Андрей Черный - Total Dream

Наверное, я был прав насчет того, что это какое-то детское учреждение. Для чего тогда столько игрушек? Слоники, собачки, котики… Кроме того, они такие няшные. Мяу. Так и хотеться потискать. Зашел в другую комнату. Слабое освещение, почти ничего не видно. Нащупал на стене выключатель, клац. Посреди просторной продолговатой комнаты с высокими потолками стояло громадное цилиндрическое устройство, увешанное со всех сторон, будто новогодней гирляндой, всевозможными оптическими проводами. «Cable porn», так это называют? Аналогично, окна в помещении забиты. Вижу еще дверь в самом конце. Но что это за механизм? Для чего он? Думаю, лучше его не трогать.

Прошмыгнул мимо аппарата, и зашел в очередную дверь. Снова включил свет. Рабочий кабинет, наверное. Ряды открытых шкафов с бумажными архивами, роскошный стол из дорогого дерева, и аккуратно сложенные канцелярские принадлежности на нем. Нынче бумага задействована исключительно в нелегальной или секретной деятельности, когда нельзя допустить, чтобы данные утекли в Сеть. Только архивы чего? Подошел ближе к шкафу. В груде разных папок с бумагами я рассмотрел довольно толстую книженцию. На корешке написано: «Фотографии». А снизу мелким шрифтом: «Ведется с 2110 г». Я в будущем!

Открываю книгу. Первая страница — фотографии детей. Голые дети. Много голых детей. А что на следующей странице? Переворачиваю — то же самое. Наверное, это офис педофила? А может этот педофил — я? Под фотографиями что-то написано, вот под этой, например: «Диагноз: монголизм III уровня (лишние 12 пар хромосом)». А так бывает? На фотографии мальчик, лет 13-ти, на вид вполне здоровый. На другой фотографии стоит несколько девочек, тоже голых. Руки и ноги у них вывернуты в обратную сторону. Как они стоят? Что тут написано: «Три сестры: Маша, Аня, Катя. Диагноз: монголизм II уровня (лишнее 7 пар хромосом)».

Адский шум, который мне приходилось слышать прежде, пронзил мою голову. Я резко закрыл альбом и бросил его в сторону. Я слышал такое в бункере. Аномалия? Но это же совсем другой сон! Не могу идентифицировать источник этого кошмара. Такое ощущение, что он копошится прямо у меня в извилинах. Окружение начало искажаться, краски поплыли. У меня подкосились ноги — я еле стоял. В итоге не удержался и рухнул на пол. Шум все громче. Голова переполняется болью…

Я проснулся? Этот ужасный галдеж прекратился. Однако мой матрас значительно тверже обычного и… мокрее. Снова обоссался?! Открываю глаза: лежу плашмя посреди кабинета сраного врача-педобира. С недавнего времени кабинет порядком видоизменился. Стены покрылись ржавчиной, хотя это больше похоже на выцветшую засохшую кровь, а пол залит неведомой маслянистой жидкостью. Я попытался встать, но с первого раза не получилось. Ноги не хотели меня слушаться, точнее, хотели, но не могли. Неужели прослушивание русского рока имеет настолько серьезные побочные эффекты?

Попытался опять встать — в этот раз у меня получилось. Я еле поднялся и прислонился к багряной стене. Как-то прополз в дверь. То, что окружение изменилось — это я правильно подметил. Вместо гигантской машины в полу образовалась огромная дыра, прям дырища. С потолка свисали человеческие руки, ноги, головы, завернутые в прозрачные целлофановые пакеты. Сделав всего пару десятков шагов вдоль стены, меня ошарашил неистовый визг. Сравнение с резаной свиньей, пожалуй, довольно банальное, но именно так это и звучало. За моей спиной нарисовалась девочка лет 15-ти с короткими русыми волосами, полностью обнаженная. У той не было ног, она стояла на руках. Девочка опять открыла пасть, и издала этот ужасный душераздирающий звук. Я совсем растерялся. Фройляйн стояла и пырилась на меня, и внезапно… вцепилась зубами мне в ляжку. Я попытался сбросить инвалидку, но та крепко держалась зубами.

Как истинный джентльмен, я не бью женщин. Но как истинный боевой феминист, я бью женщин. Раздвоение личности — удобная штука, знаете ли. Я замахнулся (прим. в целях самообороны) и вполсилы заехал кулаком девочке по голове. Но она не отпускала, даже наоборот — еще сильнее стиснула зубы. Еще раз ударил — не помогло. В отчаянии я сунул руку в карман халата, и что-то нащупал. Скальпель! Кто носит в кармане скальпель? Скальпеленосец? Неважно. Я воткнул скальпель девочке в глазное яблоко — то смачно брызнуло. Она немного расцепила зубы. Я дернул за скальпель и замахнулся еще раз, но не попал, лишь черкнул ей по уху.

Раздался очередной малоприятный и тревожный звук, и девочка-ивалидка почему-то отпустила меня. Я толкнул ее ногой, и та кабанчиком покатилась в пропасть. Как водится, этот звук не предвещал ничего хорошего. В тот же момент из комнаты с кавайными игрушками хлынули толпы некавайных детей. Они были невыносимо уродливы. Их тела деформировались в реальном времени, из-под кожи сочилась липкая рыжеватая субстанция, лица отсутствовали как явление. Разнообразие флуктуаций поражало воображение: у одних были гипертрофированы части тел, у других — кожа покрыта огромными волдырями и наростами, у третьих — внутренности вовсе не являлись внутренностями. Наверное, истошный крик был своеобразным сигналом тревоги. Укусив меня, девочка дожидалась подмогу. Честно говоря, я такой себе эксперт по части иерархического устройства общины «детей-мутантов».

Расклад явно не в мою пользу. В шахматах подобную ситуацию называют «анальное изнасилование тройным фалоимитатором». Я бы сиганул в окно аки Джеймс Бонд, но окна-то заколочены. Омерзительный двухметровый младенец передвигался крайне медленно и неуклюже, но другие более мелкие «юниты» в ограниченном пространстве представляли реальную угрозу. Думай, думай… Я в помещении с огромной дырой в полу, один шаг вправо и я провалюсь. Впереди толпа разъяренных детей, а возвращаться назад нет смысла. Бороться с детьми бесполезно — они одолевают численностью. Попытаться прорваться к выходу, но ЧТО меня ждет там? Дать отпор? Если прыгну вниз — умру? Ведь боль здесь так реальна. Выхода нет — дети близко. Я прыгаю…

После серии громких щелчков, стена напротив меня разлетелась вдребезги. Дети застыли и посмотрели в ту сторону. В помещение зашло несколько людей в черных герметичных экзоскелетах с автоматическим оружием наперевес. Один из них нацелился на детей и хотел открыть огонь, но другой поднял руку и что-то пробубнил — я не услышал, что именно. Тот опустил автомат. Третий из них достал таинственный прибор, напоминающий дозиметр, что-то нажал, и комната покрылась ярко-голубым сиянием. Когда свет исчез, окружение стало прежним: огромная машина по центру, стены белого цвета, а не красного, только дыра в стене и куча измельченного бетона внесли некоторые изменения в интерьер. Дети исчезли. «Подрывники» направились в мою сторону…