Константин Читатель - ТХ4

— «Да, машина для такой работы не самая подходящая», — сообразил я, вспомнив неприметный ford focus Ромы.

На следующий день в институте случилось еще одно событие. Я уже давненько наловчился расфокусировать свое восприятие, чтобы лучше улавливать все оттенки иностранной речи во время уроков. А вот сегодня, у воспринимаемых звуковых колебаний, мне удалось выделить содержащиеся в них электромагнитные импульсы. Перейдя в «форсаж», я принялся раскладывать их на составляющие, что практически мгновенно повысило мое сто процентное понимание иностранной речи.

Постепенно я притормаживал «форсаж», стараясь добиться того, чтобы реальное течение времени совпало со скоростью перерабатываемых данных. К концу второй пары, на английском, это мне почти удалось. Правда вскрылась и неприятная особенность после того, как я получил задание синхронно переводить зачитываемый одной из студенток текст.

Если индивид, читавший текст вслух, понимал то, о чем читает, то и я, каким-о образом, улавливал смысл текста. Если же он читал, лишь пользуясь правилами произношения, но не зная перевод, то это сразу же вносило невообразимую путаницу в мое восприятие.

— Ксан Анатольевна, — обратился я к преподавателю: — а можно вы мне почитаете, а я буду синхронно переводить?

— А чем тебя не устраивает Силькова? — поправив очки на носу, посмотрела на меня учитель.

— У нее голос слишком эротичный, сбивает, — ляпнул я.

После того как все отсмеялись и успокоились, Ксан Анатольевна удовлетворила мою просьбу, решив при этом за что-то меня наказать. Начав читать довольно размеренно, она все ускорялась и ускорялась, в то время как мне, чтобы за ней поспеть, так же пришлось говорить быстрее. В конце концов я сбился, опустив перевод половины предложения, и перескочив на второе. Ну а после совсем запутался, составив из двух предложений одно и исказив общий смысл.

— Неплохо, Юра, неплохо, — не смотря на ошибки, меня похвалили.

— Пфф, — выдохнула большая часть присутствовавших на занятии студентов.

— Ну, теперь то ты скажешь, чем тебя не устраивал голос Сильковой, — словно и не было зубодробительной скороговорки синхронного перевода, Ксан Анатольевна вновь уставилась на меня поверх своих очков.

— Она не понимает половины того, о чем читает, — инфантильно наплевав на последствия, произнес я и, видя недоумение на лице учителя, пояснил: — это не позволяет начать думать, как иностранец и как следствие хорошо переводить.

На выходе из института меня поджидало трое парней, все с пятого курса. Один из них встречался с Сильковой, так что мне не надо было спрашивать, что именно им от меня нужно.

— За парковку отойдем, — предложил я и первый двинулся прочь.

Сегодня я вновь приехал на Гелике, так что дойдя до машины, я кликнул брелком и открыл заднюю дверь. Следовавшие до этого за мной по пятам, парни притормозили. После того как я достал из салона машины биту, двое из них сделали шаг назад, а третий, ухажер Сильковой, примирительно вытянул руки вперед. Сложно было сказать, что именно на них повлияло, мне хотелось думать, что мой грозный вид. Но, вероятнее всего, их смутило наличие у меня такого автомобиля, а так же бейсбольная бита.

— Мы, это, ты повежливей с девушками, ага? — заготовленные слова вступили в конфликт с проснувшимися в теле парня инстинктами самосохранения.

— Ага, — крутанув биту так, что засвистел воздух, согласился я.

— Ну, мы тогда пошли, — сделал он примиряющий шаг назад.

— Ну давайте, — кивнул я.

Садясь в машину и заводя двигатель, я недовольно подумал о том, что внешне я остался таким-же, толстым и не внушающим опасения увальнем. Только вещи, которыми я мог себя окружить, невольно меняли отношение окружающих к моей персоне. Излишне резко выкрутив руль, я тронулся с парковки. Стоявшая на обочине дороги студентка Юля приветливо махнула рукой, я проехал мимо, сделав вид, что не заметил.

— Лето красное пропела, оглянуться не успела, — сами собой сорвались с моих губ строки басни из школьного курса литературы.

В спортзале ко мне стали уже относиться как к завсегдаю, поздоровавшись не менее чем с десятью мужчинами, я закончил переодеваться и вышел в зал. Георгич как всегда был на месте, пышущий энтузиазмом и доброжелательностью. Едва кивнув головой, проходя мимо валявшихся на матах Кати и Маши, я подошел к тренеру и помог ему навесить по четыре блина на гриф. Впрочем, начать упражнение «жим от груди» мне не дали, две подружки подошли к снаряду с претензиями.

— Почему ты нас игнорируешь? — прозвучали их голоса.

Выбрав на сегодня другое кафе, Катя с Машей «простили» меня только после того, как я заказал им по второму десерту. Маша как всегда была мила и болтлива, а вот с Катей творилось что-то не понятное. Ее настроение колебалось от все хорошо до все плохо, в принципе только из-за этого я и «вывез» девчонок в город.

— Ну, колись давай, что случилось, — дождавшись, когда Маша отойдет в туалет, спросил я.

— Нас из квартиры скоро выселят, — не поднимая глаз, произнесла она.

— С чего ты так решила? — удивился я.

— Он себе новых завел, — очевидно имея ввиду своего папика, Катя допила коктейль одним махом.

— Может у него по бизнесу проблемы, — предположил я причину, по которой мужчина стал меньше уделять девушкам времени и средств.

— Это только вы, мужики, думаете, что мы ничего не видим, — продолжила она истерить тихим голосом: — как на блядки сходите, так и взгляд другой, и интонация, и поступки.

— Доказательств нет, только чувства, — хмыкнул я.

— Даже Машка вчера спросила, что у нас с папой, — почему-то враз успокоившись, Катя невесело улыбнулась.

— Нда, — не зная, что на это сказать, мне на ума вновь пришли строки из басни Крылова про стрекозу.

Вечер в кафе не затянулся, проигнорировав два намека на то, что можно еще куда-нибудь сходить, я отвез их домой. Вставших на «тропу» поиска нового спонсора своей жизни, девушки вели себя более чем откровенно. Но, мне не нужны были постоянные отношения, да и содержать, привыкших к хорошей жизни Катю и Машу, мне было не по карману.

В квартире у меня все было по прежнему, семь жучков исправно слушали и снимали все, что происходило в квартире. Самым сложным по началу оказалось ходить в туалет, расслабиться, зная, что на тебя направлена видеокамера, было очень сложно.

Впоследствии, я стал мысленно представлять себе, как просматривающий эти записи человек морально, от раза к разу, деградирует. Синяк под глазом или перелом руки, подобные повреждения заживали через какое-то время. Моральные же травмы, в отличие от физических, выявить как и лечить, было куда сложнее.

— «Хе-хе, — смыв за собой и выйдя в прихожую, я повернулся к «невидящей» с этого ракурса меня камере и показал средний палец, пожелав всем специфичного будущего: — рубашку с длинным рукавом и крепких санитаров»