Нил Стивенсон - Лавина [litres с оптимизированной обложкой]

– Ага.

Больше всего Хиро хочется уйти и никогда больше не видеть этого типа, но сам он сворачивать разговор не станет.

– Вы хакер. Это означает, что вам приходится задумываться и о глубинных структурах.

– Глубинных структурах?

– О нейролингвистических связях у вас в мозгу. Помните, как учились писать бинарный код?

– Конечно.

– Вы создавали у себя в мозгу определенные нейронные цепочки. Глубинные структуры. Когда вы их используете, нервные клетки образуют новые связи – аксоны размножаются и проникают через глиальные клетки мозга, ваши биопрограммы самомодифицируются, софт превращается в железо. Поэтому теперь вы восприимчивы… все хакеры восприимчивы… к воздействию нам-шуб. Нам следует прикрывать друг другу спину.

– Что такое нам-шуб? Почему я к нему восприимчив?

– Только не смотрите ни в какие битовые растры. Кто-нибудь в последнее время пытался показать вам растр? Скажем, в Метавселенной?

Любопытно.

– Лично мне нет. Но ваши слова навели меня на мысль… К одному моему другу подошла «Брэнди»…

– Культовая проститутка Ашеры. Они пытаются распространить заболевание. А ведь оно синонимично злу. Звучит мелодраматично, да? На деле нет. Знаете, в древности у жителей Месопотамии не существовало отдельного понятия зла. Только болезни. Зло было синонимично болезни. И что вам это говорит?

Хиро уходит – точно так же, как он всегда уходит от психопатов на улицах.

– Это говорит, что зло есть вирус! – кричит ему вслед Лагос. – Не пускайте нам-шуб в свою операционную систему!

И Хуанита работает с этим буйнопомешанным?

«Травма грубой силы» играет еще добрый час, одним духом переходя от одной композиции к другой без малейшей трещины в монолитной стене шума. Все это составляющая их эстетики. Как только музыка остановится – выступлению конец. Впервые Хиро ощущает возбуждение толпы. Оно ударяет в него волной пронзительного улюлюканья и визга, которая вибрирует в голове и гудит в ушах.

Но к этому гудению примешивается низкий глухой гул, будто кто-то бьет в жестяной барабан. На мгновение Хиро кажется, что по эстакаде проезжает грузовик. Но нет, звук слишком мерный и вовсе не удаляется.

Звук исходит из-за его спины. Другие тоже его услышали и теперь поворачиваются посмотреть, что это, потом поспешно убираются с дороги. Хиро тоже отступает на шаг в сторону.

Во-первых, это нечто большое и черное. Просто невероятно, как такой огромный человек умудрился взгромоздиться на мотоцикл, пусть это даже большой фыркающий «харлей».

Поправка. Это «харлей», к которому прицеплено что-то вроде коляски: справа от мотоцикла на собственном колесе катится обтекаемый черный прицеп, похожий на реактивный снаряд. Но в коляске никто не сидит.

Опять же невероятно, как можно быть таких габаритов, не будучи при этом толстым. Но человек, одетый в темную, плотно обтягивающую одежду – как будто кожаную, но не совсем, – которая обрисовывает кости и мускулы, но не позволяет разглядеть ничего больше, вовсе не толстый.

Он едет на «харлее» настолько медленно, что если бы не коляска, то мотоцикл непременно бы опрокинулся. Время от времени быстрым движением пальцев на руле человек поддает газу.

Возможно, одна из причин, почему он кажется столь огромным – помимо того, что он действительно огромный, – то, что у него как будто вообще нет шеи. Голова у него широкая и к тому же расширяется книзу, пока не сливается с плечами. Сперва Хиро кажется, что на великане какой-то авангардный шлем, но когда байк прокатывается мимо него, эта огромная плащаница шевелится и топорщится, и Хиро понимает, что это просто хайер: огромная грива густых волос, заброшенных за спину и спускающихся почти до пояса.

Восхищаясь этим хайером, Хиро вдруг понимает, что его владелец повернул голову посмотреть на него самого. Или, во всяком случае, приблизительно в его сторону. Невозможно точно сказать, куда именно смотрит великан, поскольку его глаза скрыты очками, гладкой выпуклой раковиной на пол-лица с узкой горизонтальной прорезью посередине.

Он смотрит на Хиро. Улыбается ему той же «а пошел ты» улыбкой, с какой стоял сегодня вечером у входа в «Черное Солнце», а в Реальности сидел где-то в общественном терминале.

Это тот самый тип. Ворон. Тот тип, из-за которого беспокоится Хуанита. Тот, с кем Лагос велел не связываться. А Хиро уже видел его раньше у «Черного Солнца». Это он дал Да5иду карточку с «Лавиной».

Татуировка на лбу великана состоит из двух слов печатными буквами: «ПОНИЖЕННЫЙ САМОКОНТРОЛЬ».

Хиро даже вздрагивает и едва не подпрыгивает от неожиданности, когда Виталий Чернобыль и «Ядерные расплавцы» врубают ударную композицию «Ядерный расплав». Это настоящий торнадо пронзительных шумов и скрежетов; ощущение такое, словно тебя всем телом швырнули на стену из рыболовных крючков.

Большинство государств сегодня – франшизы или ЖЭК, иными словами, слишком малы, чтобы иметь собственную тюрьму или хотя бы судопроизводство. Поэтому если кто-то совершает серьезное преступление, они стараются изыскать наказание побыстрее и похуже, как, скажем, порка, конфискация имущества, публичное оскорбление или, в случае людей, которые и в будущем, вероятно, станут причинять кому-то вред, предостерегающая татуировка на заметной части тела. «ПОНИЖЕННЫЙ САМОКОНТРОЛЬ». Очевидно, этот парень попал в подобный ЖЭК и не на шутку покутил.

На мгновение на щеку Ворона ложится светящаяся красная решетка. Решетка стремительно сокращается, стягиваясь к правому зрачку. Тряхнув головой, Ворон поворачивается и ищет глазами из-под очков источник лазерного света, но тот уже погас. Лагос, по всей видимости, успел отсканировать сетчатку.

Так вот зачем тут Лагос. Его не интересуют ни Хиро, ни Виталий Чернобыль. Его интересует Ворон. И каким-то образом Лагос прознал, что он тут будет. Значит, сам Лагос где-то поблизости, снимает великана, прощупывает радаром содержимое его карманов, фиксирует пульс и частоту дыхания.

Хиро включает мобильник.

– И.В., – говорит он, и мобильник набирает номер И. В. Прежде чем она отзывается, проходит несколько минут.

За грохотом концерта ее голос почти не слышен.

– Какого черта тебе надо?

– Извини, что мешаю, И. В. Но тут кое-что происходит. Что-то серьезное. Я присматриваю за огромным байкером по имени Ворон.

– У вас, хакеров, одна проблема: вы никогда не перестаете работать.

– На то мы и хакеры, – отвечает Хиро.

– Ладно, я тоже пригляжу за этим Вороном, – говорит она. – Когда-нибудь, когда буду работать.

И отключается.

Ворон пару раз медленно и лениво объезжает толпу по периметру, едва-едва тащится и непрестанно оглядывается по сторонам. Он досадно спокоен и никуда не спешит.