Владимир Атомный - Танатос. МТА [СИ]

— Какая? — поморщился Владимир, не скрывая, что тема ему неприятна.

— Ну-у… — чуть растерялся я. — Пульс, там, или давление.

— Дмитрий Васильевич, это совершенно невежественно, сравнивать предел инженерной и научной мысли с позапрошлым поколением устройств контроля. Они всего лишь ступень на пути к нынешнему миниатюрному совершенству, мне даже немного грустно, ведь и этот малыш вскоре станет лишь ступенькой.

— Что вы, что вы, Владимир, я просто задаю вопросы, которые могу получить в свой адрес, — поспешил с успокоениями я, немного лукавя. — Вы в любом случае скажете убедительней моего. Останется только повторить.

Он поспешил прожевать котлету, шумно проглотил и говорит, чуть подсевшим голосом:

— Это хорошо, это вы правильно…

Мне отчего-то дорого именно это его отношение, потому и стараюсь.

— Разница в технологиях и точности огромна. Более того, мы ведь не только пульс с давлением измеряем, — рассмеялся Владимир, как над понятной каждому банальностью. — Там и первичный состав крови, и состояние костной ткани, стенок сосудов, обнаружение известных штаммов вирусов и даже выявление новых — Голиаф способен на это, с хорошей долей вероятности.

Владимира отвлекли коллеги, но после ряда указаний, он с прежним огнём вернулся к беседе:

— Это, конечно, не всё, что мы можем. Я бы даже сказал — сможем. Понимаете, Дмитрий Васильевич, — снова употребил он мои инициалы, пришлось приложить немалые усилия, чтобы не скривиться, — набор микро анализаторов данного импланта, в потенциале даёт массу возможностей. Комбинируя их работу, исследователи могут находить самое неожиданное применение чипу, такое, какое даже мы не предполагали.

— И в том числе вредоносное? — ожидаемо спросил я.

Владимир умолк и сдвинул брови. Меня кольнула совесть, что не дал человеку излить восхищение от своей работы и её плодов.

— Да, всё понятно, — покивал он. — Мне понятно о чём вы. Надеюсь, что сами понимаете роль и необходимость науки, а также, что важнее, условия для уверенного развития. Для скорбных же разумом поясню — научный прогресс неизбежен.

Он дал паузу для придания значимости и продолжает:

— Если смотреть на планету с точки зрения космоса, то здешние условия уникальны. Но даже они не идеальны для нас и зачастую носят экстремальный характер, что в прошлом провоцировало миграцию больших групп населения. И всё же выжить вне Земли мы не можем. Ни сейчас, ни тем более раньше. Поэтому первое, что важно понимать — колыбель человечества уникальна и включает в себя набор первичных условий для существования жизни.

Владимир прервался, словно давая переварить услышанное, а сам пошёл за кофе. Я попросил захватить и мне чашку.

— В то же время, за тысячелетия существования человека разумного, природа нас изрядно потрепала. Совершенно непростительно забывать, сколько людей погибло от морозов и жары, штормов и засухи, всевозможных катастроф природного характера и эпидемий. Только благодаря могучей системе нашего организма, её уникальности и чудовищной выживаемости, включая фактор интеллекта, мы смогли дожить до сегодняшнего дня. И в этой борьбе наука принимала прямое, всевозрастающее значение. Начиная от технологий получения огня и кончая корректировкой ДНК. Спасая и спасая сотни миллионов жизней.

Я отпил кофе — хороший, но у Миланьи всё же лучше. Быстро глянул на экран смартфона — почти девять. Под числами выстроились миниатюрные иконки уведомлений.

— Люди ожидаемо припоминают техногенный вред и приводят тысячу примеров, когда научный прогресс оборачивался негативной стороной. Возьмём ту же Чернобыльскую аварию или проект Манхеттен — губительность ядерной физики на лицо, и особо чувствительным может показаться, что смерть даже одного человека перечёркивает весь существующий прогресс. Что ж, тогда нужно запретить огонь, ведь до сих пор есть случаи ожогов, смертельных исходов и даже массовой гибели в пожарах. Думаю, очевидно, что так считать нельзя. Мы приручили стихию. Начали с дерева, перешли на уголь, потом на жидкие и газообразные энергоносители, обуздали атомную энергетику, а теперь тестируем термояд под Белоярском. Прежде чем, считать жизни погибших, посчитаем тех, кто обрёл жизнь благодаря миллионам выработанных мегаватт?

— Владимир Степанович?!. — внёсся быстрым шагом в столовую лаборант. — Я хотел уточнить насчёт эксперимента с…

— Александр! Вам сколько раз повторять, что можно лично не ходить, а написать в чат или приватно? Мы для кого внедряли эту систему? И самое главное — для чего?!

— Экономить время, — хлопнул себя по лбу юный сотрудник.

— Вот и экономьте!

— Будет сделано. Извиняюсь, Владимир Степанович, — пристыженный лаборант унёсся обратно.

Некоторое время потребовалось на ответ в смартфоне, но продолжать разговор Владимир желания не потерял.

— Человечеством до сих пор правят инстинкты, рефлексы и химия, как бы сказали где-нибудь в вагоне юнитрейна.

— А душа, сердце? Высшие порывы? — взбрыкнул я.

— Если обобщить всё это, как надстройку, — скривил губы он, — как нечто появившееся благодаря обретению разума, то она, конечно, сыграла свою роль в истории и продолжает играть, причём всё больше. Что только подтверждает мои слова. Но мы ведь не будем опускать обсуждение роли науки до дискуссии на тему существования Бога, души и духа. Как говорят сами верующие — это не формула, чувства подтверждения появляются при духовном опыте и не требуют больше доказательств.

— Конечно, конечно! — поднял я руки.

— Замечательно! — заключил он, то ли вкусу глотка кофе, то ли моему решению. — Так вот, до сих пор инстинкты правят бал, и одно из самых распространённых следствий — страх. На самом деле, та его часть, что подкреплена реальной причиной — меньшая, а вот оставшаяся часть айсберга именно подспудная. Это она рождает уйму предрассудков, мифов и легенд перед достижениями науки. Но я бы не хотел, чтобы вы думали, Дмитрий, что я предвзят к нашим родным инстинктам. Вовсе нет. Благодаря им — мы здесь и даже во вживлённом вам чипе заключена концепция исследования, но не вмешательства. Да, сейчас мы уже вплотную подошли к уверенному заявлению, что можем в критический момент перехватить контроль над организмом, адаптировать гомеостаз под нужды, и даже скорректировать, подстроить под виденье будущего человечества. Не аугментация ради аугментации, и точно не из ненависти и страха перед собственным я. Только из уважения перед эдаким… наследием может или…

— Как уважение к пожилым, для которых трудно понять и вникнуть в суть техпроцесса современности? — пришла мне аллегория.

— Да. Как дед не желающий менять гаджет прошлого поколения на новый и усиленно сопротивляющийся уговорам. Это и есть наши инстинкты. Прогрессивная часть людей науки только тогда встанет на ноги и сделает самостоятельные шаги без диктата инстинктов, когда будет точно убеждена, что такое время пришло. Конечно, без ошибок не обойтись, но условия для прогрессирования науки, как раз таковы, чтобы исследователи и подвижники не оглядывались на последствия открытий. Мы ни в коем случае не должны возлагать на них такую ответственность. Это контрпродуктивно.