Александр Кипчаков - Терион. Сага о чести и долге

Постоялый двор, вопреки опасениям Глэйда, оказался не таким уж и захудалым, чего можно было ожидать от такого захолустья. Из небольшого слегка запылённого, но всё-таки аккуратного холла наверх вела деревянная лестница, устланная ковром местного производства. Несколько газовых ламп свисали с украшенного незатейливой лепниной потолка. Мерно гудел увлажнитель воздуха, закреплённый на полке-кронштейне над одним из окон. За узкой деревянной стойкой сидел со скучающим выражением лица пожилой калихарец, одетый в традиционную для этих краёв одежду — тунику с короткими рукавами, заправленную в полотняные штаны серого цвета; на ногах же калихарца красовались кожаные сандалии довольно грубоватой работы.

При виде вошедших калихарец оживился и отобразил на своём лице радушную улыбку. Судя по всему, постояльцы особым вниманием постоялый двор не жаловали, поэтому появление путников явно обрадовало хозяина сего почтенного заведения.

— Добро пожаловать в «Гнездо пандрала», уважаемые! — произнёс он на пангале. — Желаете снять комнаты?

— Если у вас есть в наличие свободные, — отозвался Эллинор.

— Есть, разумеется. Пусть им и далеко до комнат столичных постоялых дворов, но здесь отнюдь не клоповник!

— Пять комнат свободных найдётся? — спросил Глэйд.

— Разумеется.

— Сколько за ночь берёте?

— Недорого. Всего три серебряные монеты. Пять комнат — стало быть, пятнадцать серебряных дакмаров. Питание входит в счёт. Спиртное или что-нибудь из экзотической кухни — за дополнительную плату.

— Экзотическое? — переспросил Сельмур.

— Мой повар родом с острова Баруба, который известен своими морскими деликатесами, — пояснил калихарец. — Если будет угодно, то он сможет приготовить для вас жареных в пальмовом масле осьминогов или моллюсков под ореховым соусом со специями и запечёнными плодами сангаловой пальмы.

— Мы подумаем, — сказал Глэйд.

Комната, которая досталась северянину, находилась в самом конце недлинного коридора с неизменным ковром на полу и представляла из себя комнату размером пять на три метра, с небольшим окном, задёрнутым плотной коричневой шторой. Кровать, небольшой стол из древесины местных пород, два простеньких кресла, большой двустворчатый шкаф — вот и всё, что было в ней. Ну, не считая, разумеется, вездесущего ковра. Справа от двери располагалась небольшая ванная комната, в которой Глэйд, после того, как разложил свои вещи и оружие, с удовлетворением обнаружил большую и довольно глубокую ванну, над которой висел на стене шкафчик с банными принадлежностями и флаконами с различными моющими средствами. Дорога до Аманакара выдалась долгая и пыльная, поэтому эррендиец справедливо счёл за благо принять горячую ванну.

Может быть, постоялый двор и выглядел скромно, но сантехника здесь работала вполне прилично. Во всяком случае, ванна наполнилась горячей водой за считанные минуты. Плеснув туда пару мерных стаканчиков ароматной пены для ванн, Глэйд разделся и медленно погрузился в горячую воду.

Горячая ванна привела северянина в самое благостное расположение духа, несмотря на то обстоятельство, что за ними по пятам шли вооружённые гиштанские гвардейцы и корвисский аристократ-ренегат. В который уже раз эррендиец убеждался, что чистый человек чувствует себя куда комфортнее, нежели не совсем чистый. Высушившись при помощи огромного пушистого полотенца, он решил перекусить. Принятие ванны неожиданно пробудило у Глэйда зверский аппетит и он вознамерился выяснить, насколько хорош повар-барубианец.

Еду принесли в комнату спустя двадцать минут, что означало, что хозяин постоялого двора явно предугадал то обстоятельство, что постояльцы вознамерятся отобедать… вернее, уже отужинать. Слуга в поварском колпаке и в накрахмаленном переднике поверх одежды ввёз в комнату металлический столик на резиновых колёсиках, на котором стояли три блюда, каждое накрытое непрозрачными керамическими крышками, графин с фруктовым напитком, тарелка с белым хлебом и груда бумажных салфеток. Пожелав Глэйду приятного аппетита, калихарец, вежливо поклонившись, исчез по ту сторону двери.

Аромат, исходящий от еды, заставил северянина проглотить слюну. Решив, что незачем себя более изводить, Глэйд придвинул столик к одному из кресел и приступил к трапезе.

Он уже заканчивал расправляться с моллюсками и плодами пальмы, которые на вкус очень сильно напомнили ассасину маринованные огурцы, когда в дверь комнаты несмело постучали. Взгляд Глэйда тут же метнулся к лежащим на кровати ножнам с хьялтаром, однако хватать меч он не стал. В конце концов, он был в состоянии и голыми руками справиться с противником, поэтому хьялтар так и остался на своём месте.

— Да? — спокойно произнёс Морриган, не меняя местоположения.

— Можно? — услышал он из-за двери голос Киры Ходдрен.

Эррендиец задумчиво посмотрел на входную дверь. Собственно, он ничего не имел против иллийки, но такой визит явно не входил в его планы. Всё же мужчины Северного Союза в плане морали отличались от остальных эреленцев. В лучшую сторону, между прочим.

— Наверное, — наконец отозвался Морриган. — Заходи.

Дверь осторожно отворилась и в комнату вошла Кира Ходдрен. Выглядела иллийка несколько смущённой, но держалась уверенно.

— Приятного аппетита! — улыбнулась Кира, глядя на северянина. — И как тебе местная кухня?

— Недурно, надо признать. — Глэйд отодвинул от себя пустую тарелку и вытер рот бумажной салфеткой. — Повар здесь и вправду знает толк в своём деле. А тебе как его стряпня?

— Вкусно. — Кира подошла к столику. — Да и вообще, этот постоялый двор вполне ничего. А вроде такая глушь этот Аманакар…

— Мне доводилось встречать самые настоящие гадюшники во вполне приличных городах. Так что…

Договорить Глэйду не дали. Кира совершенно неожиданно для эррендийца оказалась рядом с ним и, обхватив руками его за шею, притянула к себе и поцеловала прямо в губы. Однако затем отстранилась, так как ответной реакции не последовало, и взглянула ему прямо в глаза.

— И как прикажешь это понимать? — спокойно произнёс Глэйд, глядя на ил-лийку снизу вверх. — Что вдруг на тебя нашло?

— Ты так спокойно отреагировал на то, что я только что сделала, что у меня начинают закрадываться в душу сомнения относительно твоей природы, Глэйд. Это же… неправильно…

— По-твоему, я должен был немедленно наброситься на тебя и потащить в кровать? — усмехнулся северянин. — Кира — ты явно плохо знаешь мой народ и северян вообще. Многие над нами потешаются и называют евнухами и другими, менее приличными словами, но мы на это не обращаем внимания. Мы живём так, как привыкли жить испокон веков. Для нас женщина есть мать, а мать для каждого мужчины — святое. Поэтому моё поведение, с точки зрения эррендийца, вполне нормальное.