Олег Мельник - Ворон. Скафандр богов

А теперь он совсем некстати намекнул на конкуренцию.

— Я не стану обсуждать это с первым встречным, — повторил оружейник. Девушка больше не пританцовывала и строго пялилась на Стрельца.

Он как-то еще пытался исправить ситуацию, но как ни старался, ничего не выходило — его репутация в глазах владельца магазина и собирателя редкостей снизилась почти до «пошел вон!».

На улице он раскрыл дневник, чтобы проверить изменения в квестах после разговора с оружейником, и обнаружил новую заметку:

«Мишка, плюшевый мишка…

Кристофер Глупый ищет плюшевого медвежонка, которого потерял где-то на улицах Вельзевула. Он говорит, что эта вещь дорога ему как память об отце и родном Уличе, и если я найду пропажу, Кристофер договорится с оружейником Мыкуем дать мне скидку на его товары.

Побывал у Мыкуя, ассортимент в магазине просто шикарный! Но дорого ой как…

Мыкуй — не только бизнесмен и оружейный мастер, но и просвещенный коллекционер и не все отдает на продажу. И, скорее всего, этот дядька знает места, где можно раздобыть какой-нибудь мощный артефакт. Но раскрывать первому встречному злачные места, конечно, не станет — для чего ему терять клиентов? Нужно выходить на его более сговорчивых друзей, чтобы втереться в компанию и обзавестись хорошей репутацией. Кристофер Глупый — идеальный вариант, фамилия весьма говорящая».

Вельзевул он покидал самыми окольными путями в надежде столкнуться где-нибудь в подворотне с плюшевой игрушкой Кристофера Глупого, но безрезультатно.

«Хорошо. Сначала займусь основным квестом, а потом буду выполнять второстепенные».

Лошадка его мчалась по тракту вон от знойных песков, среди которых прятался за стеной неприступных скал город Вельзевул. Дорога вела сквозь саванну с разнообразным скотом: там были невероятные порхающие в полуметре от земли на стрекозьих крыльях коровы, слоны, лишенные своей достопримечательности — огромных ушей, и зебры с длинными жирафьими шеями. Травоядная скотина безразлично поглядывала на одинокого путника, вяло жуя редкую травку или ощипывая дохлый кустарник. Иногда попадались стаи хищников: косвенно — завывающие в дали сумеречной равнины, или напрямую — когда из ночи вдруг сверкали кровожадные буркала, угрожающе рычало, провожая наездника, или по-шакальи лаяло. Обернувшись, Гэгэ замечал в свете «очень отдаленных звезд» щелкающие у самого конского хвоста зловещие белые пасти и кошачьи силуэты преследователей.

Где-то в вышине из-за облаков доносились леденящие сердце орлиные крики; в фиолетовом небе и на фоне серебряной луны мелькали стайки перепончатокрылых, а однажды далеко-далеко в мистической дымке медленно шагало чудовище на длиннющих лапах и, кажется, с хоботом, издавая пароходные звуки, от которых все до единого звери в ужасе приникали к земле. Это фантастическое создание имело росту не меньше ста пятидесяти метров и, остановившись, в полутьме напоминало гору. Гэгэ сообразил, что впервые, хоть издалека, увидел настоящего рейдового босса.

Несколько раз на дороге попадались кровавые поляны, усеянные тушками и тушами перебитых мобов, и Стрелец отчего-то приходил в мстительных восторг. Нередко встречались ему путешественники, таверны, фермерские хозяйства. Один раз мимо него, обгоняя на суперскоростных маунтах, пронеслась целая орава гогочущих гамеров.

Лес Лживых Камней показался неожиданно с вершины холма. Ему открылась панорама презеленой долины, в которую скатывался пологий склон, огражденной с севера и востока черными силуэтами гор, а на западе перерастающей в безбрежное и шероховатое лесное море. Едва различимая светло-серая полоса тракта виляла по долине, пока не сталкивалась с темным скоплением башен, крепостных стен, треугольных крыш домов у основания гор. Улич можно было зрительно отлепить от общей массы мрачных каменных гигантов только едва уловимым с расстояния фиолетовым заревом ночного освещения и широкими лучами Проектра, транслирующего окружающий мир откуда-то из сердца города.

На всякий случай он сверился с картой: вот точка-Гэгэ на топографическом холме, впереди Улич, с одной стороны Дедовы горы, тянущиеся далеко на восток, а потом загибающиеся в южном направлении, где хребет разрывает бездонное ущелье под названием «Раскол», а с другой стороны от него — Лес Лживых Камней.

Он спускался в долину, удивляясь контрастом между сухим отношением к жизни красной полупустыни Вельзевула и сочностью природы Улича. А еще тому, как резко обезвоженная почва саванны сменилась альпискими лугами, даже граница четко видна. Будто один сосед щедро поливает свой газон, а второй — откровенно забил. Это наблюдение натолкнуло на мысль, что здесь кончается диапозон Проектора Вельзевула и начинается область покрытия Проектора Улича. В настоящем Мэрлоне, должно быть, их разделяли целые климатические пояса, но в этой версии планеты их уже не существовало.

Ближе к Уличу стали видны фиолетовые «светлячки» местных обитателей: они так же, как и вокруг Вельзевула, бродили по полям возле города, сбивались в густые кучки или рассыпались на отдельные созвездия. Чуть выше травы порхали сказочные бабочки или миниатюрные дриады, горящие светло-сиреневыми люминесцентными огоньками. Осветительной пользы такие бабочки не давали, зато поля от них выглядели красивее.

Гэгэ свернул на тропу, ведущую в лес, по обе стороны которой паслись странные курицы, одетые в пушистых мех. Кудахтающие монстры были совершенно безобидны, по крайней мере сами не нападали как хищники на дорогах. Ради пробы он выстрелил в одно такое создание — и пронзенное чудовище уронилось лапками кверху. Ему понравилась такая забавная анимация смерти и он прибил еще одну полуптицу. Никакого морального дискомфорта он не испытал — дикие создания никому не принадлежат, кроме игры. Совесть сладко дремала — мобы здесь для того и существуют, чтобы забавлять своей смертью гостей Мэрлона.

Остальные мохнатые курицы (ну что поделать!;-)) с кудахтаньем разбежались и попрятались в траве. Он даже поленился вскрывать дичь — с таких монстров толковой добычи не будет: не золотые ж яйца несут эти куры.

«Низкоуровневые. Как грызлюки у Вельзевула».

Гэгэ спешился — по буреломам на лошадке не погоняешь.

Лес пустил его охотно и даже как будто проглотил: только он сделал шаг под сень деревьев, как весь целиком и полностью оказался в нем без плавной смены кадров или декораций. Чат пригорода Улича, жужжание насекомых в траве, кудахтанье — моментально стихли. Взамен пришли новые звуки — таинственные, сказочные, спрятанные в темноте между ветвей, невидимые за колоннадой широких стволов, приглушенные, эхообразные — где-то в далекой-далекой чаще. Были четкие: он слышал уханье совы неподалеку, шелест листьев над головой, скрип и хруст беспокойных деревьев, свист соловья. И далекие — распознать такие было невозможно, а вкупе создавали они глубокий как лесные дебри, мистический и устрашающий фон.