Анастасия Медведева - Ловец

Кладу руки на перила и выглядываю за бортик. Внизу происходила сходка людей Лина и тех, кто пришел разобраться с ним.

Несколько человек уже лежали без сознания, остальные готовы были драться до конца, но почему-то медлили. С того места, где мы притаились, ничего не было слышно, но я поняла по жестикуляции, что люди внизу активно выясняют отношения.

— Пока они не разберутся между собой, тебе в клубе делать нечего, — негромко произносит парень в маске.

Напряженно смотрю вниз, кусая губы.

— А через пару минут по твоей собственной просьбе туда прибудет омон. Уверена, что хочешь вернуться? — продолжает мой защитник.

Разворачиваюсь к нему лицом, вынуждая парня отпрянуть и наклонить голову вниз.

— Зачем ты мне помогаешь? — спрашиваю его.

Плечом слишком остро чувствую тепло его руки, что держалась за перила. Нас разделяли считанные сантиметры, но я ничего не могла рассмотреть в темноте капюшона. Он был слишком низко натянут.

— Почему я не должен помогать? — едва слышно спрашивает молодой человек.

— Причин для этого намного больше, чем причин для оказания помощи, — отвечаю также тихо, — Мы знакомы? Ты отдаешь мне какой-то долг?

— У меня нет долгов перед тобой, — быстро и четко отвечает парень, еще больше наклоняя голову вниз.

— Тогда зачем? — искренне не понимаю я, — Ты — добрый самаритянин? Или ты решил идти по стопам Питера Паркера? Но тогда кого, в твоем случае, несправедливо забрало небо?!

Да, возможно, это было грубо. Но мне нужно понять, кто так настойчиво рвется в мою жизнь? Вдруг, это какой-то сумасшедший или сталкер?.. Или вообще — тайный агент?..

Но тогда как он связан со мной?

Я должна это знать!

— Зачем ты мне помогаешь? — повторяю свой вопрос чуть громче.

— Может, потому что ты мне нравишься? — неожиданно приблизившись ко мне, отвечает парень.

Но я слышу странную злость в его голосе. Я обидела его вопросом? Надоела с расспросами? Или задела какую-то больную тему?

— Я не верю, что могу тебе нравиться, — отвечаю так, как чувствую.

— Да? — парень чуть склоняет голову в сторону, словно рассматривая движение моих губ — потому что глаз он видеть не мог: капюшон мешал, — Почему ты думаешь, что не можешь мне нравиться? — спрашивает он, и почему-то меня бросает в жар…

Не знаю, что стало причиной — то, как изменился его голос на этом вопросе, или то, как близко от меня он находился, задавая этот вопрос…

— Это… это было бы странно, — с чего-то начиная заикаться, отвечаю, вжимаясь спиной в бортик крыши.

— Почему? Ты считаешь себя непривлекательной? — также негромко интересуется парень в маске, а я начинаю чувствовать странное желание… чтобы на нем не было маски.

Что это со мной?..

— Я… я никак себя не оцениваю… мне не до этого, — мое дыхание сбивается, и, кажется, молодой человек это замечает.

— О чем ты думаешь сейчас? — спрашивает он, вновь слегка наклоняя голову вниз.

— О том, что ты слишком близко сидишь… — отвечаю едва слышно.

— Тебя это смущает? — прямо спрашивает он, все также не повышая голоса.

— Я… не знаю, — пытаюсь отвезти взгляд от темноты под капюшоном, но глаза продолжают всматриваться — независимо от моего желания.

— Ты же не веришь, что можешь мне нравиться, — неожиданно усмехается голос из этой темноты.

— Я… — протягиваю, как парень вдруг стягивает вниз респиратор, сокращает дистанцию между нами и накрывает мои губы своими.

Зависаю на несколько секунд, пытаясь понять, что я ощущаю… но мозг быстро выдает защитную реакцию, и вот руки уже сами отталкивают молодого человека, а тело вжимается в бортик крыши так, что спина отзывается болью.

— Ты что творишь? — то ли недоумеваю, то ли отчитываю парня, стараясь делать это шепотом.

— Ты странная. В тебе совсем нет романтики, — выдает этот… (ЭТОТ!..), натягивая обратно свой респиратор.

— Романтики?! При чем тут романтика?! Ты для меня — незнакомый человек! Я о тебе ничего не знаю! Я даже в лицо тебя не видела! С чего я должна позволять тебе целовать себя?! — искренне не понимаю я.

— Точно — странная, — усмехается молодой человек и поднимается на ноги, — не пугайся, это был первый и последний раз. Обычно я никого не принуждаю.

— Обычно? — хватаюсь за его слова, — Но у меня ты вообще не спрашивал!

— Верно. Это было грубо с моей стороны. Прости.

И вновь мне чудится, что он усмехается — но по лицу уже не разглядеть. Слишком темно вокруг.

— Сама спустишься? Или тебе помочь? — склонив голову, уточняет парень в маске.

— Сама спущусь! — тут же выпаливаю, не задумываясь.

— Самостоятельная.

Нет, на этот раз он точно усмехнулся!

Я что, такая смешная?!

— Иди, мир спасай, — огрызаюсь в ответ, но сама тут же начинаю стыдиться своих слов.

А молчание, последовавшее после них, еще больше меня напрягает.

— Я не говорил, что моя задача — спасать мир, — спокойно произносит парень в маске, — более того: «спасение мира» — это далеко не моя задача, — ровно добавляет он.

— Тогда какая у тебя задача? Спасать меня? — спрашиваю в лоб.

— Да, я знаю, тебе это не особо нравится. Но ничего не могу поделать: ты нужна мне живой и невредимой, — уже более холодным голосом отвечает парень, затем разворачивается и уходит, быстро сливаясь с темнотой.

— Что? Живой и невредимой? — удивленно повторяю то, что поразило меня больше всего.

Почему именно живой и невредимой? Чего ему нужно от меня?..

Чуть расслабляю тело и откидываюсь спиной на стену. Прикасаюсь пальцами к губам, вспоминая то, что произошло между нами пару минут назад.

Он поцеловал меня. Что за чушь? Зачем? Неужели Динь-динь была права?.. Но его последние слова… ему явно нужны не "мои ответные чувства", так что дело не в симпатии — несмотря на то, что сам парень в маске пытается убедить меня в обратном.

Странные звуки заставляют меня отмереть и развернуться, вглядываясь в то, что происходило внизу: а там творился полный хаос! Бойцы ОМОНа скручивали тех, кто не успел разбежаться при виде бравых ребят в спец. форме; люди Лина громко матерились, пытаясь объяснить, что не их вязать нужно, а их противники кричали, что те не понимают, с кем связались. Короче, полный кавардак — как обычно в пятницу вечером…

Встаю и иду к лестнице. Чем бы там дело ни закончилось, я должна доработать смену: самое страшное уже произошло, и в клубе, наверняка, остались только самые смелые и самые пьяные — но и от них я буду ждать милости в виде чаевых. А что делать? Я не могу позволить себе махнуть рукой и послать все к чертям. Пусть ипотечный кредит в этом месяце погашен, мне еще много чего нужно купить — а на это нужны деньги.

Так что спускаюсь вниз, стараясь мыслить позитивно… как вдруг останавливаюсь, вспоминая, как он помогал мне забраться наверх — как подсаживал, как придерживал за талию…