Уильям Гибсон - Машина Различий

– Недурно, – похвалил Мэллори.

– Нравится? Из вашей новой главы. Но как я могу сосредоточиться на красноречии, если все время приходится что-то там крутить и нажимать, прямо как какой-нибудь там прачке?

– Ну, если вы ошибетесь, всегда можно перепечатать страницу.

– А говорили, что это устройство сэкономит бумагу.

– Вы можете нанять квалифицированного секретаря и диктовать.

– Но они-то говорили, что эта штука сэкономит мне еще и деньги! – Дизраэли сунул в рот янтарный мундштук своей пенковой трубки и яростно затянулся. – Да чего там попусту языком чесать, все равно не отвертишься. Издатели силой навяжут нам это нововведение. “Ивнинг Телеграф” уже теперь делает весь набор на машинах. Профсоюзы наборщиков на дыбы, в правительстве целый скандал… Ладно, хватит болтать о наших литературных проблемах. За работу, а? Боюсь, нам придется поспешить. Мне бы хотелось набросать сегодня по меньшей мере две главы.

– Что так?

– Я уезжаю на континент с компанией друзей, – объявил Дизраэли. – Наверное, в Швейцарию. Какой-нибудь небольшой кантон высоко в Альпах, где несколько веселых писак смогут глотнуть свежего воздуха.

– Здесь совсем паршиво, – согласился Мэллори. – Очень зловещая погода.

– В салонах только об этом и говорят. – Дизраэли сел за стол и принялся охотиться по ящикам за своими набросками. – Летний Лондон всегда смердит, но в этом году у нас Великий Смрад. Весь бомонд разъехался, а кто не уехал – уедет со дня на день. Сомневаюсь, чтобы в Лондоне остался хоть один светский человек. Говорят, даже парламент сбежит выше по реке, в Хэмптон-Корт, а Дом правосудия – в Оксфорд!

– Неужели правда?

– Да, совершенно точно. Будут приняты крайние меры. Все, конечно же, планируется втихую, чтобы предотвратить панику. – Дизраэли повернулся вместе с креслом и подмигнул. – Но меры грядут, это уж будьте уверены.

– Какие меры, Диззи?

– Рационирование воды, закрытие дымовых труб, отключение газовых фонарей и все в таком роде, – весело сообщил Дизраэли. – Что бы там ни говорили о новой аристократии, институт меритолордов [99]дал нам хотя бы уверенность, что руководство страны не состоит из идиотов .

Он разложил по столу заметки.

– У правительства готовы в высшей степени научные планы на случай любой чрезвычайной ситуации. Вторжения, пожары, засухи, эпидемии… – Он лизнул большой палец и зашуршал заметками. – Некоторые люди просто обожают мыслить о немыслимом.

Все это не укладывалось в голове.

– А что конкретно содержится в этих чрезвычайных планах? – с недоверием спросил Мэллори.

– Много всякого. Планы эвакуации, наверное.

– Не хотите же вы сказать, что правительство думает эвакуировать Лондон?

– Понюхай вы Темзу возле здания Парламента, – косо усмехнулся Дизраэли, – вы бы не удивлялись, что наши солоны решили сделать ноги.

– Настолько плохо, да?

– Темза превратилась в зловонную, ядовитую, кишащую всеми болезнями сточную канаву, – провозгласил Дизраэли. – Ее воды до предела насыщены сбросами пивоварен и литейных мастерских, газовых и химических заводов! Устои Вестминстерского моста облеплены жуткими лохмами гнили, каждый проходящий по Темзе пироскаф взбивает из этой отвратительной жижи такое зловоние, что команда едва не падает в обморок!

– Передовицу писали? – улыбнулся Мэллори.

– Для “Морнинг Клэрион”, – пожал плечами Дизраэли. – В этом жанре непременно приходится чуть-чуть сгущать краски. Но погодка сейчас абсолютно дикая, тут уж не поспоришь. Несколько дней хорошего дождя, чтобы промыть Темзу и взломать этот гнетущий облачный купол, и все будет в порядке. Ну а еще пара недель такой кошмарной погоды, и тем, кто постарше или слаб легкими, сильно не поздоровится.

– Вы, правда, так думаете?

– Говорят, в Лаймхаузе снова свирепствует холера, – зловеще прошептал Дизраэли.

По спине Мэллори пробежал холодок.

– Кто говорит?

– Госпожа Сплетня. Но кто сейчас ей не поверит? В такое мерзкое лето весьма вероятно, что испарения и миазмы разнесут смертельную заразу. – Дизраэли выколотил трубку и начал снова набивать ее черным турецким табаком. – Я очень люблю этот город, Мэллори, но бывают времена, когда благоразумие должно брать верх над привязанностью. Я знаю, у вас семья в Сассексе. На вашем месте, я бы уехал туда не теряя ни минуты.

– Но мне предстоит выступить с докладом, через два дня. О бронтозаврусе. С кинотропным сопровождением!

– Отмените выступление, – посоветовал Дизраэли, возясь с многоразовой спичкой. – Или отложите.

– Не могу. Оно должно стать событием, я надеюсь на большой общественный резонанс!

– Мэллори, никто туда не придет. Во всяком случае, никто из тех, кто действительно что-то значит. Ваш доклад будет напрасным сотрясением воздуха.

– Придут рабочие, – упрямо сказал Мэллори. – Простые люди, которым не по карману летние каникулы на природе.

– О! – кивнул Дизраэлли, выдувая колечко дыма. – Это будет роскошно. Ребята, читающие по складам грошовые ужастики. Не забудьте порекомендовать им мои сочинения.

Мэллори упрямо сжал челюсти.

– Давайте-ка лучше работать, – вздохнул Дизраэли. – Нам надо многое успеть. – Он взял со стеллажа последний номер “Семейного музея”. – Что вы думаете о куске, напечатанном на той неделе?

– Прекрасно. Лучший из всех, что были.

– Только слишком уж много этих дурацких теорий, – пожаловался Дизраэли. – Нужно обращаться к чувствам.

– А что плохого в теории, если это – хорошая теория?

– Ну кому же, кроме специалистов, интересно читать о шарнирном давлении в челюстных костях рептилии? По правде говоря, единственное, что публике хочется знать о динозаврах, – почему эти чертовы твари взяли вдруг и передохли?

– Так мы же договорились приберечь это под конец.

– О, да. Великолепная будет кульминация – вся эта история с огромной кометой, врезающейся в Землю, гигантской пылевой бурей, уничтожающей миллионы рептилий, и тому подобное. Очень драматично, очень катастрофично, за это-то публика и любит катастрофизм. Катастрофа занимательнее , чем вся эта униформистская болтовня о том, что Земле сотни миллионов лет. Надоедливо и скучно – сплошное занудство от начала и до конца!

– Да при чем тут обращение к вульгарным эмоциям! – возмутился Мэллори. – У меня есть веские доказательства! Взгляните на Луну – вся ее поверхность изрыта кометными кратерами!

– Да, да, – рассеянно отозвался Дизраэли, – точная наука, честь ей и хвала.

– Никто не в силах объяснить, почему Солнце способно светить хоть десяток миллионов лет. Никакое горение не может длиться так долго – это нарушает элементарные законы физики!

– Давайте оставим это на время. Я целиком и полностью согласен с вашим другом Гексли, что мы должны просвещать невежественную публику, однако нужно время от времени бросать ей косточку. Наши читатели желают побольше узнать о левиафанном Мэллори как о человеке.