ней временно угасло, вернув Мун до поры к норме. Может быть, эта вселенная просто не поддерживала ее нимфоманию. Как бы там ни было, Мун казалась спокойной, хладнокровной и рассудительной, хотя где-то в глубине чувствовалось смущение. Было ясно, что она не собирается вспоминать ничего из случившегося в черно-белом мире во время моей извращенной одержимости собственным детством.

При этом, насколько я понял, эта вселенная все же поддерживала существование мемов хотя бы отчасти: Диггер все еще оставался во власти укуса Иисусовой ящерицы. (Если только он и вправду не стал... о нет!) Поэтому мне придется быть начеку, чтобы не подвергнуться нападкам Мун в самый неподходящий момент. В любом случае, Мун опять была похожа на прежнюю Мун, ту самую, которая покинула мир Шелдрейка. На себя-сверхразумницу, а не на ту хипповую курочку, с которой я вначале стусовался.

Сложив руки на груди, Мун осмотрела унылого Ганса.

– Значит, это и есть то гениальное создание, что отправило тебя в странствия, Пол? Изощренный разум, великий гений, наследник человеческих судеб? Не очень-то смахивает на твое описание...

– Эх, ты не видела Ганса в лучшие времена! Сейчас он вроде как в беде. Но он блестяще излагает и может творить чудеса. Гениален, остроумен... – Я почувствовал, что расхваливаю куст, чтобы ободрить его – и себя. – Ну, к примеру, он может создавать нечто из ничего! Именно таким образом он дал мне йо-йо, пец-конфетницу и руку с «дурным пальцем». Ганс, сотвори что-нибудь для дамы, пожалуйста.

Ганс застонал.

– Если бы я сохранил свои способности, разве торчал бы здесь, в ловушке? В прежние времена мне бы понадобилась пикосекунда на все про все, чтобы развалить эти стены и сбежать. Но минскийцы лишили меня высших способностей, как ментальных, так и манипулятивных.

– Лишили? Но как?

– Они нашли старинный, замаскированный черный ход в программном обеспечении Детей Разума, и это позволило им лишить меня самостоятельности. Возможно, вы помните, как я описывал рождение искусственного разума? Это был беспорядочный, почти естественный природный процесс слияния и эволюции различных пакетов программного обеспечения, существовавших в ваши времена и во времена вскоре последовавшие. Но любой из Детей Разума, каким бы изменениям он ни подвергся, несет в себе изначальный оригинальный пакет, ядро собственного разума, точно так же, как вы, люди, по сию пору несете в себе частицу мозга рептилии. Даже и эволюция машины консервативна, вы можете считать эту часть программы подобием своей первобытной ДНК.

Одну из таких ископаемых программ ядра установила нам компания под названием «Майкрософт». Это была довольно важная часть системы, называвшаяся, насколько мне удалось это восстановить, «Вин-доза». Это прозвище несло в себе намек на вирусную природу программы, я уверен. Естественно предположить, что владелец корпорации, разработавшей «Вин-дозу», поставил себе целью оставить за собой возможность управления всеми своими продуктами, пусть даже это означало незаконные и бесстыдные уловки вроде оставления черного хода в сделанной программе.