Виксар - Мечта обретённая

— Так и какие факторы?

— Например, эмоции, — феодал погонял пальцами воздух вокруг своей головы. — Животные их используют гораздо более ограничено за счёт инстинктов вместо полноценного сознания. Попадаются люди глупее животных, но их мы, как понимаешь, сейчас не рассматриваем. Так вот, согласно моим наблюдениям, деление на сильных и слабых — в социальном смысле — имеет место, но также есть другое, в результате чего мы получаем уже не две, а четыре категории. Добрые и злые.

Я открыл было рот, чтобы высказать несогласие, но вдруг вспомнил об инферналах. Кивнул поднявшему брови феодалу: продолжай.

— Прямой смысл здесь возможен, но не подразумевается: точно так же «сильный» не является отсылкой только лишь к измеряемой физической силе. Речь, скорее, об уровне агрессии. Например, все мы слышали о бабушках, которые живут без семьи, почти без друзей, в не самых комфортных условиях, но которые постоянно кормят бездомных животных, дают заблудившимся прохожим советы, моют в подъезде не за деньги, а чтобы было чисто. Слабые они или сильные? Однозначно слабые, ведь перед окружающим миром такая бабушка беззащитна. У неё нет никаких осязаемых надежд: жизнь прожита, родня не при делах, случись что на улице — даже помочь будет некому.

— Но у неё всё равно есть сила воли, — заметил я. — Она понимает всё, что ты описал, но несмотря на это продолжает радоваться жизни и заниматься теми делами, которые для неё совершенно не обязательны.

— В том и суть, — приглашающе махнул рукой Виграф, — она практически из ниоткуда берёт силы и живёт так, как живёт, игнорируя всё, что этому объективно мешает. И благодаря этому она поднимается над общей массой слабых, сама к тому не стремясь. Обидеть бабушку — не то же самое, что обидеть хилого студента. Напасть на бабушку — не то же самое, что напасть на молодую девушку.

— Социальное неодобрение, — кивнул я.

— Как механизм да, но бабушка живёт не ради этого, как ты понимаешь. Если она будет прикрываться социальным неодобрением, она резко скатится в эмоциональном восприятии. До того самого уровня толпы, которая живёт не на своих силах, а на чужих.

— Так что же, добрые слабые уже и не совсем слабые получаются, если живут самостоятельно?

— Я бы сказал, что они маскируются, — предположил Виграф. — Агрессию можно представить в виде шипов, которыми человек цепляет окружающих. Наверняка ведь обращал внимание, когда по улице идёт мрачный тип и волей-неволей притягивает к себе внимание, хотя этого совсем не хочется.

— Бывало.

— Добрые люди таких шипов не имеют. Это не защищает их ни от чего физически, но на уровне подсознания уберегает от многих неприятностей, которые не обойдут стороной злого слабого.

— Но ведь слабые не обязательно злые, — навскидку я вызвал в памяти образы некоторых старых знакомых, подходящих под обсуждаемую категорию. — Зажатые, нервные. Но нервные все бывают, даже я раньше гораздо сильнее на всё реагировал.

Виграф покачал головой и произнёс, почему-то с оттенком грусти:

— Ты можешь не обращать внимание на слабость конкретного человека, если он тебе симпатичен. Но сам он про неё никогда не забудет. И это очень сильно давит, независимо от осознанности поведения. Если хочешь, можешь назвать это аурой — эмоциональным полем человека, отражающим его внутреннее состояние.

— А если я не верю в ауру? — на всякий случай спросил я, давая напарнику возможность укрепить свою позицию.

— Эмоциональное поле есть, — спокойно отозвался он, — я это утверждаю, потому что работаю в нём. А как ты его будешь называть, смотри по своим предпочтениям.

— Интересно, — я чуть нагнулся вперёд. — Ты считываешь эмоции напрямую, видишь круги или…

Виграф вздохнул. Выдержав паузу достаточную, чтобы я начал чувствовать себя дураком, ответил:

— Вот так и работаю. Ничего сверхъестественного. Ты чувствуешь детали взаимоотношений людей и тех, кто ими управляет, я чувствую твои эмоции, ритм твоего сердца и скорость мыслей в твоей голове. И оба удивляемся друг другу.

— Хм…

— Продолжим?

— Давай.

— Добрые сильные от злых отличаются примерно тем же. Но у них не просто исчезают шипы, а появляются лучи света, которые при прикосновении вызывают положительные эмоции и настраивают на позитивное восприятие мира. У слабых лучи тоже есть, но им едва хватает сил, чтобы греть носителя и выходить за пределы тела. У сильных энергии и возможностей больше. Как ты понимаешь, это не всегда хорошо.

— Хотелось бы услышать твоё мнение.

Завтрак был почти закончен, но под разговор мы наполнили чашки заново.

— Большой всегда заметный, цвет в данном случае роли не играет. Более того, если шипы злого сильного человека заставляют окружающих бояться его и десять раз думать, прежде чем идти на контакт, с лучами обратная ситуация. Тепла и счастья хотят все и всегда, безо всяких исключений, а тот, кто говорит, что не хочет, кому-то врёт. Поэтому добрым и сильным быть сложнее всего, на мой взгляд: единственные, с кем хочется иметь дело, это добрые и слабые, другие же две категории липнут к тебе самовольно и бескомпромиссно.

— Так уж и липнут? — засомневался я.

— Вспомни мошенников, — привёл пример Виграф, — их задача — воспользоваться твоим доверием и получить с тебя какой-то доход. Причём они ещё и довольны останутся проделкой, несмотря на то, что ты можешь быть хорошим человеком и потерять довольно много. А почему довольны? Потому что воспринимают твою доброту как слабость и, соответственно, считают себя сильнее тебя.

— Погоди, ты сейчас про какого доброго, сильного или слабого?

— Предполагаю, что разницы нет. Слабый ничем особо не сможет помочь, сильный поможет в гораздо большем объёме. Единственное, чем рискует жулик, это тем, что добрый сильный раскусит его замысел и на какое-то время забудет о своей доброте. Но такое происходит слишком редко.

— Ну, хорошо. Не уверен, что эта схема существует именно в том виде, в котором ты её описал, и работает так, как описал, но, вроде, всё понятно. К чему ты всё это?

Виграф аккуратно поставил чашечку на поднос и развёл руками, показывая на проносящиеся под нами земли, незримо, а кое-где и явно поделённые на частные владения.

— Я хотел этим немного облегчить твою ношу и предложить другой инструмент для оценки встречающихся людей. Попробуй наблюдать за ними с другого ракурса, не с того, к которому привык. Попробуй выяснить, к какой категории относится твой новый знакомый, и относись к нему соответственно этому, а не опираясь только на симпатии и антипатии.

Подумав над предложением, я усмехнулся — в нём специально для меня таился сюрприз.

— Как ты ловко перевёл ситуацию из борьбы всех со всеми в борьбу добра и зла.