Рэки Кавахара - Дрема Белоснежки [ЛП]

Несколько раз моргнув, Рин приоткрыла глаза.

В её серых очах, пробиваясь сквозь сонную дымку, мерцал свет. Вначале она посмотрела на Фуко, затем перевела взгляд на стоявшего рядом Харуюки.

— Кусакабе... — едва слышно произнёс он...

Рин слабо улыбнулась, а затем тихо, но отчётливо проговорила:

— Арита... учитель Фуко... во сне... я слышала ваши голоса. И голоса многих других людей. Я слышала голоса людей, изо всех сил сражавшихся ради меня... нет, ради всего Ускоренного Мира...

— Рин... — Фуко наклонилась к ней, нежно приподняла её растрёпанную голову и с тревогой спросила: — Рин... как ты себя чувствуешь?

Естественно, она спрашивала о том, прекратилось ли влияние ISS комплекта.

В глазах Рин появились несколько дрожащих огоньков. Затем они слились и превратились в блестящие капли, скатившиеся по щеке.

Но эти слёзы вызвала вовсе не боль. Это был ответ, настолько ясный и отчётливый, что Харуюки понял его без слов.

— Спасибо тебе, учитель... спасибо тебе, Арита. Я... я... ещё бёрст линкер.

— Рин...

Слёзы заблестели и в уголках глаз Фуко. Она помогла подруге сесть, а затем крепко прижала её к груди. Глядя на них, Харуюки ощутил, что его глазам тоже стало горячо.

Когда Фуко выпустила ученицу из объятий, та повернулась к Харуюки, и он уже открыл рот, намереваясь сказать: «Я так рад за тебя, Рин»...

Но протянутые навстречу тонкие руки заставили моментально забыть, что именно он собирался сказать.

Фуко улыбнулась и подтолкнула Харуюки с решительностью, не терпящей возражений. Он шагнул к кровати, и руки Рин тут же обвились вокруг его тела. Тепло, мягкость и лёгкий цветочный аромат почти парализовали сознание...

...Почти. Харуюки ощутил столь сильную волну облегчения, такую радость и, почему-то, тяжесть в груди, что даже вывалился из привычного ступора.

Подняв руки, он осторожно коснулся хрупкой спины Рин. Наклонившись к её ушку, он тихо прошептал:

— Я так рад... честно, так рад...

Воздействие ISS комплекта, причинившее Кусакабе столько мучений, полностью прекратилось. Теперь Харуюки окончательно убедился в этом.

Конечно, на самом деле с телом ISS комплекта, скрытым в Мидтаун Тауэре, сражались Черноснежка, Фуко, Акира и Утай. Поэтому в каком-то смысле Харуюки не сумел выполнить обещание спасти Рин и её «брата» Аш Роллера.

Но сейчас он чувствовал, что переживать по этому поводу не стоит. После того, как благодаря Архангелу Метатрон посетил высший уровень, он понял очень многое.

Ускоренный Мир гораздо шире, глубже и больше, чем представлял себе Харуюки.

Он настолько хрупок, что может исчезнуть в любой момент.

И каждый бёрст линкер в нем — маленькая звёздочка, светящая изо всех сил. Звёзды эти собирались в созвездия, созвездия — в скопления, образуя огромную галактику.

Сражения бёрст линкеров служили галактике пульсом, главным доказательством того, что она полна жизни и движения. Честные битвы, победы и поражения, радость и горечь порождали во тьме свет и звуки, сливавшиеся в бесконечную мелодию — ленту истории этого мира.

И Рин, и Харуюки оказались лишь крохотными звёздочками, почти незаметными в масштабах Ускоренного Мира... и в то же время они не одиноки. Их души поддерживали неразрывную связь с другими людьми, с товарищами, которые всегда были рядом.

В параллельных мирах Аксель Ассолта и Космос Коррапта, которые Харуюки видел на высшем уровне, не осталось ни единой звезды. Харуюки не знал, почему так вышло, но очень не хотел, чтобы и мир Брейн Бёрста постигла такая же судьба.

Теперь он отчасти понимал, почему Зелёный Король Грин Гранде раздавал добытые очки, щедро наполняя ими мир.

Он вёл свою войну. Он сражался с основополагающим правилом Ускоренного Мира, гласившим, что лишившийся всех очков человек покидает его. Он пытался в одиночку защитить всю галактику под названием «Брейн Бёрст».

Харуюки, пожалуй, не смог бы победить в одиночку даже Энеми Малого класса, и шансов повторить подвиг Грин Гранде у него не имелось. Но он мог и дальше идти вперёд вместе с созвездием своих друзей, веря, что никто из них никогда не бросит попавшего в беду товарища.

И он был уверен, что однажды это созвездие станет таким большим... что превратится в звёздное скопление.

— Кусакабе... я так рад, что ты ещё с нами... — обнимая Рин пуще прежнего, он надеялся, что сможет передать ей чувства, даже если не в силах выразить их словами.

— Я тоже... счаст-лива, что снова вижу тебя, Арита... — всхлипывая и щекоча дыханием его ухо, шептала Рин.

А затем...

— ...Долго вы ещё будете обниматься? — чьи-то руки решительно оторвали Харуюки от Рин.

Ошеломлённо моргая, они повернулись, чтобы встретить улыбку Фуко — она с сокрушённым видом качала головой.

Харуюки только сейчас понял, как неприлично себя вёл. Несколько мгновений он лишь беспомощно разевал рот, переводя взгляд с Рин на Фуко, и лишь потом выдавил:

— Э-э... ах, да, мы же обещали Черноснежке, что вернёмся через пять минут. Пора идти обратно... Кусакабе, ты сможешь подняться? Или тебе пока лучше полежать?

— Нам незачем возвращаться, Ворон-сан, — сказала Фуко, достала из выдвижного ящика складной стул, разложила его и присела. Затем она продолжила: — Мне только что пришло письмо от Саттян. Поскольку в 12:30 нам нужно освободить комнату школьного совета, то совещание проведём по локальной сети в режиме обычной дуэли. Дуэль запустит Саттян и вызовет меня, а вы оба пойдёте как зрители.

— А... х-хорошо.

Харуюки достал ещё один стул и сел возле Фуко. Рин тоже устроилась на кровати поудобнее. Сегодня, в день культурного фестиваля, даже Рин — гостья, а не школьница Умесато — получила ограниченный доступ к местной сети. И, конечно же, как «ребёнок» и ученица Фуко, она была подписана на её бои.

— Ещё десять секунд, — объявила Фуко, откинувшись на спинку стула.

Харуюки тоже расслабился и стал ждать ускорения.

Бросив взгляд на Рин, он заметил, как та нежно гладит похожую на молнию трещинку на своём нейролинкере.

Харуюки успел ещё раз порадоваться тому, что всё осталось позади, прежде чем в его сознании прогремел звук ускорения.

Голубое небо казалось совершенно бескрайним, а солнце сияло поистине ослепительно. Лазурная искрящаяся поверхность простиралась до самого горизонта. Все поле оказалось покрыто водой.

Уровень «Акватория» естественно-водного типа. В отличие от «Океана», глубина воды на этом уровне не превышала десяти сантиметров, и утонуть не получилось бы при всём желании; не бывало здесь и больших волн.

Здания на этом уровне выглядели как продуваемые всеми ветрами белые бетонные остова. Мерный нескончаемый плеск воды о балки навевал лёгкую грусть, но вид был прекрасным. Некоторые бёрст линкеры даже называли этот уровень «Красивым Постапокалипсисом».