Дмитрий Шмокин - Проклятый код

Он грустно усмехнулся.

— Мой сын несколько лет назад умер. У него была редкая генетическая болезнь. Органы один за другим отказывали. Моей зарплаты полицейского едва хватало на лечение. И он умер. Я пытался забыться в работе. Я знаю, что ты мог бы ему помочь, если бы я встретил тебя раньше. Ты бы ему мог помочь? — он поставил бокал, — Если бы он сейчас был еще жив.

— Думаю да, я бы смог ему помочь. Я бы сделал все возможное чтобы помочь твоему сыну.

Гаетан Дефоссе кивнул и несмотря на то что в кафе, было тепло, запахнул плащ, словно его знобило. Мы молча сидели, каждый думая о своем.

— Я работаю в полиции уже больше восемнадцати лет и всякого повидал. Знаешь, что я четко уяснил за это время?

Я молчал.

— То, что все такие преступления с отсутствием достоверных улик, с кучей невнятных свидетелей, труднообъяснимых странностей. Жертва, которая пала мертвой, как бы случайно. Неясный противоречивый мотив преступления. Смотришь на все преступление в целом, удивляешься его курьезности, особенно нелепости использования устаревшего типа оружия… — Гаетан устало положил ладонь на лоб, чуть помедлив, запустил пальцы волосы, зачесывая пятерней их назад, — это все предвестники одной большой задницы, для какой-то одной заинтересованной стороны.

Он положил передо мной кусок инертного аэрогеля. В небольшом прозрачном кубике поблескивала медью обычная пистолетная пуля калибра девять миллиметров.

— Гильзу мы не нашли. Возможно, преступник забрал ее собой, так же как и оружие, но повторяю это маловероятно. Сейчас на пуле отсутствуют следы нарезки, но они были. Молекулярный анализ это подтвердил. Поэтому мы не можем установить ни тип огнестрельного оружия, ни тип оборудования на котором оно было произведено. Мы даже не сможем произвести опытный выстрел боеприпасами из неустановленного типа оружия. А в итоге определить точное месторасположение стрелявшего, а также точное месторасположение потерпевшего в момент выстрела. Но я думаю, ты уже понял кто убийца.

— Я могу осмотреть пулю?

Гаетан вытащил из кармана и протянул мне специальный пинцет, чтобы извлечь пулю из аэрогеля. Я вытянул конусовидный кусочек металла. Освободившись от инертной среды, поверхность пули, стала меняться, ее четкие контуры размылись, образовав медное облачко со стальной сердцевиной. Через долю секунды пуля снова обрела четкие контуры. Несколько раз, блеснув прошедшими по ее поверхности микроволнами, она снова стала размываться облачком и снова приняла четкую форму. Так она и пульсировала зажатая кромками пинцета.

— Как ты думаешь, что происходит с ее структурой? — тихо спросил Гаетан.

— Я думаю, она пытается принять некую форму, но не может чего-то ей не хватает.

Пуля была по-настоящему удивительной, самая невероятная пуля, что я видел до этого.

Я провел ладонью над исследуемым предметом. Неромод с помощью импланта провел анализ объекта. Обычная медная пуля с железным сердечником, вот, только радиоактивность идентичная той, что была под куполом. Как только я вернул пулю обратно в аэрогель, она сразу же стабилизировалась, перестав расплываться.

Настала моя очередь.

— Та радиоактивность под куполом, она абсолютна, не характерна для радиоактивного фона Земли. Она содержит в самых минимальных количествах альфа-частицы ядер гелия, что испускает наше Солнце, но в основном она содержит нейтроны, электроны и позитроны, присутствует гамма излучение. Такое более характерно для космических лучей, что идут из недр Вселенной, также для темной материи наполняющей пространство или даже возможно антиматерии.

— А что является их источником чаще всего? — Дефоссе озадачено смотрел на меня.

— Чаще всего они формируются взрывами сверхновых, когда идет интенсивный процесс образования различных элементов, начиная от гелия и заканчивая ядрами тяжелых металлов. От пули идет тот же фон. Она часть той радиоактивности, что еще сохранилась под куполом.

Французский полицейский изумленно уставился на меня, карандаш, которым он любил постукивать по блокноту, застыл в сантиметре над его поверхностью.

— Ты хочешь сказать, что там взорвалась сверхновая что ли? Этого не может быть.

— Нет, конечно же. Какой-то очень сходный с этим процесс. А ты посмотри на пулю. Ты нечто подобное хоть раз видел в своей жизни? Вывод такой — никто не проносил оружие, оно было создано прямо на месте в момент выстрела и престало существовать также в момент выстрела. Оно существовало и его не существовало.

Раздался щелчок падающего карандаша, и потрескивание его граней, когда он катился под стол. Лицо Гаетана Дефоссе застыло японской маской удивления биккуримэн, смесь двух выражений — удивления и напускной глупости.

— Что, ты, такое, черт побери, несешь? — с трудом выдавил он из себя

— Если моя теория верна, я думаю, мы столкнулись с совершенно новым типом оружия, основанного на морфологических молекулярных заимствованиях. Нам нужно еще раз опросить свидетеля S345\11.

— Тогда двигаем, — сказал Гаетан.

Семнадцатый округа города Парижа Батиньоль-Монсо улица Флоранс, в одном из престижных домов, на последнем этаже, одноэтажные, но достаточно приличные апартаменты, занимал Марселон Аббадье в прошлом неплохой футболист, а сейчас владелец нескольких небольших носочных фабрик, успешно конкурирующих с китайскими производителями. Его жена Катрин Бриан известный хирург пульмонолог одна из совладельцев предприятия по производству известных хирургических роботов «Rotobes médicaux Gérald».

Гаетан предварительно позвонил и договорился о встрече.

Нас встретил сам Марселон Аббадье. После обычного приветствия и знакомства хозяин дома попытался обозначить формат общения, упоминая, что он уже общался с полицией и не располагает достаточным временем и желанием для продолжения общения.

— Месье Дефоссе, мы рассказали полиции все что знали. Я очень сожалею, что был участником этих событий, я и Катрин хотим, как можно быстрее забыть об этом. Я отвечу на два, три ваших вопроса, но не более. Для нас это крайне неприятные воспоминания.

— Прошу прощения месье Аббадье, но открылись некоторые обстоятельства, которые требуют именно вашей гражданской помощи. Без вашего участия мы не сможем продвинуться в раскрытии преступления, — Гаетан Дефоссе подстроился под тон собеседника.

Аббадье миролюбиво кивнул и сделал жест, ладонью приглашая нас в гостиную.

— В своих показаниях вы упоминали о странном, малопонятном событии, когда ваша жена утеряла, часть дорогой вам броши.

Марселон Аббадье удивлено поднял брови.

— Какое это может иметь значение для следствия?

— Вторая половина броши у вас?