Алексей Пехов - Трещина [повесть]

На рассвете все трое быстро собрались и двинулись дальше на восток. Про Фляка никто ничего не сказал.

Я проснулся. Как всегда по утрам, меня охватило бодрое желание умереть до того, как я пошевелю хоть чем-то. К сожалению, этого никогда не удавалось и после же первой же попытки пошевелить рукой, я издал душераздирающий стон, свидетельствующий о моей ненависти к холоду, к боли в замерзших и затекших конечностях и к этому миру вообще. Тщетно убеждая себя в необходимости встать и размяться, я повалялся еще несколько минут, а потом вскочил и, все еще охая, побегал вокруг потухшего костра.

Порывшись в своем рюкзаке, я достал свой завтрак и с отвращением посмотрел на него. Я не мог даже сказать, что я завтракаю, к примеру, ящерицей, поскольку все съедобное (и часть несъедобного) давно слиплось в сумке, превратившись в однородную сероватую смесь. Завтрак, обед это или ужин зависело только от времени суток и от объема отрываемой массы. Закрыв глаза, я начал поглощать этот кошмар, стараясь не слишком дотрагиваться до него языком.

После трапезы я подождал несколько минут, а когда понял, что меня не стошнит, то поздравил себя с очередной победой над собственным желудком, встал и зашагал по цепочке следов, тянущейся на восток. Не сегодня-завтра я должен был их догнать.

Шаги монотонно звучали в раскаленном воздухе, голова была абсолютно свободна, и я ни о чем не думал. Солнце медленно катилось по небосклону, жара накатывала волнами, и невозможно было поверить в холод, преследующий меня прошлой ночью и в то, что следующей ночью он будет преследовать меня вновь.

Было часа два дня, когда я наткнулся еще на два трупа.

- По сто тысяч на брата, - почти пропел Толстый, - Да, ради этого стоит немного потерпеть. А ты уже знаешь, где мы будем прятаться, Ништяй?

- Есть там одно местечко, - неопределенно ответил Ништяй, - там и спрячемся, пока все не утихнет. Далеко только от городов, развлечений мало, - он хохотнул.

- Ну, это ничего, - благодушно заметил Толстый, - переживем. Зато потом с такими то деньжищами, мы погуляем. Ох, погуляем! Тебе не будет скучно в Пустыне, Нига?

- Не будет, - сказал Нига. Ему казалось, что он очень устал, хотя прошли они немного.

- И я так думаю, - охотно согласился Толстый. Что-то он разговорился, отметил Нига.

Некоторое время они еще шли молча, и Нига думал, как он будет тратить деньги, если все обойдется. Свой домик, это по любому. Потом обстановку туда нормальную. Надоело ему житье-бытье под крылышком у боссов. Постоянно в грязи и всегда устаешь. Жениться можно будет, думал Нига, детей завести. Спокойная жизнь, вот чего ему не хватало. Теперь он это понял. Спокойная жизнь. Всего-то ничего, просто выходить из теплого дома в утреннюю прохладу и смотреть, как восходит солнце. И не надо никуда торопится и что-то делать не для себя и бояться никого не надо. Спокойная жизнь.

- Зачем тебе деньги, Толстый? - спросил вдруг Ништяй.

Толстый поначалу замялся, а потом стал загибать один за другим пальцы.

- Ну, перво-наперво, это, конечно, дом. Чтоб было, где жить нормально, а не мотыляться по разным комнатушкам. Потом оружие. Куплю себе такого оружия, что ни одна сволочь не возьмет. Я слышал, в Рено продают плазменное, так оно с одного выстрела человека сжигает. Прикидываете? С одного выстрела! Потом...

- Откажись от своей доли, Толстый, - спокойно проговорил Ништяй, не сбавляя шага, - тебе не нужны деньги.

- Что?! - Толстый чуть не упал и потрясенно вытаращился на Ништяя, чего ты сказал?

- Откажись от денег, Толстый, - терпеливо повторил Ништяй.

- Да... как же это? По сто тысяч на брата, ведь... Почему?

Толстый все еще не понимал. Ниге вдруг стало нестерпимо скучно. Ветер Пустыни поднимал пыль и мел ее по земле. Нига ничего не делал и продолжал шагать вровень с Ништяем.

- Понимаешь, Толстый..., - Ништяй быстро подошел к Толстому и вдруг в руках у него возник короткий нож с блестящим лезвием. Ништяй воткнул его Толстому прямо в сердце. Толстый зашатался и начал неотрывно смотреть на нож, неуместно торчащий у него из груди. Его взгляд стал чужим, как будто он видел что-то, чего не видели Ништяй с Нигой. Потом он удивленно посмотрел на Нигу.

- По... сто тысяч... на брата... - Толстый упал. Больше он ничего не сказал.

Ништяй вынул нож и засунул его в ножны. После он посмотрел на Нигу. Нига смотрел на него.

- Хороший ты парень, Нига, - тихо сказал Ништяй и шагнул к нему. Нига продолжал неотрывно наблюдать за ним.

- Ей-богу, хороший парень, - Ништяй шагнул еще ближе и снова дернул за свой нож, метясь в грудь, но Нига заслонился рукой, и лезвие порезало только руку. Тогда Нига выхватил свой пистолет и выстрелил Ништяю прямо в голову. На руке выступила кровь. У Ништяя оставалось только полголовы. Он упал на песок и быстро умер.

Нига подошел к саквояжу, лежащему возле тела Толстого, взял его и пошел. Он пока не знал куда идет, но хотел уйти подальше от этого места, а потом подумать. Через несколько минут у него вдруг начала кружиться голова и он подумал, что это, должно быть, от усталости. И точно, вскоре Нига понял, как же сильно он устал. Очень захотелось спать. Нига начал было подыскивать себе место, где можно поспать, но потом просто сел и обхватил саквояж руками, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Тут к нему подошел Фляк, и Нига удивился тому, что тот, оказывается, жив. Потом Нига заснул.

Я стоял и смотрел на человека, сидящего на земле и обнимающего саквояж. Все. Не удалась моя грозная месть. Как обидно. Знал бы, не так торопился, а то, понимаешь, загоняли меня совсем, подлецы эдакие. Я подошел и осторожно высвободил саквояж из рук трупа, а потом начал черпать горстями неаккуратные кругляши металла, перекладывая их в свою темно-зеленую сумку. Монеты сыпались у меня сквозь пальцы. Вот так то. Поубивали, значит, из-за денег друг друга. Так это выглядело со стороны, но на самом деле убивали не они. Убивала Пустыня.

Вы, небось, думаете, я совсем рехнулся, но вот только я знал, что был в здравом уме. Это Пустыня убивала их одного за другим, вкладывая в руки отравленный нож, заряжая винтовки и вкладывая мысли об убийстве в голову. Это была взятка от нее, взятка мне, чтобы я уверовал в ее всемогущество и сдался, навсегда оставшись здесь и встречая такие красивые закаты.

- Не выйдет, - хрипло сказал я, глядя в небо, - не получится, сволочь. У меня есть еще дом. Мне есть куда возвращаться. И я вернусь.

Потом я подхватил тяжелую сумку, поправил висящий за спиной дробовик и пошел. Я шел домой.

Крики я услышал, когда еще только начинал подниматься на песчаную дюну. Громкие вопли удивления. Тут, как всякому здравомыслящему человеку, мне бы аккуратно подняться, приглядеться, а нет ли опасности, а не ловушка ли это? Но нет. Врожденное дурацкое чувство дурацкой честности и рыцарства, которому не место в этом мире заставило перейти меня на бег. Песок маленькими лавинами вытекал из-под моих потемневших от странствий кроссовок, поэтому приходилось быстрее перебирать ногами, чтобы не потерять точку опоры и не упасть. Кепка съехала куда-то на затылок, подставив мое загорелое лицо утреннему солнышку, уже начинавшему припекать. Сумка с деньгами все также зло и настойчиво стучала мне по боку, стараясь привлечь к своей драгоценной персоне немного моего внимания. Достала проклятая. Вот потерплю, потерплю и брошу! Один парень-дробовик меня радовал. Неприхотлив, всегда готов сказать свое слово, сейчас он крепко и надежно расположился в моих руках с взведенными курками. Мало ли кто кричал?