Александр Тув - Ходок - 8

Старший помощник бережно – словно стараясь не побеспокоить главкома, отряхнул капюшон его шкиры, и осторожно – чтобы пыль не попала в глаза, откинул. От вида белого, неживого лица Шэфа, комок в горле еще увеличился, хотя казалось, что это невозможно.

«Лекаря надо…» – тоскливо подумал Денис, прекрасно осознавая, что тут никакой лекарь не поможет.

«Здесь толковый некромант нужен, – вздохнул внутренний голос. – А лучше Архимаг…»

«А где ж его взять, если все хорошие некроманты рядышком лежат, – Денис скользнул безучастным взглядом по длинной веренице тел, – или в заклинательном зале у Ортега сидят. Так те нам точно не помогут…»

Непонятно на что надеясь, он расстегнул командорскую шкиру и приложил ухо к груди Шэфа. К его величайшему сожалению, чуда не случилось – кожа была холодная и липкая от предсмертного пота, однако Денису вроде бы послышался какой-то слабый звук – то ли отголосок каких-то биохимических процессов, все еще происходящих в мертвом теле, то ли просто звуковая галлюцинация – мозг принял желаемое за действительное, но старшему помощнику показалось, что он услышал удар сердца!

Денис начал напряженно прислушиваться, но был вынужден прерваться из-за раздавшегося вдруг негромкого детского плача. Старший помощник поднял голову и недоуменно огляделся. В это время из-за поворота коридора показалась группа гвардейцев. Участия в спасательной операции они не принимали, а шастали, как тараканы, по развороченному коридору и открывшимся после взрыва внутренним помещениям дворца, чего-то выискивая и вынюхивая. До этого момента старший помощник на них внимания не обращал – не мешают, и ладно. Людей без них хватает, даже с избытком.

А теперь обратил. Двое гвардейцев тащили за шкирки, как котят, двух маленьких девчонок, лет пяти, которые плакали тихо и обреченно. Детский плач бывает очень разным. Ребенок может плакать, если не получил от родителей новую игрушку, или конфету, или еще чего-нибудь – это капризный плач; может плакать, если у него что-то болит – жалобный плач; дети в детдомах плачут не издавая звуков, чтобы не раздражать воспитателей, иначе их побьют – беззвучный плач; могут плакать от страха и еще от множества различных причин.

Девочки плакали обреченно – они знали, что их убьют, и негромко – знали, что их ничто и никто не спасет. Каким образом Денис, у которого никаких детей никогда не было и который на них и внимания-то особого… да и не особого, никогда не обращал, сумел разобраться в тонкостях детского плача было непонятно даже ему самому, но он разобрался и ненависть перехватила ему горло, выдавливая оттуда комок от Шэфа.

Добыча гвардии не ограничивалась девчонками, третий, так же за шкирку, но уже по-настоящему – не за платье, а за кожу, тащил кого-то чрезвычайно смахивающего на Чебурашку – маленького, коричневого, ушастого и глазастого. Еще парочка несла в руках какие-то то ли статуэтки, то ли канделябры, судя по цвету золотые.

– А ну стоять, – тихо, но с нужными обертонами – сказывалась школа Шэфа, произнес Денис. Группа мародеров замерла, а со стороны завала подтянулись легионеры, которые остановились немного в сторонке, с интересом наблюдая за происходящим. Гвардия почувствовала поддержку и начала наглеть:

– Чего надо!? – высокомерно бросил «предводитель дворянства» – блондин с грубыми, можно сказать – лошадиными чертами лица. Все гвардейцы были без шлемов – трофеи можно собирать и без них, чего лишнюю тяжесть таскать. – Говори быстрей, северянин, мы спешим! – От этих слов «кентавра» (лошадиная голова на человеческом туловище), девочка в его руке громко всхлипнула – видимо догадывалась, или чувствовала, куда и зачем ее спешат доставить. В ответ «кентавр» резко встряхнул ребенка и грубо прикрикнул: – Молчи дрянь!

– Ну, раз спешите, не буду вас задерживать, – спокойно начал Денис, с трудом сдерживая клокочущую в душе ярость. – Оставьте детей и этого, – он кивнул на Чебурашку, – и проваливайте! А барахло можете забрать с собой. Мне не нужно – я не старьевщик, – старший помощник презрительно поморщился. Денис не хотел срываться, но дальше удерживать гнев в узде у него не получилось. Старший помощник все-таки не выдержал напора сжигавшего его изнутри огня и не сказал, а буквально прошипел, да так, что у всех окружающих мороз пошел по коже: – Пока я добрый.

В первое мгновение «кентавр» растерялся, но буквально в следующую секунду сумел взять себя в руки – трусов в гвардии не было, и заорал в ответ:

– Да кто ты такой!?! Ты! – северный ублюдок! будешь указывать мне! – барону Инвикту Луцению! что мне можно делать, а чего нельзя!?! Ты! – северная помойная крыса! будешь мне угрожать!?! Да я тебя!!! - «кентавр» перекинул ребенка в левую руку и потянулся за мечом.

И тут горячая волна ненависти накрыла Дениса с головой.

«Буду убивать! – твердо решил он, но прежде чем взяться за дыроколы, лежащие под рукой, почему-то, сам не зная зачем, промедлил мгновение и с каким-то, не побоимся этого слова – сладострастием, представил, как сжимает лошадиную голову „кентавра“ в своих ладонях – ставших огромными и железными, а голова барона представилась орехом, попавшим в тиски. Денис мысленно немного надавил и орех лопнул. В это же мгновение, уже наяву, черты барона поплыли, голова „кентавра“ ощутимо деформировалась, изо всех естественных отверстий: носа, рта, глаз и ушных раковин хлынула кровь, а еще через мгновение, с неприятным звуком, голова лопнула, и барон Инвикт Луцений рухнул в лужу крови, успевшей натечь из его раздавленной головы. Моча и дерьмо, к счастью, остались внутри доспеха. – Телекинез, однако… – равнодушно подумал Денис, ощущая, как вместе с этим выплеском гнева из него ушли все силы. – Если эти суки навалятся – пиздец…» – хладнокровно констатировал он.

Однако, «суки» и не подумали наваливаться. Гвардейцы осторожно, можно сказать – бережно, опустили все свои трофеи, включая статуэтки, или какое еще там барахло, о котором и речи не шло, на пол, подобрали убиенного, чуть было не вырвалось – невинно, но это было бы неправдой – было за что, и бочком, молча, опустив глазки, словно институтки на первом балу – имеются в виду смолянки, двинулись к двери. Старший помощник проводил их мрачным взглядом и повернулся к застывшим неподалеку девчонкам, которые вцепились друг в дружку так крепко, что косточки на кулачках побелели, а Чебурашке, который был у них на руках, грозила смерть от удушья.

– Идите, спрячьтесь где-нибудь, – стараясь говорить ласково, правда неизвестно, что у него получилось, но он старался, произнес Денис. – Когда все закончится я вас отведу в безопасное место.

Он сам ни капельки в это не верил – в то, что когда все закончится он сможет не только самостоятельно двигаться, но отвести кого-нибудь куда-нибудь, да и в то, что существует место, безопасное для этих детей он тоже не верил. Честно говоря, старший помощник откровенно врал. Ведь если он, паче чаянья, неизвестно каким волшебным – в полном смысле этого слова, способом сумеет одолеть Черного Человека, Ортега и его Епископов, то девочкам, явно принадлежащим к окружению мятежного Епископа идти будет некуда.