Уильям Гибсон - Нейромант. Трилогия Киберпространство

ки чешского пива — новую и яркую.

Сериал пришлось прикрыть, команда по устранению кризисных ситуаций безупречно сделала свое дело, организовав перевозку тел и эвакуацию выживших членов актерского состава и съемочной группы. Тернер улетал последним самолетом. После восьми "скетчей" в баре аэропорта Акапулько он слепо выбрел в центральный регистрационный зал и столкнулся там с человеком по имени Бушел, старшим техом из лос-анджелесского комплекса "Сенснета". Несмотря на лос-анджелесский загар, Бушел был смертельно бледен. Его индийский льняной костюм пошел пятнами от пота. В руке администратор держал алюминиевый кейс, похожий на футляр кинокамеры, стенки кейса были тусклыми от сконденсировавшейся влаги. Тернер глядел на человека, глядел на потеющий кейс с красными и белыми предупредительными надписями и длинными наклейками, поясняющими, какие меры предосторожности требуются при транспортировке материалов в криогенном хранилище.

— Господи, Тернер, — выдавил, завидев его, Бушел. — Слушай, парень, мне очень жаль. Приехал только сегодня утром. Кошмарная история. — Он вытащил из кармана пиджака сырой носовой платок и вытер лицо. — Кошмарная работа. Мне никогда не приходилось делать такого раньше…

— Что в этом чемодане, Бушел? — Теперь Тернер был гораздо ближе, хотя и не помнил, как шагнул вперед. Он мог разглядеть поры на загорелом лице.

— С тобой все в порядке, приятель? — Бушел отступил на шаг назад. — Ты как-то скверно выглядишь.

— Что в этом чемодане, Бушел? — Льняной лацкан смят в кулаке, костяшки побелели от напряжения.

— Черт побери, Тернер! — Человечек вырвался на свободу, сжимая ручку чемодана уже обеими руками. — Они же не были повреждены. Только какая-то мелкая потертость на одной из роговиц. Глаза принадлежат " Сенснету". Это один из пунктов ее контракта.

И Тернер отвернулся, его желудок завязался узлом вокруг восьми неразбавленных " скотчей", а он все пытался побороть тошноту. И продолжал бороться с ней, держал ее под контролем в течение девяти лет, пока — на полпути от голландца — все эти воспоминания не вернулись, не обрушились на него в Лондоне, в Хитроу, и он скрючился, даже не замедляя шага, посреди очередного коридора — и сблевал в синюю пластмассовую урну.

— Давай же, Тернер, — подстегнула его Уэббер, — подтолкни. Покажи нам, как это делается.

Трейлер снова пополз вперед сквозь деготный запах пустынных растений.

— Мы готовы, — прозвучал отдаленный и спокойный голос Рамиреса.

Тернер коснулся горлового микрофона:

— Посылаю тебе кой-кого для компании. — он убрал палец с микрофона. — Натан, пора. Вы с Дэвисом — назад в бункер.

Дэвис отвечал за радиооборудование, их единственную вне матрицы связь с " Хосакой". Натан играл роль мастера на все руки. Линч откатывал последнее мотоциклетное колесо в кустарник за автостоянкой. Уэббер и Комптон, стоя на коленях возле бокса, подсоединяли кабель, который свяжет хирургов " Хосаки" с биомонитором " Сони" в командном пункте. С убранными колесами, опущенный и установленный на четырех распорках, хирургический бокс опять напомнил Тернеру французский прогулочный модуль. Путешествовать он отправился гораздо позже, года через четыре после того, как Конрой рекрутировал его в Лос-Анджелесе.

— Как дела? — спросил Сатклифф по связи.

— Прекрасно, — отозвался Тернер, касаясь микрофона.

— Тут скучновато, — сказал Сатклифф.

— Комптон, — окликнул Тернер, — Сатклиффу нужна твоя помощь следить за периметром. И твоя тоже, Линч.

— Вот так всегда, — донесся из темноты голос Линча, — только я настроился посмотреть спектакль…

Рука Тернера легла на рукоять "смит-и-вессона" под отогнутой полой парки.

— Пошевеливайся, Линч.

Если Линч — подсадка Конни, он пожелает остаться здесь. Или в бункере.

— А пошел ты! — взвился Линч. — Никого там нет, и ты это знаешь. Если не хочешь видеть меня здесь, пойду внутрь — присмотрю за Рамиресом…

— Хорошо, — сказал Тернер и, вытащив пистолет, вдавил клавишу, которая активировала ксенон-проектор.

Первая вспышка полуденно-яркого ксенонового луча выхватила из темноты искривленную сагуарию — серым мехом ощетинились в безжалостном свете колючки. Вторая — нашла шипастый череп на пряжке ремня, поймала его в пятно резкого света. Выстрел и взрыв пули, разорвавшейся от удара, слились в один звук, ударная волна покатилась как гром — невидимыми, расширяющимися кругами над темной плоской землей.

В первые несколько секунд после взрыва не было слышно ни единого звука, даже летучие мыши и жучки смолкли, выжидая. Уэббер упала в кусты, и почему-то Тернер чувствовал, что она здесь, знал, что пистолет уже у нее в руках — в этих умелых коричневых руках, нацелен ровно, не дрожит и в любую секунду готов выплюнуть смерть. Он понятия не имел, где сейчас Комптон. Тут в клипсе передатчика, процарапавшись сквозь черепную кость, раздался голос Сатклиффа:

— Тернер, что это было?

Света звезд было теперь достаточно, чтобы различить силуэт Уэббер. Женщина скорчилась за камнем, дуло пистолета смотрит ему в лицо, локти уперты в колени.

— Он был подсадкой Конроя, — сказал Тернер, опуская "смит-и-вессон".

— Боже милосердный, — выдохнула она. — Я, я подсадка Конроя.

— У него была внешняя связь. Я такое уже видел.

Пришлось повторить ей это дважды. В голове — голос Сатклиффа, затем — Рамиреса:

— Мы засекли ваш транспорт. Восемьдесят единиц, приближается… В остальном, похоже, все чисто. В двадцати единицах на юго-юго-восток — малый дирижабль. Джейлин говорит, это беспилотный грузовик, идет точно по расписанию. Больше ничего. Чего это Сат орет, будто его насилуют? Натан говорит, он слышал выстрел. — Рамирес был подключен к матрице и большая часть его сенсориума была занята информацией, поступающей с деки "Маас-Неотек". — Натан готов слить первый пакет….

Тернер и сам теперь слышал, как снижается реактивный самолет, заходя на посадку на шоссе. Уэббер, выпрямившись во весь рост, шла к нему с пушкой в руке. Сатклифф раз за разом задавал все тот же вопрос. Тернер поднял руку, чтобы коснуться горлового микрофона:

— Это был Линч. Он мертв. Самолет прибыл. Вот он.

И тут реактивник оказался прямо над ними. Черная тень. Невероятно низко. С погашенными огнями. Тормозит — вспышки из сопел; пилота-человека при такой посадке убило бы перегрузкой. Потом — жуткий скрип: телескопическая посадочная рама из углеродного волокна гасит удар о землю. Тернер смог различить зеленоватый отсвет приборной доски в пластиковой кривизне кабины.

— Вот же мать твою, — сказала Уэббер. В стенке хирургического бокса за ее спиной распахнулся люк, в проеме обрисовалась фигура в маске и защитном костюме из жесткой зеленой ткани. Отбросив в тонкое облачко пыли, зависшее над местом посадки самолета, перекошенную тень врача, из трейлера хлынул поток сине-белого, очень резкого света.