Пол Ди Филиппо - Рот, полный языков

Возле раковины. С надежно зажатым между сведенными вместе коленями портфелем. Накачав в ладонь некоторое количество опалесцирующего мыла цвета дешевого розового вина. Намыливая руки. В то время как колтунобородый, многослойнорубашечный сосед справа балансирует, стоя на одной босой ноге. И погрузив в резервуар вторую необутую конечность. Совершенно черную от въевшейся уличной грязи. При виде которой Корсо внутренне вздрагивает. Но эту первоначальную реакцию можно назвать еще довольно мягкой. По сравнению с эмоциями, затапливающими его, когда нога покидает раковину отмытой. Поскольку эта нога не может принадлежать человеку. Ни в каком полете воображения - даже столь натренированного, как у Корсо.

Вонючая вода ручейками стекает в слив. Лишая оттертую ногу, словно обнажившуюся из-под обертки рыбную палочку, ее маскирующей оболочки. И открывая нечто похожее скорее на конечность страуса. Жесткие желтые кольчатые костистые пальцы. Заканчивающиеся когтями. Способными с одного удара выпустить кишки. И шпора на лодыжке. Также потенциально смертоносная.

Отпрянув от раковины. Капая мыльной водой на свои лучшие брюки. Двигаясь словно колченогий в героической попытке предотвратить падение портфеля на кишащий заразой пол. А тут еще и этот ханыга с птичьей ногой принялся обижаться. При виде столь откровенного отвращения. Столь не по-джентльменски выраженного.

- Эй, приятель, в чем проблема.

Корсо ищет подходящих слов для вежливого ответа. Но в замешательстве не способен связать воедино даже двух умиротворяющих слогов. Так что в конце концов лишь неловко бормочет:

- Ваша нога.

Бродяга рассматривает свою поднятую ногу, по-прежнему погруженную в резервуар, но находящуюся теперь ниже изменившегося угла зрения Корсо. Свежеотмытую от своей грязевой маскировки. Благодаря чему обнажилась ее скрытая инаковость.

- Ну да, с виду, конечно, не очень-то. Но, боже мой, как ты подпрыгнул, можно подумать, будто я какой-нибудь пришелец.

Что, разумеется, и является собственно проблемой. Вот только теперь больше не является. Проблемой.

Поскольку бродяга-бомж вынимает ногу из ее ванны. И обнаружившийся предмет замешательства Корсо оказывается полностью антропоморфным. Покрытым струпьями, потрескавшимся, с ороговевшими ногтями, все верно. Но более ничем не замечательным.

Корсо приходит в себя. Насколько это возможно.

- Приношу свои глубочайшие извинения. Прошу вас, примите это пожертвование на будущее лечение и восстановление вашей ноги.

Корсо предлагает ему пятидолларовую банкноту. Извлеченную из кармана брюк. В процессе извлечения отчасти вытерев по крайней мере одну руку. Способом, более чем не подобающим его лучшим брюкам. На которых теперь красуется мокрое пятно. Гораздо ближе к паху, чем хотелось бы.

- Ого. Спасибо, приятель.

- Не стоит благодарности.

Бумажные полотенца из раздаточного лотка завершают водные процедуры Корсо. Хотя некоторая липкость от мыла остается, не отполосканная до конца из-за неловкой ситуации. Он поворачивается, чтобы уходить. Но не может побороть искушение кинуть один прощальный взгляд назад. И видит, как бродяга заново надевает изодранный носок. Каковой предмет туалета имеет на себе стратегически расположенную дыру. Позволяющую шпоре без помех выпирать наружу.

Корсо качает головой. Ему следовало ожидать каких-нибудь испытаний подобного рода. Поскольку это не первый раз, когда реальность играет с ним шутку. Словно лживая шлюха.

И если бы его еще раз спросили в чем его проблема он обвинил бы во всем открыто, хотя, возможно, и несправедливо, свой род занятий: научную фантастику.

Минуло уже двадцать лет. Два десятилетия, как он пишет научную фантастику. А до этого, разумеется. На протяжении двух предыдущих десятилетий. Он ее читал. С юных лет посадив себя на эксклюзивную диету. Бульварные приключенческие романы. Изощренные экстраполяции. Космические оперы, антиутопии и технологическая фэнтези. Миллионы слов, определивших его взгляд на мир. Неотвратимо. Словно множество рук, мнущих сырую глину, придавая ей грубые формы. И затем обжегших. В гончарной печи, топливом для которой служила паралитература. Так что даже впоследствии никакой другой род литературы уже не мог оставить внятного отпечатка. На керамике его мозга.

Затем явилась юношеская мечта. Обстоятельства рождения которой позабыты. Затеряны в туманах его одурманенной научной фантастикой юности. Но быстро превратившаяся в вездесущий позыв. Писать то, что он любил. Несмотря на то, что никто не приглашал его делать это. Фактически, скорее перегораживая ворота. С винтовками, взятыми наперевес стражами жанра. Тяжелые годы ученичества. Сотни тысяч слов. Тщательно скомпонованных. И затем прочитанных и отвергнутых. Жестокосердными редакторами. Сочащимися горчичным газом своей ужасающей проницательности. Перефразируя Гинзберга. И попутно доказывая, что Корсо Фэйрфилд способен цитировать. И других авторов, кроме Азимова, Брэдбери или Кларка. А-В-С жанра. Разумеется, давно вытесненные более молодыми именами. Однако до сих пор являющиеся волшебными талисманами для невежественных и непосвященных.

Продвигаясь вперед микроскопическими шажками. Понемногу начиная лучше понимать себя. А также из чего слагается рассказ. Отлаживая инструменты. И вот наконец - первая публикация. Экстаз, вскорости сменившийся отчаянием. От осознания того, насколько тяжелым обещает быть этот путь. И однако не сдаваясь. Дальнейшие публикации. На более выгодных условиях. Затем контракт на книгу. Роман под названием «Космокопия». Позволивший ему оставить постоянную работу. Управляющим в книжном магазинчике, совмещенном с баварской пивной. Названном с беспредельной фантазией. «ЧАПТЕР И ВЮРСТ».

И Дженин всю дорогу так помогала ему. Вышла замуж еще в колледже. Всегда верила в него. Радовалась тому, что он наконец-то начинает добиваться успеха. Даже посещала различные собрания. В отличие от большинства научно-фантастических супруг. Которые скорее позволят сделать себе трахеотомию столовой ложкой. Чем встречаться со странного вида и причудливого образа мыслей читателями, на чьей необходимой и даже зачастую приятной поддержке основывается выход книг. Не говоря уже о встречах с раздраженными и измученными соратниками. Глубоко погруженными в свои стаканы. И выглядывающими из-под поверхности жидкости с несчастным видом утопающих жертв.

И будущее, которое, как казалось, простиралось вперед, будучи вполне светлым, несмотря на интенсивный труд. Вплоть до недавно случившегося у Корсо запора. В результате совершенной неспособности справиться с авторским отсутствием веры. В собственные представления. И видение. И даже избранные средства. И аванс за просроченный проект уже давно истрачен. На замену отстойника, поездку на Бермуды и новую трансмиссию. А последнее направило часть еще не заработанного будущего гонорара Корсо за «Дуло Черной Дыры» прямиком в карманы вероломного Джека Снайпера. Который с готовностью оказался рядом, чтобы спасти Дженни, когда она покидала борт Космического Корабля Корсо Фэйрфилда. Осаждаемого паразитами сознания с Деменции-VII.