Пол Ди Филиппо - Рот, полный языков

- Что, ваш бармен опять не пришёл?

Кинкас мрачно кивнул, поджав губы. Его густые усы сердито топорщились.

- Терпеть не могу увольнять людей, тем более с такими про­блемами, как у него с женой. И всё-таки, наверное, придётся.

Толстяк зачерпнул из миски горсть жареных семечек, красных как речная глина, бросил в рот и начал с хрустом пережёвывать.

- Никакой жалости - мой вам совет. Как вы думаете, за счёт чего я сумел так наладить своё дело, чтобы спокойно прохлаждаться тут с утра до вечера?

- Одно дело печатная мастерская, Иво, и совсем другое - гос­тиница, - вздохнул Кинкас.

- Ерунда! И там и там главное - твёрдая рука.

Непрошеная лекция вынужденно прервалась - Кинкас прини­мал у невозмутимой индианки очередной заказ. Быстро смешав в бокалах необходимые ингредиенты, он вновь повернулся к жир­ному пыхтящему Иво.

- В пятницу вечером, - начал тот новую тему, - мы собираем­ся всей компанией навестить сеньору Граку. Может, и вы с нами, Арлиндо? Рикардо, Белмиро, Януарио, Эштевао - мы все очень просим. Вам совсем не повредит немного развеяться. Грака обещала к концу недели новых девочек - если, конечно, пароход с Трёх Озёр придёт вовремя.

- Я подумаю.

- Подумаете? Да вы скоро лопнете от спермы! Сколько можно ждать? Ваша странная любовница никогда не вернётся, смиритесь с этим.

Кинкас угрюмо молчал. Потом повернулся и, присев на кор­точки, стал шарить в буфете, делая вид, будто ему что-то срочно понадобилось. Не дождавшись ответа, Иво пожал плечами и по­плёлся к друзьям на веранду.

В баре всё шло своим чередом. Через полчаса, протянув не глядя руку к полке и не найдя там ничего, Кинкас чертыхнулся и вышел через заднюю дверь. Через минуту он вернулся с подно­сом, полным только что вымытых бокалов. У стойки ждал новый посетитель. Увидев его, хозяин гостиницы вздрогнул, чуть не уронив свою ношу.

Приземистый мужчина в дорогом костюме из светлого льна и модной широкополой шляпе казался целиком вытесанным из камня. Голова его, похожая на булыжник, крепко вросла в могучие плечи. Грубое угловатое лицо, иссечённое ножевыми шрамами, повествовало об одержанных победах не хуже древней стелы с иероглифами.

Кинкас зашёл за стойку и опустил на неё поднос. Бокалы нервно звякнули.

- Какая честь, сеньор Реймоа! Не желаете ли выпить за счёт заведения? Что вам налить?

Поставив ногу в лакированном ботинке на сияющее бронзовое ограждение стойки, Овид Реймоа не спеша окинул взглядом фи­гуру хозяина. Потом проговорил, тихо, но внушительно:

- Сними рубашку.

Не имея ни малейшего желания пререкаться с этим челове­ком, Кинкас немедленно повиновался. Оставшись голым по пояс, он с облегчением отметил, что остальные клиенты все как один демонстративно повернулись к стойке спиной, опасаясь вмешиваться в дела сильных мира сего.

- Значит, не врут... - Реймоа задумчиво поднял брови. Потом протянул через стойку руку, на которой не хватало двух пальцев, и взял Кинкаса за локоть. - Где она? Где эта ведьма?

- Не имею понятия, сеньор... - железные пальцы чуть-чуть сжались, и Кинкас сморщился от боли. - Клянусь, это правда. Разве я дал бы такому сокровищу ускользнуть от меня, если бы знал? Она исчезла и ничего не сказала.

Белый отпечаток пальцев на загорелой коже медленно темнел, наливаясь кровью.

- Если она вернётся, скажешь мне.

- Конечно, конечно, сеньор, разве я способен...

- А пока её поищут мои люди. Фотография есть?

- Что вы, сеньор, откуда же мне...

- Тогда опиши внешность.

Кинкас с готовностью принялся перечислять многочисленные прелести сеньориты Йеманы. Рассказ грозил затянуться, и Реймоа пришлось вмешаться.

- Всё. Ясно. У меня и других дел хватает.

- Спасибо, что зашли, сеньор Реймоа! - поклонился Кинкас удаляющейся спине.

У выхода Реймоа обернулся.

- В эту пятницу моей дочери исполнится пятнадцать. Мы празднуем её первый выход в свет. Вы получите приглашение.

- О! Для меня будет великой честью, сеньор, получить воз­можность поздравить сеньориту Дарсиану!

- Разумеется.

Прошло немалое время, прежде чем хозяин гостиницы доста­точно пришёл в себя, чтобы одеться, да и потом ещё не меньше четверти часа не мог унять дрожь в руках. Между тем волна посетителей успела отхлынуть, сменившись мёртвым штилем послеобеденной сиесты.

Кинкас тряхнул колокольчик, подзывая официантку. Она тут же явилась с привычным «клик-клик», полная первобытной грации, и встала перед хозяином, скромно потупив глаза.

- У сплетников на веранде полный кувшин?

- Да, сеньор.

- Тогда пошли.

Служебный коридор привёл их к запертой двери. Выбрав ключ из тяжёлой связки, Кинкас открыл её. В комнате на ветхих дощатых поддонах рядами лежали мешки с мукой и сахаром, образуя мягкие диваны по колено высотой, обтянутые джутовой тканью, между которыми оставались лишь узкие проходы. Вдоль стен тянулись полки, забитые разнокалиберными банками и бутылками. В воздухе склада, несмотря на регулярную и тщатель­ную уборку, стояла причудливая смесь всевозможных запахов, не лишённая, впрочем, приятности. Свет попадал сюда через ок­но под потолком, забранное толстой решёткой.

- Раздевайся, Иина.

Индианка не заставила себя ждать. Стянув блузку и юбку, она бросила их на одну из полок, оставшись лишь в чулках из грубо­го хлопка и высоких кожаных туфлях. Её остроконечные груди согласно обычаям племени украшала чёрная татуировка - загадочные извилистые линии и завитки.

- Ложись, - скомандовал Кинкас, расстёгивая брюки.

Краснокожая одалиска опустилась на край мешка, потом от­кинулась назад, раздвинув ноги и упершись каблуками в выступающие швы. Сквозь её внутренние половые губы были продеты два плоских отполированных кольца из лазурита. Под действием их веса губы соблазнительно раздвинулись. Женщина приподня­ла зад, устраиваясь поудобнее, и кольца, качнувшись, ударились друг о друга, издав характерный стук.

Кинкас шагнул вперёд и лёг на индианку. В надежде возбу­дить пока ещё вялый пенис он принялся лизать её разрисованные груди и целовать тёмные набухшие соски оттенка пальмового масла. Через несколько минут, помогая себе рукой, ввёл член во влагалище и начал толчки. Привычно изображая лицом неземное блаженство, Иина опустила руки и, продев по указательному пальцу в каждое из колец, растянула половые губы в стороны. Однако, несмотря на эту соблазнительную деталь и загадочное магическое слово «гуликава», которое то и дело шёпотом повторяла индианка, все усилия хозяина гостиницы привели лишь к медленному, но необратимому увяданию его воспалённого от бешеной скачки полового органа. Удовлетворения достичь так и не удалось. Обречённо вздохнув, Кинкас поднялся на ноги.

- Одевайся и иди работай, - буркнул он, глядя в пол.