Дмитрий Тагунов - На пороге [Сборник]

Старик ещё больше погрустнел, и Фёдор испытал к нему жалость. Чтобы не мешать ему, Ложкин решил наведаться в столовую и перекусить, тем более что там сейчас наверняка никого нет — время ужина давно миновало. Однако он ошибся. И не смог сразу понять, обрадовался ли он этому или удивился.

За самым дальним столиком над пустым бокалом сидела Юля. Она положила голову на сплетённые пальцы и задумчиво смотрела в окно. За окном сгущались холодные сумерки. Ложкин неслышно подошёл к одному из автоматов и наугад заказал себе коктейль. Автомат выдал бокал и короткую бумажку с рецептом. Захватив и то, и другое, учёный подошёл к Юле.

— Здравствуй, — поздоровался он. — Можно я присяду?

Юля посмотрела на него и медленно откинулась на спинку стула.

— Да, — почти шёпотом сказала она. Ложкин вдруг почувствовал себя неловко, словно помешал её одиночеству. Но, опустившись на стул напротив, он тут же приказал себе не думать об этом. Сел и сел, что ж теперь поделаешь. Время вспять не повернёшь.

— Давно сидишь?

— Наверное, — рассеянно ответила девушка. Её взгляд совершенно ничего не выражал. Она была рядом, и в то же время находилась где-то далеко.

— Не хочешь чего-нибудь выпить? — продолжал нащупывать нити разговора учёный. Девушка подняла глаза.

— А что это у тебя?

— У меня? — Фёдор впился глазами в клочок бумаги. — Так, посмотрим. Ага. «Голубая Лагуна». Тридцать пять миллилитров водки, двадцать миллилитров лимонного сока и десять миллилитров голубого кюрасао. Очевидно, с острова Кюрасао. Ты слышала когда-нибудь о таком? — Девушка покачала головой, и Ложкин продолжил: — Это у побережья Южной Америки. Хороший, красивый, тёплый остров. И население там работящее, насколько помню. Но, что примечательно, промышленность на острове была сильно подорвана отменой рабства. Веке эдак в девятнадцатом. Забавно, да? — Он замолчал, вглядываясь в её лицо, и сказал потеплевшим голосом: — Хочешь?

Юля кивнула и слабо улыбнулась, принимая бокал. Она сделала маленький глоток.

— Холодный.

— Как яблочное мороженое?

— Почти. — Её улыбка стала естественней.

— Забавная традиция у нас появляется. Так и буду тебя угощать по вечерам всякими безобразиями.

Она отстранила бокал и громко спросила:

— Хочешь погулять со мной?

— Мечтаю! — сказал Ложкин.

— Я бы хотела взглянуть на те две сосенки, про которые ты говорил.

— И там мы тоже побываем, — пообещал ей учёный, энергично поднимаясь. Вместе они вышли из столовой. На столе остался стоять позабытый бокал.

Машина была та же, что и в первый раз. Даже водитель тот же.

— Удачи вам, — хмуро сказал он, высадив Сергея у ворот парка. Юноша взвалил на плечо небольшую сумку и знакомой дорожкой направился ко входу в институт. Над цветами и травами стелился утренний туман, клубящийся в тёмных рощах, завивавшийся вихрями, когда в нём пролетали птицы. Почувствовав движение чьих-то мыслей, Сергей после недолгого раздумья свернул в сторону от главной дорожки. И повстречался с Юлей.

Девушка сидела на краешке скамейки, сложив руки на коленях, и с грустью смотрела на небо. Она увидела Сергея и поспешно отвела взгляд. В её глазах блеснули слёзы. У Сергея дрогнуло сердце. Он всматривался в её мысли, пытаясь понять причину чужой скорби…

В сознании Юли отчётливо стоял образ Фёдора Ложкина. Низкий голос учёного бил и бил по нервам:

— Это ошибка, ты должна понимать, — различил Сергей обрывки мыслей. — Мы поддались чувствам… Это только эмоции. Между нами четырнадцать лет, это целая вечность. Целое поколение. У нас нет будущего. Мне так же тяжело, как и тебе…

Далее Сергей не смог слушать. Не вытерпел. Это было невыносимо. Что же натворили эти двое, пока его здесь не было?!

— Где он? — глухо спросил юноша, и не узнал собственного голоса. Юля каким-то образом поняла, что он догадался. Она всегда понимала его эмоции с полутона.

— Не надо, — очень тихо попросила она. Сергей развернулся и побежал к институту. Его переполняла злость, руки дрожали. Весь окружающий мир померк, и юноша не помнил, как оказался в лаборатории. Ольги не было. Двое учёных одновременно развернулись к вбежавшему Мамонтову: Юрковский растерянно, Ложкин выжидательно. Сергей бросил на стол сумку с тем самым прибором, за которым посылал его Ложкин, и встретился с глазами учёного. В сознании Фёдора неумолимо как динамо-машина крутился знакомый мотив:

Ну уж нет! — вспыхнул Сергей. Ярость придала ему новых сил, и он смёл мысленный барьер, словно того и не было. За рассеявшимися куплетами открылась картина смятения. Ложкин пребывал в неуверенности. Он чувствовал вину, горечь, тревогу… и страх.

— Что ты с ней сделал? — рявкнул Сергей, даже не пытаясь сдерживать эмоции.

— Вернул на землю, — спокойно ответил Фёдор. Он выпрямился перед юношей, словно принимая вызов.

— Я спрашиваю, что ты с ней сделал?! — в голову ничего не шло, кроме этого вопроса.

— А какое тебе вообще дело? — Ложкин злобно прищурился, его лицо потемнело от угрозы. — Ты ей кто? Никто. Ты даже не различил её одиночества, а теперь делаешь вид, что беспокоишься за неё. Хочешь сказать, что я эгоист? Нет, это ты эгоист. Тебе было безразлично, а теперь ты зачем-то лезешь не в своё дело. Что ты знаешь? Что ты вообще можешь знать? Ты сам это узнал, или она тебе что-то сказала? Сам, вижу, что сам. Ты ей не нужен.

— Ты ничтожество.

— Ну, ну…

— Чёртов напыщенный идиот!

— Угомонись, ассистент.

— У меня есть имя!!! — Сергей выкрикнул это с такой яростью, что Ложкин отступил на шаг. — Ты, самовлюблённый больной ублюдок! Приехал на всё готовое и думаешь, что тебе тут кланяться все должны? Щегол! Голубая кровь! Чихать я на тебя хотел! Что бы ты сделал без нас всех? Дилетант!

— ЧТО?! — Ложкин рассвирепел, глаза налились кровью.

— Ты не достоин её слёз. — Сергей не думал в этот момент ни о чём, кроме своего презрения к Ложкину. В эту секунду он не знал большего зла, чем этот человек. Он ненавидел его. Ненавидел всем своим существом. И потому не боялся. Недавний случай с Леонидом вылетел у него из головы.

— Закрой рот, сопляк! — Ложкин уже готов был уничтожить своего соперника. Теперь уже стало совершенно ясно: им двоим тут не место, и кто-то должен покинуть институт. Оба осознали это со всей очевидностью. Но за миг до казавшегося неминуемым столкновения Юрковский громко треснул кулаком по столу, резко вскочил и отрывисто рявкнул:

— Прекратить! Немедленно прекратите истерику! Иначе оба немедленно отправитесь по домам! Один в Москву, другой на Марс. Ну? Кто хочет?

Ложкин сжимал кулаки, но не двигался с места. Сергей стоял, стиснув зубы, и постепенно остывал.