Ханну Райяниеми - Квантовый вор. Рассказы.

«Перхонен» больше нет.

Я всегда любила тебя сильнее, чем она, так сказал корабль перед нападением Охотников, прежде чем выбросить ее наружу с камнем зоку.

Миели подчиняется силе притяжения планеты и начинает стремительный спуск по длинной дуге, пока не достигает границы мира.

Эта стена, похожая на группу подсвеченных солнцем туч, тянется с поверхности до самого неба, поднимаясь вверх на двадцать километров. Вблизи оказывается, что это масса наполненных газом пузырьков, удерживаемых тончайшими нитями интеллектуальной материи, воздвигнутая на краю обитаемого участка для удержания атмосферы.

Миели поднимается над стеной, несмотря на почти полное отсутствие воздуха, и заглядывает в бездну с другой стороны. Ряды колонн, поддерживающих Полосу, белыми струями исчезают в желтовато-серой пелене Сатурна далеко-далеко внизу. В бездонной чаше зимней метелью кипит ураган.

Может, лучше упасть вниз, как упала она.

В том, что случилось, есть ее вина. Но она поступила правильно. На Земле она умирала тысячу раз, чтобы обрести смелость и противостоять Пеллегрини. Она провела черту, которую не намерена переступать, и отказалась участвовать в похищении сущности ребенка. И в тот момент она не надеялась остаться в живых.

Надо позволить Сатурну забрать ее жизнь, прыгнуть в облака кристаллического аммония и водяных паров и погружаться все глубже, пока смертоносный металлический водород в глубине планеты не сокрушит ее окончательно. Это так легко: сила инерции перенесет ее через стену прямо в центр урагана. Множество вихрей, сравнимых по величине с оортианскими кометами, следуют один за другим, словно драгоценные камни в цепочке.

Но поднявшееся из глубин воспоминание превосходит силу притяжения и заставляет ее остановиться. Сюдян.

Миели складывает крылья и устремляется к краю стены. Перегревшиеся микропропеллеры с жалобным стоном замирают. Миели неловко переворачивается и опускается на стену, словно раненая птица. На ощупь облачная стена оказывается немного скользкой и мягкой и поглощает толчок, словно вода, только по поверхности пузырьков проходит рябь. Крошечные шарики кажутся тонкими, как мыльные пузыри, но выдерживают вес Миели. Несколько мгновений она лежит на стене, прислушиваясь к своему сердцебиению и затрудненному дыханию. Воздух разреженный и безвкусный, как разведенное водой молоко.

Спустя некоторое время она поднимается и медленно, смешно покачиваясь на газовой подушке, подходит к внешнему краю. Она садится, подтягивает колени к подбородку и смотрит в безбрежные бледно-желтые просторы Сатурна, а стена мягко покачивается под ней, как будто она сидит на коленях у матери.

Едва слышной в разреженном воздухе молитвой она обращается к Куутар и Ильматар с просьбой указать путь, надеясь, что у ее богов хватит могущества в этом мрачном месте, где все меняется и нет ничего реального.

Миели постепенно успокаивается, и тогда слышит в голове неясный шепот: к ней обращается камень зоку Радужной Таблицы. Он каким-то образом оказался в складках ее одежды. Миели хмурится: она не помнит, чтобы брала его со стола. Она вынимает камень и рассматривает его. Камень сообщает, что поблизости есть маршрутизаторы и Врата Царств, обозначает их местоположение в сети масс-потоков и ку-труб внизу и внушает желание направиться туда и отрегулировать потоковый буферный контроллер.

Миели отделывается от этой мысли при помощи короткой команды метамозга. Она ощущает недовольство камня и расщепление заключающейся в нем сцепленности. Она не обращает на это внимания; Миели бросает камень с края стены и долго наблюдает за его падением, пока драгоценность не пропадает из вида.

— Что меня удивляет, — раздается раздраженный голос, — так это твоя приверженность древним богам, хотя отвечаю на твои мольбы только я.

Пеллегрини медленно поднимается из бездны. Это высокая женщина с золотисто-каштановыми волосами, в белом платье. Она разводит руки в стороны, словно собираясь заключить Миели в объятия.

Миели изумленно смотрит на богиню Соборности.

— Уходи. Я же сказала, что больше не работаю на тебя.

В груди у нес лишь пустота и холод. Даже ненависть к женщине, жившей в ее мозгу долгие годы, превратилась в едва тлеющий уголек.

Пеллегрини поднимает глаза к небу.

— А я не могу поверить , что ты так долго не решалась избавиться от этого глупого камня. Я не могла рисковать, опасаясь быть обнаруженной. Я пыталась поговорить с тобой в Царстве. Но ты меня явно не слушала.

Она открывает сумочку, достает одну из своих пахучих палочек, поджигает ее искусно выполненной зажигалкой и затягивается. Затем отводит руку в сторону и стряхивает пепел в глаз бури в сердце Сатурна.

— Что касается наших отношений — отлично. Но от меня не так просто отделаться, Миели. Я в твоем разуме. Ты ведь сама впустила меня, помнишь? — Она делает еще одну затяжку. — Теперь, когда я немного успокоилась, должна признать, что проявленная тобой на Земле решимость произвела на меня впечатление. Жаль, что ты выбрала для этого не самый подходящий момент.

Но вот мы обе здесь. Когда тебя схватили, мне надо было прибегнуть к самоуничтожению. Но я стала гоголом уже в зрелом возрасте и всегда находила столь экстремальные меры... малоприемлемыми. — Она улыбается. — Судя по всему, ты тоже, несмотря на то, чего тебе пришлось лишиться. Мы связаны друг с другом, нравится тебе это или нет.

— Я могла рассказать им о тебе, — отвечает Миели.

— Конечно, могла. Но это было бы глупо. До сих пор они держались по-дружески и разговаривали с тобой вежливо, но что было бы, узнай они о гоголе Основателя Соборности в твоей голове? Они попытались бы достать меня любой ценой, а я так глубоко спряталась, что пришлось бы разобрать тебя на части.

— Возможно, меня это не пугает.

— Нет, ты не боишься смерти, ты не раз это доказывала. Но тебе грозила не смерть. Тебе ведь известно, о чем я говорю: ты и сама не раз допрашивала гоголов. А они не верят в копии. Они поместили бы тебя в Царство и превратили процесс извлечения в игру. Ты бы сильно изменилась, и, можешь мне поверить, это тебе не понравилось бы.

Миели пробирает дрожь. Чтобы добиться желаемого, Пеллегрини может сказать что угодно. Но у Миели возникло ощущение, что на этот раз богиня не солгала.

Пеллегрини взмахивает рукой с тлеющей палочкой.

— Кроме того, ты мне нужна. И всегда была нужна. Я не обманываю тебя, в отличие от моего Жана, я всегда держу слово. В конце концов я вернула бы тебе эту малышку Сюдян.

Миели чуть не до крови прикусывает губу.

— «Перхонен» давно пыталась меня убедить. Сюдян с самого начала не испытывала ко мне глубоких чувств. Она просто хотела сбежать с Оорта. Я обойдусь без нее.