Виксар - Мечта обретённая

— А что с моей стражей?

Хм. Кажется, этот вопрос стоит придержать до лучших времён.

— Да какая-то она неуважительная, — сменила изначальный посыл Кейра. — Просишь что-нибудь сделать или подсказать, а они стоят столбами, как будто не к ним обращаются.

— Ну так а что ты хотела, такова человеческая природа, — расслабившись, Ора пожала плечами. Поддела: — У эльфов небось всё по-другому, да?

— В целом, да. Там… не надо ни на кого кричать.

— Зато по утрам бодрит, — заявила инферналка. — Встала, разогнала лентяев, хорошо.

— Времени же много уходит.

— Время. Время это да… Что-то времени было полно-полно, а теперь стало совсем мало.

Девушки с одинаковой тревогой посмотрели вперёд, где в нескольких десятках километров на земле проглядывалась цепь чёрных пятен. Казалось бы, редкая и непрочная, но Кейра знала, что этого за глаза хватит для атаки на одного-единственного Правителя с почти пустым потенциалом.

— Ты как?

Не знаю, сколько я просидел у дальней стены пещеры. На периферии зрения изредка мелькали картинки: Виграф с Монахом сидят общаются здесь, потом собираются и идут на улицу, видимо, к дирижаблю. Возвращаются обратно и сидят чуть дальше входа в пещеру, наконец, зажигают костёр и общаются над ним. Сам я за это время сменил всего несколько положений тела, устраиваясь поудобнее; остальное временно вышло из поля внимания, требовалось провести огромную работу по сведению накопившихся за несколько дней данных.

Периодически включались эмоции, что тормозило процесс. Цепочка мыслей потихоньку двигалась, как живая очередь людей с пачками бумаг в каком-нибудь учреждении, и когда кому-то становилось скучно, он восклицал: «Нет, ну вы прикиньте, это всё были Одиночки!» Остальные моментально забывали о делах, собирались в одну гомонящую толпу, комментирующую кто во что гораздо, и работа возобновлялась только когда из двери выглядывал оператор и орал, что не хочет возиться здесь до полуночи.

Так долго, слава богу, не пришлось, хотя это было одним из самых долгих на моей памяти сеансом размышления. Уместить все полученные ощущения в один короткий ответ не представлялось возможным — не знаю уж, ждали этого или нет. Так что я отозвался:

— Нормально. Вроде живой.

Виграф удовлетворённо кивнул, грея руки на огнём. Монах не сводил с меня улыбчивого взгляда, который придавал сил и по которому я успел жутко соскучиться.

— Ну, а у вас как? — поинтересовался я.

— Ты даже не представляешь, — улыбка на лице Монаха расширилась. — Поразительно, расстался с человеком несколько десятков лет назад, а он остался почти таким же, как при последней встрече.

— Кто бы говорил, — вернул подначку Виграф, — я-то хоть себя берегу активно, прикладывая для этого недюжинные усилия. А не сижу под деревом и не медитирую на круговорот солнца, пока что-то не случится. Без общения к тому же… Бррр! — он встряхнул руками, изображая ужас. Патетически воскликнул: — Как так можно? Я бы умер трагической смертью! И об этом даже никто не узнал бы!

Историю, связанную с уходом Монаха, я успел застать, поэтому сейчас бросил на него тревожный взгляд: не расстроится ли напоминаниям о своём парке? Но нет, Граф, похоже, плотно взял его в оборот и никакие грустные мысли в созданную атмосферу не пробивались.

— Думаешь, я бы прижился здесь? — со смешком спросил Монах. — Ходил бы по вашим доменам, рассказывал в деревнях сказки детям. Или точно так же поселился где-нибудь на отшибе, смотрел на море…

— Основал собственный монастырь для единомышленников, — подхватил Виграф, влёт скопировав шутливо-романтическую интонацию, — привечал страждущих и одиноких, учил их жизни. А по вечерам в своей скромной келье демонстрировал монашкам боевые раны от тех, кто проповедей не слушал, — нашим улыбкам было уже некуда расти от возникающих в голове картин. — Эх! Нет, Монах, таким, как ты, такие, как мы, предложить ничего не могут. И никто, наверное, не может. Для тебя выбор всегда заключается не в том, к кому ты хочешь принадлежать, а на фоне кого ты хочешь выделяться.

— Отличная мысль, — оценил я, — поддерживаю.

Монах, кажется, даже раскраснелся от такого внимания, но спрятал краску в тени и кружке с чаем. Подумав, высказался:

— Всё-таки какие Одиночки разные, а, Маркус? А ты переживал.

Я развёл руками:

— Не то чтобы я не любил всех Одиночек скопом. Но всё-таки у меня есть определённые задачи, под которые я и ищу людей.

— С этим тяжело, — согласился Виграф, тоже запивая мысли чаем. Пояснил для Монаха: — Имперцы ему не понравились, потому что чересчур агрессивные к себе и окружающим. Вольные не приглянулись, потому что заигрываются и воюют даже тогда, когда это не требуется. А на побережье сидят эгоисты, не желающие нести ответственность перед кем-либо, и это тоже, мол, не подходит. Кто остаётся? Гнёзда? Нас там заждались.

— Ты про Гнёзда ничего не говорил, — встрепенулся я. — Обещал, но так и не дошли до этой темы.

— О, в Гнёздах нас даже на порог не пустят, — досадливо махнул рукой Граф. — Это анклав, сконцентрированный на математике, физике и инженерии. Приглашают таких же, как они сами, чтобы сообща что-то мастерить.

— Ни фига себе! — я пододвинулся ближе. — И ты молчал? Это же…! Это так необычно, технари, собранные в одну группу!

— Я разбавлю твой интерес, собрат-гуманитарий. Если ты ждёшь от них прорывных научных достижений, нового технологического уклада, это всё у них есть. Нет только одного — желания делиться этим с окружающими. Поправка, двух: желания и умения.

— Плевать на технологический уклад, — с жаром заявил я, — хоть бы посмотреть, как они живут, как организованы!

Виграф наклонил голову и упёр в меня притворно укоризненный взгляд. Перевёл его на Монаха:

— Слыхал? А ты ещё спрашиваешь, почему вокруг средневековье.

— Я не спрашивал, — прерывая свой негромкий журчащий смех, возразил Монах. Виграф поднял руки в широком жесте, указывая на нас:

— Одной половине плевать, что вокруг средневековье, а другая даже не спрашивает, почему. Нас ждёт светлое будущее, господа, я уже чувствую его приближение!

— Светлое будущее возможно только с коммунизмом! — прокартавил я, подражая Ленину.

— Коммунизм? А я не согласен! — заявил Виграф. Расстегнул одну пуговицу на гусарском мундире, заложил за борт ладонь, приосанился с величественным выражением лица. — Там шампанское и докторская, а я предпочитаю мясо и вино. Приглашаю всех в Империю Завтрашнего Дня!

— А если я ни к тем, ни к другим, кто мне остаётся? — подал голос улыбающийся Монах. — Инферналы?

Я подавился от хохота, представив Монаха в соответствующем карикатурном образе. Ребята также были вынуждены приостановить разговор, не в силах спокойно смотреть на меня.