Ханну Райяниеми - Квантовый вор. Рассказы.

Объекты: «Перхонен».

Рассеянные в пространстве Троянские астероиды, вращающиеся вокруг 2006RJ103 — двухсоткилометрового обломка скалы, населенного медленномыслящими представителями синтетической жизни.

Тюрьма, плотный, темный и холодный тор в тридцати световых секундах позади, отправная точка маршрута «Перхонен».

Корабли-клинки архонтов, приближающиеся с ускорением 0,5g, что намного превосходит плавную тягу световых парусов «Перхонен». Факелы, выбрасываемые их работающими на антиматерии двигателями, в спаймскейпе превращаются в огненные столбы рассеянных мезонов и гамма-лучей.

Магистраль в двадцати световых секундах по курсу — их следующий пункт назначения. Одна из немногих неизменно идеальных плоскостей в Солнечной системе, в ньютоновском кошмаре N-тел, гравитационная артерия, позволяющая легко и быстро перемещаться посредством легчайших толчков. Спасительное убежище, но оно слишком далеко.

— Ну ладно, — выдыхает Миели. — Боевая тревога.

Под оортианским сапфирово-коралловым корпусом пробуждается скрытая технология Соборности. Паучий корабль трансформируется. Разбросанные модули скользят вдоль своих направляющих и соединяются в плотный тугой конус.

Квантовые паруса из превосходных отражателей превращаются в алмазно-прочный защитный барьер.

Как раз вовремя, перед самым ударом наноракет архонтов.

Первый залп вызывает лишь легкие толчки, не причиняющие никакого вреда. Но следующая партия оптимизирует прицел, а за ней последует еще одна, и еще, пока не разрушится либо программный блок, либо сама конструкция защитного барьера. И тогда…

Нам необходимо добраться до Магистрали.

Программа в голове Миели, словно алмазными зубцами, высекает возможные направления. Перед ней так же много путей, как толкований оортианской песни, но нужно выбрать только один…

Еще один залп сверкает в спаймскейпе бесчисленными иглами света. На этот раз некоторые из них пробивают барьер. Один из грузовых модулей расцветает уродливым сапфировым наростом. Миели спокойно удаляет его и наблюдает, как отсек, все еще меняясь, словно злокачественная опухоль, отдаляется от корабля, формируя странные органы, которые стреляют в щит «Перхонен» спорами размером с молекулу. В конце концов модуль сгорает в лучах противометеоритных лазеров.

— Это больно, — говорит «Перхонен».

— Боюсь, эту боль придется испытать еще не единожды.

Миели за раз сжигает весь аварийный запас антиматерии, поворачивая корабль в неглубокий гравитационный колодец 2006RJ103. Антипротоны из магнитного кольца-хранилища превращаются в раскаленные выбросы плазмы, вызывая стоны «Перхонен». Часть высвободившейся энергии Миели направляет на подкачку мощности программируемых стержней, вырабатывающих материал корпуса. Архонты легко повторяют ее маневр, приближаются и снова стреляют.

Вокруг Миели раздаются стоны «Перхонен», но состояние сосредоточенности заставляет заниматься первоочередными задачами. Она усилием мысли заменяет странгелетовый снаряд в крохотном арсенале «Перхонен» торпедой на квантовых частицах и стреляет в астероид.

Спаймскейп на мгновение заливает ослепительная вспышка гамма-лучей и экзотических барионов. А затем каменная глыба превращается в фонтан света, в негаснущую молнию. Прибор пытается приспособиться, но срывается на белый шум и гаснет. Миели, вынужденная лететь вслепую, снова разворачивает крылья «Перхонен». Вихрь частиц, образовавшийся при гибели астероида, подхватывает корабль и несет их к Магистрали. Внезапное ускорение наполняет тяжестью тело Миели, а сапфировая структура корабля начинает петь.

Спаймскейпу требуется лишь мгновение, чтобы справиться с безумными помехами потоков частиц. Миели задерживает дыхание: в медленно расползающемся светящемся облаке позади них не видно хищных черных кораблей. Или они утонули в вихре взрыва, или потеряли свою цель в безумии субатомных потоков. Миели выходит из состояния боевой сосредоточенности и позволяет себе насладиться триумфом.

— Мы сделали это, — говорит она.

— Миели? Мне нехорошо.

На корпусе корабля расплывается черное пятно, в центре которого торчит крошечный черный осколок, темный и холодный. Осколок наноракеты архонтов.

— Избавься от него.

Страх и отвращение после погружения в боевую сосредоточенность вызывают во рту резкий и противный привкус желчи.

— Я не могу. Я не могу даже прикоснуться к нему. От него пахнет Тюрьмой.

Миели со страстной мольбой обращается к той части разума, к которой прикоснулась богиня Соборности. Но Пеллегрини не отвечает.

Корабль вокруг меня умирает.

Я не знаю, что сделала Миели, однако, судя по вспышке миниатюрной сверхновой, озарившей космос несколько минут назад, она победила в этой битве. Но теперь по сапфировым стенам расползается паутина черноты. Так вот что придумали архонты: они внедряются в тебя, и превращают тебя в Тюрьму. Микрочастицы работают все быстрее и быстрее, распространяя запах горящих опилок, преодолевая все защитные системы корабля. Вместе с запахом появляется шум — рев лесного пожара.

Что ж, это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. Отличная работа, ребята.

Я вспоминаю цепочку Миели. Возможно, мне удастся унести эти камешки с собой. А может, это было всего лишь предсмертное видение, и я никогда не выходил на свободу. Все это просто тюрьма в тюрьме.

А потом у меня голове раздается насмешливый голос.

Жан ле Фламбер отступает. Тюрьма сломила тебя. Ты заслуживаешь того, чтобы вернуться обратно. Ты ничем не отличаешься от побежденных воинов-разумов, безумных игрушек Соборности и забытых покойников. Ты даже не помнишь своих подвигов и приключений. Ты не он, ты просто воспоминание, считающее себя…

Черт побери, нет. Всегда есть какой-то выход. Ты не в тюрьме, если сам так не считаешь. Так сказала мне богиня.

И внезапно я понимаю, что должен сделать.

— Корабль.

Проклятье. Не отвечает.

— Корабль! Мне необходимо поговорить с Миели!

Опять ничего.

В каюте становится жарко. Надо торопиться. Снаружи, в безвоздушном пространстве, полярным сиянием пылают паруса «Перхонен». Корабль так разогнался, что возникла гравитация, не меньше половины g. Вот только все вокруг перевернулось: низ оказался где-то в задней части центрального отсека. Я выбираюсь из каюты и, цепляясь за поручни, начинаю карабкаться к кабине пилота.

Ослепительная вспышка обжигает раскаленным воздухом: целый сегмент цилиндра, медленно вращаясь, уносится вниз, в бездну. От вакуума меня теперь отделяет только мгновенно возникшая стена из квантовых точек, тонкая, как пленка мыльного пузыря. И удалять инфекцию уже слишком поздно. Вокруг меня летают горячие сапфировые осколки: один из них, острый, как бритва, оставляет на моем предплечье болезненный кровавый след.