Нил Стивенсон - Лавина [litres с оптимизированной обложкой]

– Ну, так вот, пробравшись в лагерь беженцев, Ворон выдал себя за выходца из какого-то малого народа Сибири. Этих типов от наших индейцев не отличишь. У правосов, по-видимому, были сообщники в лагерях; они протолкнули Ворона в начало очереди, и он попал на подлодку.

– Но вы говорили, там был металлоискатель.

– Не помогло. Он пользуется стеклянными ножами. Затачивает кусок стекла. Самые острые клинки во всем мире.

– И этого я тоже не знал.

– Н-да. Лезвие всего в молекулу толщиной. Врачи используют их в глазной хирургии – ими можно надрезать роговицу, да так, что и шрама не останется. Некоторые индейцы на жизнь себе этим зарабатывают: затачивают глазные скальпели.

– Век живи, век учись, – задумчиво отзывается Хиро. – Надо думать, такой нож способен пройти сквозь бронированную ткань.

Чак Райтсон пожимает плечами:

– Я уже потерял счет, скольких громил в бронекомбинезонах Ворон порешил.

– А я думал, при нем какой-то лазерный нож или еще что.

– Сам подумай. Стеклянный нож. У него был такой на борту подлодки. Он или тайком его пронес с собой, или уже там нашел осколок стекла и его заточил.

– И что?

Глядя в пустоту перед собой, Чак отпивает еще один долгий глоток пива.

– На подводной лодке, знаешь ли, жидкостям некуда стекать. Выжившие утверждали, будто на подлодке все было по колено в крови. Ворон убил всех. Всех, кроме костяка экипажа и еще десятка беженцев, которые успели забаррикадироваться в мелких отсеках. Те, кто выжил, говорили… – Чак не может продолжать и должен приложиться снова. – Та еще была ночка. Потом он заставил экипаж отвести подлодку прямо к правосам. Они стали на якорь недалеко у побережья Кодьяка, – продолжает Чак. – Правосы их уже ждали. Они подобрали новый экипаж из бывших моряков, типов, которые уже служили на атомных подлодках – их еще называют рентгеноизлучатели, – а те поднялись на борт и захватили судно. Что до нас, мы ничего об этом не знали. Пока одна из боеголовок не появилась прямо у нас на пороге.

Чак поднимает голову, очевидно, заметив что-то за спиной у Хиро. А тот чувствует, как кто-то легонько хлопает его по плечу.

– Прошу прощения, сэр, – произносит мужской голос. – Можно вас на минуточку?

Хиро оборачивается. Голос принадлежит жирному белому здоровяку с зализанными назад вьющимися волосами и вьющейся же бородой. На голове у него сдвинутая на затылок бейсболка, так чтобы видны были слова, печатными буквами вытатуированные у него на лбу:

ПЕРЕПАДЫ НАСТРОЕНИЯ

РАДИКАЛЬНО БЕСЧУВСТВЕННЫЙ

Все это Хиро, подняв взгляд, видит поверх обтянутого фланелью выпирающего брюха.

– В чем дело? – спрашивает Хиро.

– Гм, сэр, прошу прощения, что вмешиваюсь в ваш разговор с вот этим джентльменом. Но мы с друзьями поспорили. Вы ленивый, бестолковый, арбузожрущий черножопый ниггер или пронырливый больной СПИДом узкоглазый?

С этими словами здоровяк натягивает бейсболку на лоб. И теперь Хиро виден флаг конфедератов – над вышитыми словами «Представительство Новой ЮАР номер 153».

Перемахнув на стол, Хиро разворачивается и скользит задом к Чаку, стараясь, чтобы между ним и новоафриканцем оказался стол. Чак своевременно исчез, и через долю секунды Хиро уже удобно примостился спиной к стене и оглядывает бар.

В то же время из-за других столов встает еще десяток мужчин, образуя позади первого усмехающуюся загорелую фалангу флагов Конфедерации и коротких баков.

– Дайте-ка подумать, – тянет время Хиро. – Это что, вопрос с подвохом?

Во многих франшизах «Вздремни и Кати» есть «Ратуши», где на входе надо сдавать оружие. Эта не из таких.

Хиро не знает наверняка, хорошо это или плохо. Без оружия новые юаровцы просто его изобьют. С оружием Хиро может дать сдачи, но ставки становятся выше. Бронекомбинезон закрывает его до горла, но это значит только, что все новые юаровцы станут целить в голову. А они кичатся меткостью. Идеал у них такой.

– Разве франшиза «Новой ЮАР» не дальше по коридору? – спрашивает Хиро.

– Ага, – снисходит заводила, у которого длинное и широкое туловище и короткие кривые ноги. – Это рай. Честное слово, рай. На всем белом свете нет такого места, как «Новая ЮАР».

– Тогда можно мне спросить, – говорит Хиро, – если там так замечательно, почему бы вам не вернуться в свою скорлупу и не тусоваться там?

– У «Новой ЮАР» есть только одна проблема, – отвечает заводила. – Неприятно быть непатриотичным, но это правда.

– И в чем проблема? – спрашивает Хиро.

– Там нет ниггеров, жидов и косоглазых, которых можно было бы отметелить.

– Вот как? Действительно проблема, – говорит Хиро. – Спасибо.

– За что?

– За то, что объявили свои намерения и тем самым дали мне право это сделать.

Тут Хиро отрубает ему голову.

А что еще он может сделать? Их как минимум двенадцать. Они открыто загородили единственный выход. Они только что объявили о своих намерениях. И предположительно у них по пушке на каждого. А кроме того, когда он окажется на Плоту, такое будет случаться с ним раз в десять секунд.

Новый юаровец понятия не имеет, что его ждет, но начинает реагировать, когда Хиро замахивается катаной, и поэтому в момент обезглавливания летит назад. Это неплохо, поскольку половина его кровяного запаса извергается из шеи. Два фонтана – по одному из каждой сонной артерии. На Хиро и капли не попадает.

В Метавселенной, если вы наносите достаточно быстрый удар, клинок проходит насквозь. Здесь, в Реальности, Хиро думает, что, когда клинок опустится на шею нового юаровца, его основательно встряхнет, как встряхивает иногда, когда нечаянно ударишь о землю бейсбольной битой, но он почти ничего не ощущает. Катана просто проходит сквозь шею и, продолжая опускаться, едва не застревает в стене. Хиро повезло: он, наверное, попал в щель между позвонками. Как это ни странно, часы тренировок вернулись к нему сторицей. Но он забыл поворот кистей, забыл остановить клинок – а это дурной тон.

Несмотря на то что он ожидал такого результата, Хиро на мгновение ошеломленно застывает. Ничего подобного с аватарами не происходит. Поразительно долгое время он только стоит и смотрит на труп здоровяка. А тем временем кровавое облако ищет, куда осесть, кровь капает с подвесного потолка, забрызгивая полки позади барной стоки. Попивавший свою двойную водку пьянчуга в углу дрожит и трясется, глядя, как у него в стакане в этиловом спирте умирает галактический вихрь из триллиона красных телец.

Хиро обменивается парой долгих взглядов с новыми юаровцами; такое впечатление, будто все в баре пытаются прийти к соглашению: а что, собственно, произойдет теперь? Им надо рассмеяться? Сделать фотоснимок? Бежать? Вызывать «скорую»?