Вероника Батхен - Вербариум [litres]

– Смешно, хе-хе.

– Ничего смешного. Твоя задача – написать стих. Хоть шесть строчек, хоть четыре. Но настоящий.

– Как это?

– Настоящий, – повторил Соло. – Не «с днём рожденья поздравляю, счастья в жизни вам желаю». Не «спасибо, Марья Алексевна, вам говорит девятый „бэ“». Не «люблю тебя, а ты меня не любишь». Настоящий. Понимаешь?

– Нет… А зачем? Стих – зачем?!

– Затем, что меня надо слушаться, если хочешь откосить, – ласково сказал «чёрный доктор».

– Но я же не поэт! Я не умею стихи писать вообще-то!

– В этом-то и дело. Теперь нужно научиться.

– Но… – Марго неуклюже плюхнулась на низкий топчан. – Ведь это же надо, чтобы талант был. Ведь поэты, они… ну…

– Такие с крыльями, кудрявые и глаза выпучили? – подсказал Соло и коротко рассмеялся. – А знаешь ли ты, Марго, что в позапрошлом веке в хороших учебных заведениях всех детей заставляли складывать стихи на заданную тему? Ничего, справлялись. Кто лучше, кто хуже, но – справлялись. Располагайся, а я пока узнаю, чем нас употчуют.

И вышел. И дверь за собой бесшумно затворил.

– Умеешь ли ты, девочка, играть на скрипке? – басовитым полушёпотом осведомилась Марго у самой себя. Писклявым полушёпотом ответила: – Не знаю, не пробовала.

Снова оглядела стены, противные книжные корешки, все какие-то тёмные, местами драные и, сразу видно, негигиеничные. В тёмном окне сквозь кроны деревьев светились другие окна, разноцветные, как леденцы. Внизу, наверное, был двор с кошками и марсианским пейзажем. Подходить к окну Марго не стала – сидела на топчане и пялилась в одну точку. Ничего кроме «с днём рожденья поздравляю, счастья в жизни вам желаю» в голову не шло.

Ладно. В конце концов, к дурацким заданиям нам не привыкать. Когда надо написать программку для подсчёта числа букв любым шрифтом на квадратном дюйме или создать архитектурный портрет Парижа, не используя Эйфелеву башню, это тоже не подарочек. Подумаешь, стихи.

– А не хотите ли, девочки, сыграть в буриме?

С этим вопросом обратился Соло к Марго и Ларе, когда тарелки с вилками были сгружены в посудомойку и в заварочный чайник залит кипяток. Употчевала их Лара какими-то картофельными оладьями, кривыми и лохматыми, но зато поджаристыми и неописуемо вкусными, и варёными сосисками. За едой говорили о понятном: о том, что в супермаркете опять дали новую скидку, что сосиски ничем не хуже алтуфьевских, а дешевле на два рубля, что средство для мытья посуды кончается. Марго стеснялась вставить реплику и только улыбалась шуткам.

– Легко, – ответила Лара.

– А как в неё играют? – спросила Марго.

Слово было смутно знакомым: какая-то настольная игра, то ли пазлы, то ли с кубиком и фишками. Но когда Соло объяснил про стихи по заранее придуманным рифмам и уточнил, что «не хотите ли» есть просто фигура речи и от Марго отрицательного ответа ни в коем случае не ожидается, короче…

– Торнадо?

– Надо, – откликнулась Лара. – Бутылка?

– Ну что ж ты? – покровительственным тоном осведомился Соло после паузы.

Марго молчала и краснела. Почему-то ей стало дико стрёмно. То ли стыдно играть в такую совсем детскую игру. То ли стыдно не справиться.

– Она не поняла, – сказала Лара. – Рифму давай на бутылку. Любую.

– Вилка.

– Хорошо! Теперь твоё слово.

– Доска.

– Куска, – немедленно отозвался Соло. – Чего? – куска. Джем!

– Совсем. И хватит на первый раз.

Три листка бумаги, три ручки, три столбика по восемь слов. Соло со своим листочком отвернулся к широкому подоконнику, Лара забралась с ногами на угловой диванчик, положила на колено книжку, а на неё бумажку, сразу начала писать, улыбнулась, задумалась. Соло почесал ручкой за ухом, медленно вывел несколько слов.

Ёшки, они уже пишут. А мне чего писать? Торнадо-надо… любой размер, любой порядок рифм, облегчённые, блин, правила… Слова какие-то ерундовые, никакой связи… Чушь получится, как ни старайся.

Когда ревёт торнадо, чего-нибудь мне надо. Или не надо?.. Сгорая со стыда, Марго вывела две строчки. Дальше пошло легче. Хотели чушь – будет вам чушь. В пушкинских лицеях не обучались, что можем, то и выдаём.

Что-то в этом было такое… занятное. Похоже на размещение заданных гиперссылок в тексте. Дурацкие слова неожиданно нашли свои места, и смысл откуда-то взялся. Она даже успела раньше всех. Впрочем, хозяева отстали ненадолго.

– Младшая первой, – серьёзно сказала Лара.

Ещё и это! Марго вдохнула поглубже и каким-то странным, не своим голосом зачитала:

Вот, хотели чушь – получите, повторила она про себя, но щёки буквально горели. Красная, наверно, как свёкла. Насчёт «во двор» это я зря, сейчас будут издеваться… Да ещё почему-то от мужского лица, а что делать, если «счастлива я совсем» не лезло в размер, да ещё и полная бутылка?..

Соло и Лара улыбались. Лара похлопала в ладоши, совсем не издевательски.

– Песни Дикого Запада?

– Ага! – восторженно подтвердил Соло. – Молодца, молодца. Для первой пробы совсем недурно. Кто теперь?

– Ты.

– Ну, я уступаю дамам.

– Обойдёшься. Читай.

– Я стесняюсь!

– Читай!!!

Соло развёл руками и печально продекламировал:

– И-их, как кудряво, – Лара, улыбаясь, покрутила головой. – Есть такой коктейль?

– Есть! – гордо сказал Соло. – Только по науке он называется «Хвост дьявола». Но это то же самое, ром с кофе без сахара. Жуткая дрянь. Горький очень.

Марго молча восхищалась. На те же дурацкие рифмы – и совсем-совсем настоящие стихи! Ну даёт «чёрный доктор»! Что такое джем, который можно слушать, она представляла смутно, кажется, что-то вроде джаза. А поставить вилку – это в шахматах. И поэтому пешка и доска. Во даёт!..

– А сбой ритма в последней строчке у тебя зачем?

– Для надрыва! Дорогая, а мы теперь тебя ждём.

Лара пожала плечами с таким видом, что ей, мол, всё равно и ломаться, как некоторые, она не станет. Глаза её прищурились, голос стал как яд и мёд:

– На меня-то зачем при этом смотреть? – картинно возмутился Соло. – Я практически непьющий, уже три дня! И никогда я так тупо не отвирался!

– В самом деле? А когда ты сказал, что к тебе приехала…