Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Великая Мать со вздохом выслушала все прозвучавшие в речи гонцов дипломатические формулы. И без того понятно, что простодушных драконов, которые с ходу признаются в честолюбивых намерениях своих кланов — таких к ней с подобной миссией не пришлют. А тем более — в публичное место, откуда Рооретрал, Ореолор и Горпогурф планируют её выманить для более откровенных бесед.

— Что ж, если пославшим вас охота тратить время на беседы, не преследующие иллюзорных целей — извольте, — пожала сложенными крыльями Гатаматар. — Совет соберётся ещё нескоро, времени у меня предостаточно, можно побеседовать и просто так, для развлечения.

Развлечение вышло напряжённым. И тяжелее всего далась Гатаматар развлекательная беседа с Рооретралом. Кажется, отвечая на вопиющее отсутствие иллюзорных целей, Мать-Драконица не удержалась в тех дипломатичных границах, которые для себя провела.

Ну что ж: Рооретрал первый начал, сам спровоцировал раздосадовавший его ответ, сам же принял его близко к сердцу, сам не удержал возмущённых слов. И только тогда Гатаматар сказала по-настоящему злые слова. Рядовые драконы с небогатой фантазией из-за подобных слов устраивают поединки, но не станет же глава одного из крупнейших кланов биться с самой Великой Матерью. Впрочем, оскорбление без свидетелей оставляет дракону выбор, оскорбляться ли. От Матери-Драконицы брань и похлеще можно принять в качестве доброго поучения.

Ореолор и Горпогурф повели себя терпеливее, уж их-то Великой Матери, по крайней мере, не понадобилось оскорблять. Но раздосадовать пришлось, не без того. Как и предчувствовала Гатаматар, каждый клан уже завёл претендента, имени которого не называл, но готовился выставить в подходящий момент со всем чудовищным драконьим азартом.

Что ж, так тому и быть. Гатаматар свои советы произнесла. Всё, что нашла своевременным и уместным. Остальное, наверное, тоже без толку, скажет уже на Совете.

Переговоры наедине с главами трёх кланов заняли целый день. По возвращении в Небесный дворец Гатаматар обнаружила, что воспитанников у неё в Центральной пещере стало ещё больше. Вдвое от прежнего. И вели они себя несколько необычно. Что-то новое, какая-то странная черта…

Ах да, каждый из воспитанников — и нынешний, и давний, не суть важно — старательно обращал на себя внимание Матери-Драконицы. Как бы говорил: погляди на меня, Великая Мать! Чем я не новый Драеладр? Ты ведь любишь меня, Великая Мать, ты всех своих воспитанников любишь. Любила Драеладра, любишь меня, а теперь, будь любезна, расскажи на Совете Старейшин, как сильно ты меня любишь. Ведь не меньше, чем покойного Драеладра, правда же? А раз любишь, то, уж верно, разглядела и самые потаённые мои достоинства, которые мне самому на ум не приходят. Будь добра, Великая Мать, опиши эти достоинства на Совете! Пусть Старейшины задумаются, пусть хотя бы допустят мысль, что я не хуже Драеладра, а может, чем-то и лучше. Ну, хоть тем, что Драеладр уже умер, а я, видите, ещё живой, готовый к скромному выполнению его роли — и в целом пока неплохо себя чувствую.

Поучать воспитанников, которые выпячивают самих себя и самими же собою любуются — неблагодарное всё-таки занятие. Гатаматар думала расслабиться после трёх напряжённых полётов наедине, но вышло с точностью до наоборот: напряглась ещё больше.

С трудом доведя до логической середины поучение о чувстве справедливости у драконов, Гатаматар подвесила паузу, которую воспитанники не решались нарушить добрый час.

Наконец хоть кто-то в задних рядах собрался с духом, чтобы озвучить скрытую цель своего прихода к Воспитательнице:

— А всё-таки, Великая Мать, кого из нас вы видите в роли преемника Драеладра? — спросил пожилой крылатый Бастохатор.

— Я подумаю, — пообещала Мать-Драконица.

Барельеф острозубого ангела на входе был чудо как хорош. Но стоило шагнуть, благостное впечатление мигом развеялось.

— О, желтомазая явилась! — зашелестели старческие смешки по углам кафедрального собора во имя Вечнотраурной Смерти.

И охота же дряхлым чернильницам языки чесать! Словечко какое нашли — «желтомазая»… Да не будь царевна Оксоляна выше всяких мелочных дрязг, уж она бы им так ответила, что захлопнули бы свои жалкие пастишки да язычата зубьями поприкусывали, а слово «желтомазая» запихнули далеко в свои призрачные шкатулки, туда его, поглубже, к теням их собачьим — неловким, хилым да мешковатым!..

Злющие чернильницы завидуют — оно и дурочке понятно. Уж больно сами они несвежи. Мертвечихи, опоздавшие умереть, не прощают свежести чужого раннего посмертия. Им только бы побольнее уколоть соперницу, вот и цепляются к второстепенным деталям. Ну, «желтомазая», и что?

Можно подумать, особо модный в этом году оттенок «кровь с молоком» кого-то из насмешниц украсил! Так ведь любому ясно, что внутри мертвецов не бывает ни крови, ни молока, только бальзамы с красителями, зачем же своим внешним видом так очевидно врать?

Конечно, и Оксоляна с лимонным цветом кожи перемудрила — он очень на любителя, но за вычетом этой особенности уземфская царевна выглядела весьма хорошенькой мертвечихой. Подобранный в тон бледный цвет волос, сизые тени, малиновые румяна, массивные бирюзовые серьги и нежно-купоросное платье с ярко-рыжими выточками под чуть зауженным лифом, право же, исправляют картину. Ведь чудо как хороша!

Ах, ну да, платье, выбранное ею по приезде в Циг — не из самых скромных, но скажите на милость, кого в этом мире украшает скромность? Одних чернильниц и украшает. А если ты — само очарование, то позволено тебе намного больше. Ведь так?

Ну, не совсем так. Чернильницы позволять не хотят — что ж, они такие. К ним бы надеть коралловое платье, оно поспокойнее. Однако в коралловом её уже видели, наденешь второй раз — будут хихикать над нищей царевной. И так цвет лица им не модный, а тут и платье бы им за месяц устарело.

Да, скалятся всё равно. Но если к тому же тебе важно именно броситься в глаза? Не остаться незамеченной беглянкой из провинциальной восточной земли, а обеспечить себе признание и поддержку, чтобы в самом скором времени, пока не истаяли прихваченные в оазисе Гур-Гулуз фамильные драгоценности, подготовить своё триумфальное возвращение в неблагодарный Уземф… Тогда тебе подойдёт далеко не всякое из здешних правил поведения для молодых женщин.

В чём Оксоляна сегодня поскромничала — так это не стала привлекать к себе внимания нарочито бестактным поведением. Незачем, когда всё это и так за тебя выполняет яркое платье. Да и уземфское воспитание не спрячешь: не готовят там царевен к западному непринуждённому стилю светского времяпрепровождения. Чуть перестараешься — будешь выглядеть, как дура провинциальная, и от этого позора сама же и оробеешь.