Энн Кэрол Криспин - Трилогия о Хане Соло

— Их? — подозрительным эхом откликнулся телохранитель. — Ссколь много ессть их?

— Мм... ну... видишь ли...

Хан скривился и замолчал. М-да, хорошенькое начало.

— Одна, — сознался он. — Паломница 921. Та, с которой мы познакомились на фабрике. Любопытно посмотреть, как она выглядит на самом деле, при свете.

Тогорианин понятливо кивнул:

— Аххх да-а... Мууургх хорошо понимать шелание пилот.

Щеки стали такими горячими, что Хан боялся к ним прикоснуться — не обжечься бы. Хорошо еще, что телохранителю, кажется, неизвестны признаки человеческого смущения.

Дружище Мууургх, знаешь что? — Соло торопливо сменил тему. — Еще и года не прошло, как ты выучил общегалактический, а и не подумаешь. Говоришь ты прилично. Но вот с местоимениями и падежами — просто беда. Мне как-то не приходило в голову изображать школьного учителя, но...

Они неторопливо шли по дорожке, а Хан добросовестно вспоминал правила грамматики, касающиеся хотя бы местоимений.

В трапезной толкался народ. Хан в сопровождении телохранителя бродил по просторному залу и мучился вопросом, сумеет ли он узнать свою новую знакомую без инфракрасных очков. Волосы девушки скрывал бесформенный колпак, и пилот понятия не имел, какого они цвета.

Обед заканчивался, а он все еще не отыскал 921-ю. Может, ее гут и вовсе нет? Может, она ест в другую смену? Но вроде бы все гуманоиды обедали вместе.

Да вот она... точно она! Хан не мог объяснить, откуда взялась уверенность, — но девушка как будто повесила на шею табличку «Паломница 921».

А она выше ростом, чем он думал, и стройнее. Хотя обычно такое состояние называется истощением. Скулы девушки чересчур выпирали, глаза на болезненно бледном лице казались огромными.

Но, тощая или нет, она все равно была прекрасна. Не красива в классическом смысле: подбородок слишком тяжелый и квадратный, нос слишком длинный. Но прекрасна... о да.

Глаза 921-й были сине-зеленые, опушенные длинными темными ресницами. Из-под колпака выбивались короткие прядки золотисто-рыжих кудрей цвета кореллианского заката.

В трапезной стояла тишина: уставшие после долгого рабочего дня паломники говорили мало в предвкушении Возрадования. Но сидели все вместе, толпой.

И только 921 -я ела в одиночестве.

Хан видел, как она возит ложкой по миске, но не стал порицать девушку; он лишь взглянул на неаппетитную кашу-размазню, вялую зелень и кусок черствой лепешки, как взбунтовался желудок. Еда даже пахла отвратительно. Если без обиняков, она воняла так, будто испортилась еще вчера. Морща нос, Хан отодвинул стул и уселся напротив паломницы, походя отметив, что Мууургх подпер стенку неподалеку, не спуская внимательных глаз со своего подопечного.

921-я — («Нет, я добьюсь, она скажет мне свое имя!») — подняла голову; бирюзовые глаза девушки расширились, когда паломница узнала пилота. Хану это понравилось сверх всякой меры. Он расплылся в ухмылке:

— Привет! Видишь, я опять тебя нашел.

Пару секунд его рассматривали круглыми удивленными глазами, потом взгляд их вновь уперся в тарелку. Хан наклонился к девушке:

— И что у нас на обед? М-да, экстаза не вызывает. Но даже с невкусной едой можно сделать еще кое-что, кроме как размазать по миске.

Паломница покачала головой.

— Прошу тебя, уходи, — едва слышно прошептала 921-я. — Мне не разрешается с тобой говорить. Ты не из Единых.

— О, еще из каких единых! Самый что ни на есть единый и неповторимый.

У 921-й дернулись уголки рта, совсем чуть-чуть. Соло очень хотелось заставить девушку улыбнуться по-настоящему.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, пилот Драйго, — негромко сказала 921-я. — Это же очевидно.

— Так обрати меня в свою веру, — предложил кореллианин. — Я человек восприимчивый. Вдруг получится?

Он был счастлив уже оттого, что отыскал 921-ю и она с ним беседует, все остальное — не в счет.

— Боюсь, что вера не для тебя, пилот Драйго.

Хан взял девушку за руку, за ту, которую она порезала.

— Меня зовут Викк, — сказал он, чуть было не ляпнув в каком-то безумии свое настоящее имя. — Как твоя ладонь? Все еще болит?

От его прикосновения девушка окаменела, но опять расслабилась, услышав вопрос.

— Заживает, — подтвердила она то, что Хан и сам уже видел. — Просто потребуется немного времени.

— Тяжело, наверное, целый день сидеть в темноте и холоде? Не хочешь заняться работой... ну, полегче, что ли?

— Например?

— Я не знаю. — Соло был сама честность. — А что ты умеешь? Училась чему-нибудь?

— Когда-то я хотела заведовать музеем, — медленно выговорила 921-я. — Собиралась изучать археологию. Я довольно много о ней знаю.

— А вместо поступления сбежала сюда?

— Да. Здесь моя жизнь наполнена. А прежнее существование было пустым и бездумным.

Хан не сразу нашелся что ответить. Но дух противоречия не дремал и секунды.

— А с чего ты взяла, что здесь учат правильно? В Галактике до дури всяких религий.

Девушка тщательно обдумала вопрос.

— Потому что, когда мы возрадуемся, я чувствую себя близкой к Единому. Это таинство. Я ощущаю себя Единой со Всеми. По-моему, жрецы обладают божественным даром, иначе они не могли бы дать паломникам возможность возрадоваться.

— Ты так говоришь, что самому хочется попробовать.

«Только через мой труп», — добавил Хан про себя.

— Может, так и следует поступить, — ответила 921-я. — Уже настало время идти к Алтарю обещаний. Может, и на тебя снизойдет благодать и ты тоже возрадуешься.

— Как знать, — вздохнул кореллианин, — как знать. Можно мне проводить тебя?

Паломница неуверенно улыбнулась и потупилась.

— Хорошо.

Рука об руку они шли по лесной тропе среди паломников, Муургх тенью следовал сзади. Хан пытался завести разговор, но 921-я молчала и не желала отвечать. Возле алтаря кореллианин на этот раз не ушел в задние ряды, а встал рядом с девушкой.

— Тебе нельзя здесь находиться, — шепнула 921-я. — Ты не паломник.

— Будут жалобы — отвечай, что я новичок, — поддразнил ее Соло, но 921-я осталась глуха к шутке.

Служба ничем не отличалась от предыдущей, если не считать того, что Хан без труда сохранил ясную голову. Он даже не слишком обращал внимание на жрецов, вместо этого кореллианин смотрел на восторженное лицо новой знакомой и размышлял. Она же умная девчонка, как же она попалась на такую откровенную дешевку? Почему не видит, что тут и не пахнет никаким божественным даром, а просто-таки разит жульничеством?

Он в тревоге следил, как паломница 921 опускается на колени, чтобы получить причитающуюся ей дозу Возрадования, и корчится на земле, будто припадочная. Единственное здешнее чудо в том, что никто из всех этих дурней не слег с сердечным приступом, вот что. Хан присел возле девушки на корточки и, когда ритуал окончился, а жрецы удалились, помог 921-й подняться на ноги. Девушка улыбалась, хотя едва не падала от слабости.