Чайна Мьевилль - Нью-Кробюзон [Трилогия]

На него смотрела Стем-Фулькер. Смотрела в страхе, напряженно вслушивалась в ответы.

Внезапно вокруг них все стихло. Мигом прекратились выстрелы и крики в складской постройке. Ни скрипа половиц, ни лязга оружия. Стем-Фулькер раскрыла рот, будто хотела что-то сказать, но промолчала. И Ткач безмолвствовал.

А потом в голове у Рудгуттера зазвучал шорох. Он обмер, а в следующий миг схватился за голову. Каким-то необъяснимым образом он понял вдруг, что слышит продвижение Ткача по разным измерениям. Паук приближался к складу.

Блюстители закона решительно наступали на Лемюэля. Перешагнули через труп Вермишенка, торжествующе выставив перед собой щиты. У Айзека и Ягарека наверху закончились химикалии. Айзек ревел, швыряясь в нападающих стульями, обрезками дерева и мусором. Но урона уже не наносил. Люди внизу защищались с легкостью.

Дерхан была беспомощна, как и Лубламай, неподвижно лежащий на кушетке в углу. Лемюэль с отчаянным криком запустил в милиционеров пороховницей, осыпав их едким порохом. Полез в карман за трутницей, но они сообразили и, размахивая дубинками, еще быстрее двинулись вперед. Приближался боец с жалометом, раскручивал опасные гирьки-шипы. Но тут посреди склада чудовищно завибрировал воздух.

Два гвардейца подступили к этому пятну нестабильности. Растерянно вгляделись.

Айзек и Ягарек взялись за края огромной скамьи, чтобы сбросить ее на милиционеров. И тут оба заметили феномен. Остановились, решили посмотреть, что будет.

Посреди комнаты как будто раскрывался мистический цветок. Расползалось пятно органической мглы. С ловкостью и грацией потягивающейся кошки прорастала она в физическую реальность. И вдруг обрела четкую форму, заполнила собой пространство колоссальная членистая тварь. Величавый паук-призрак. Заключенная в нем энергия гудела; он высасывал из воздуха свет.

Ткач.

Ягарек и Айзек одновременно выронили скамью.

Милиционеры перестали дубасить Лемюэля и повернулись, встревоженные меняющейся природой эфира.

Все замерли и вытаращили глаза. Все были в ужасе.

Проявившийся Ткач возвышался над двумя дрожащими гвардейцами. Они вскрикнули; один выпустил из онемевших пальцев дубинку, другой поднял пистолет трясущейся рукой.

Ткач посмотрел сверху вниз, вскинул пару человеческих рук. Милиционеры съежились, а он положил ладони им на головы, погладил, как собак.

Затем поднял руку и указал на второй ярус, где стояли оцепеневшие Айзек с Ягареком. В притихшем складе зазвенел неземной голос:

…И ВОТ Я ЗДЕСЬ В ТОМ САМОМ МЕСТЕ ГДЕ РОДИЛСЯ СМОРЩЕННЫЙ НЕДОРОСТОК УРОДЛИВЫЙ КАРЛИК ОСВОБОДИВШИЙ СВОИХ РОДСТВЕННИКОВ ТОТ ЧТО СЛОМАЛ ПЕЧАТЬ НА СВОЕЙ УПАКОВКЕ И ВЫРВАЛСЯ Я ЧУЮ ЗАПАХ ОСТАТКОВ ЕГО ЗАВТРАКА МНЕ ЭТО НРАВИТСЯ Я НАСЛАЖДАЮСЬ КАКОЕ ТОНКОЕ ПЛЕТЕНИЕ КАКАЯ УМЕЛАЯ ПОЧИНКА Я ЧУВСТВУЮ ЗДЕСЬ ЕСТЬ СИЛА ЗДЕСЬ ЕСТЬ УМЕЛЫЕ РУКИ…

С невероятной плавностью голова Ткача поворачивалась вправо-влево. Он осматривал комнату многочисленными блестящими глазами. Никто из людей по-прежнему не шевелился. Снаружи донесся голос Рудгуттера, на этот раз напряженный. Злой.

— Ткач! У меня для тебя подарок и сообщение!

Миг тишины — а затем в дверном проеме показались ножницы с перламутровыми кольцами. Ткач хлопнул в ладоши, совсем как восхищенный человек.

Из дверей донеслось отчетливое вжиканье.

…ПРЕЛЕСТНЫ ПРЕЛЕСТНЫ, — мурлыкал Ткач, — ЭТИ ПРОСЯЩИЕСЯ ЩЕЛКУНЧИКИ ПРЕЛЕСТНЫ ИХ ГЛАДКИЕ БОКА И ОСТРЫЕ КРАЯ О КАК ВОСХИТИТЕЛЕН ЭТОТ ХОЛОДНЫЙ ЗВУК ВОРОНКООБРАЗНО СУЖАЮЩЕГОСЯ ВЗРЫВА И ВСЕ ЖЕ Я ДОЛЖЕН ЗАНЯТЬСЯ ЗДЕСЬ ПЛЕТЕНИЕМ УЗОРОВ ВМЕСТЕ С ХУДОЖНИКАМИ ДИЛЕТАНТАМИ ДАБЫ ОСТАНОВИТЬ КАТАСТРОФИЧЕСКИЙ РАЗРЫВ УСТРАНИТЬ ГРУБУЮ АСИММЕТРИЮ В ГОЛУБЫХ ДАЛЯХ НЕЛЬЗЯ ШТОПАТЬ ТКАНЬ НЕ ВОЗВРАЩАЯ ЕЙ УЗОРЫ В РАЗУМАХ ЭТИХ ОТЧАЯННЫХ ВИНОВНЫХ И ОТВЕРЖЕННЫХ ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ ГОБЕЛЕНЫ ЖЕЛАНИЯ РАЗНОМАСТНАЯ ШАЙКА ПЛЕТЕТ СТРАСТНЫМИ ЧУВСТВАМИ СКОРБЬЮ О ДРУГЕ ТОСКОЙ О ПЕРЬЯХ ВЕРНОСТЬЮ НАУКЕ МЕЧТОЙ О СПРАВЕДЛИВОСТИ ЖАЖДОЙ БОГАТСТВА…

Голос Ткача дрожал от тихого восторга. Его ноги вдруг задвигались с невероятной скоростью, выбирая себе сложный маршрут по комнате; искажаемое их мельтешением, вокруг рябило пространство. Склонившиеся над Лемюэлем милиционеры выронили свои дубинки и бросились врассыпную с пути паука.

Лемюэль заплывшими глазами посмотрел на исполинского арахнида. Поднял руки и попытался в ужасе завопить.

Ткач задержался перед ним на миг, потом глянул вверх, на второй ярус. Легко стронулся с места и вдруг необъяснимым образом очутился наверху, в нескольких футах от Айзека и Ягарека. Они, помертвев от страха, смотрели на этого гиганта. Остроконечные ноги пританцовывали, приближая к человеку и гаруде паука. Ягарек хотел прянуть назад, но Ткач был слишком проворен.

…СВИРЕПЫЙ И НЕУЯЗВИМЫЙ… — пропел он и внезапно сгреб Ягарека неотличимыми от человеческих руками, засунул его, корчащегося и кричащего, как перепуганный ребенок, под мышку.

…ЧЕРНЫЙ И ЖЕЛТОВАТО-КОРИЧНЕВЫЙ… — напевал Ткач. Он элегантно танцевал, как балерина на пуантах; он скользнул бочком сквозь искривленные измерения и вновь очутился над поверженным Лемюэлем. Миг спустя Лемюэль барахтался в одной охапке с Ягареком.

Полностью деморализованная милиция пятилась. За дверью снова заговорил мэр Рудгуттер, но здесь, на складе, никто его не слушал.

Ткач снова очутился на возвышении. Подсеменил к Айзеку, взял его под свободную мышку.

…ВЕЧНОЕ ЭКСТРАВАГАНТНОЕ СТОЛПОТВОРЕНИЕ…

Сопротивляться не имело смысла. Хватка Ткача была неодолима, кожа холодна и гладка, как полированное стекло. С головокружительной легкостью Айзек оторвался от пола.

…ДИАМЕТРАЛЬНО ПРОТИВОПОЛОЖНАЯ БЕСПЕЧНАЯ ЖЕСТОКОСТЬ… — услышал Айзек, когда Ткач своей невероятной поступью отдалился на двадцать футов и замер над неподвижной Дерхан.

Успевшие окружить ее милиционеры дружно брызнули в стороны. Ткач нащупал бесчувственное тело, и через секунду оно оказалось рядом с Айзеком, тот ощутил через одежду ее тепло.

У Айзека кружилась голова. Ткач снова двинулся вбок, пересек комнату и очутился перед конструкцией. Айзек уже успел забыть о ее существовании. Пока в складском помещении бушевала схватка, чистильщик вернулся на свое обычное место отдыха, в угол, и оттуда следил за атакой милиции. Сейчас он повернул гладкую, со стеклянными линзами, голову к Ткачу. Паук-призрак взял его конечностями-кинжалами, подбросил и ловко подставил выпуклую хитиновую спину под машину величиной с человека. Конструкция опасно раскачивалась, но не падала, как бы резко ни двигался Ткач.

У Айзека в голове вдруг вспыхнула чудовищная боль, он закричал, чувствуя, как в лицевых капиллярах пульсирует горячая кровь. Через секунду услышал точно такой же крик Лемюэля.