Виксар - Мечта обретённая

— Протяните руку к огню. Осторожнее.

Два десятка будущих учеников кое-как разместились вокруг костра — некоторым впередистоящим пришлось сесть на корточки, чтобы не толкаться, — и вытянули вперёд ладони.

— А какую руку? — вдруг спросила одна девушка.

— Какую лучше чувствуете.

— А если я не знаю, какую лучше чувствую? — заволновалась другая.

— Тогда какую хотите, — мастер снова улыбнулся. — Все чувствуете тепло?

Несколько человек кивнули.

— Хорошо. А теперь — дайте огню почувствовать себя.

Вот и пошли загадки. Как бы этот фокус выполнить? Обжечься, чтобы огонь познал вкус моей плоти?.. Хотя нет, лучше придумать что-нибудь другое.

Хм. Как-то странно ладонь ощущается… Будто в неё упирается что-то невидимое. «Правительские» эффекты или так и должно быть?

Додумать мне не дали.

— Теперь встаньте в широкий круг.

Народ занервничал. Послышались тихие голоса.

— Кажется, у меня ничего не получилось, — один парень обратил на мастера встревоженный взгляд.

— Огонь говорит иное, — прищурился тот. — Рассаживайтесь. Свободнее, свободнее, здесь нельзя мешать друг другу.

Повинуясь пассу, костер взмыл в воздух и разделился на равные части, которые полетели каждая к своему ученику.

— Пусть многие из вас не успели познакомиться — вы сейчас чувствовали один общий огонь. Он вас и объединит. Пусть вы сомневаетесь в себе — огонь уже знаком с вашими мыслями. Вам нужно только договориться с ним. Пусть вы молоды и боитесь стихии — с каждым она говорит на его языке. Вам нужно лишь не путаться в словах.

Вздохнув, я постарался расслабиться и сосредоточился на созерцании лежащих передо мной углей. Так… Огонь. Одна из великих стихий. И как мне с ней договариваться? Если надо, могу сформировать образ — и со мной кто угодно на связь выйдет. Но в том и дело, что здесь надо действовать как-то иначе… Ох уж эта эзотерика.

Сидеть на остывающей земле было не слишком приятно, но я не отрывал взгляда. Единственное, что позволил себе, — переложил руки, чтобы ладони были обращены к огню и чувствовали его тепло.

Говорит с каждым на его языке… Интересно, а насколько высокий у меня слог? Говорят, по-настоящему мечтать могут только дети. Что же, получается, я остановился в развитии классе во втором-третьем? Хотя инферналы, если так подумать, очень даже смахивают на обиженных малышей.

А Нармиз, Ресд? Их мышление никак не назовешь детским. За поступки они, например, очень хорошо отвечают… Может, это и есть условие перехода — умение остаться на грани, не потеряв умение мечтать, но научившись смотреть на мир широко?

Или возраст лучше всего оценивается по восприятию? Альден, вот, за сорок лет чего только ни повидал, а всё такой же весёлый. Ничто его не берет. Хотя нет, не подходит, сорок лет прошли уже в этом мире…

В костерке что-то шевельнулось?..

Я заморгал — уйдя в мысли, автоматически перешёл на расфокусированное зрение. Чтобы присмотреться, надо…

Движение исчезло.

Что, всё-таки начал делать что-то правильное, но сбился?

Закрыться от всех мыслей. Только смотреть в огонь. Закрыться от мыслей…

В костре, прямо на углях, лежал котёнок. В первую секунду захотелось протереть глаза — но он и впрямь, был там.

Маленький рыжий котёнок. Самый настоящий. Словно почувствовав меня, он открыл один глаз. Приподнял мордочку, дёрнул хвостом. Неожиданно — чихнул, от чего из костра вылетел небольшой сноп искр.

Кажется, у меня получилось… Получилось!

Теперь, сконцентрировавшись на боковом зрении полностью, я расслышал, как он мурчит. Тихо, но очень отчётливо. Хотя… разве это котёнок? Вон одна полосочка, вон вторая. Прямо-таки тигрёнок…

— Тебе неприятно думать об этом? — неожиданно послышался голос на грани восприятия.

«Да. У меня был тигр», — мысленно ответил я.

— Ты хочешь, чтобы он вернулся?

«Думаю, нет. Не смогу воспринимать его как раньше».

Снова сконцентрировавшись на котёнке, я увидел, что он успел встать и смотрит мне в глаза.

— Я — это ты. Часть тебя. И он был частью тебя. Так что решай сам, как меня называть».

«То есть…»

— Всё хорошо, Маркус. Ты на верном пути. Живи здесь и учись у этих людей. У нас будет ещё много возможностей поговорить.

Котёнок махнул хвостом, лёг и… пропал.

Я потряс головой.

— Замечательно, Маркус, — на плечо легла рука мастера.

— У меня получилось?

— Да. Посвящение пройдено, ты пробудил в своей душе частицу огня.

Отыскав пологий край, Фауст забрался на вершину холма, подошёл к Ресду и встал рядом с ним.

Несколько минут ожидания, однако, прошли впустую: повелитель драконов продолжал молчать, а впереди, несмотря на все старания инфернала, не находилось ничего интересного. Ну, степь и степь…

— О чём думаешь? — спросил он наконец.

Ресд чуть насмешливо прищурился — о, сколько можно найти смысла в этом внешне безобидном вопросе на шестом десятке лет жизни. Предложил:

— Посмотри направо.

Инфернал повернул голову в указанную сторону и настороженно осмотрелся.

— Дальше, Фауст, много дальше.

— Закат? — сообразил тот.

— Закат. Приглядись к нему.

С не меньшей настороженностью, чем до этого, парень начал присматриваться к закату.

— Красиво.

Ресд не сдержал улыбки.

— Возможно. А теперь посмотри налево.

На этот раз молчание длилось дольше.

— Закат, — рискнул озвучить первую мысль Фауст.

— Верно. И вот это — точно красиво.

Инфернал ещё некоторое время вертел головой в поисках принципиальных различий между сторонами.

— Ну ладно, сдаюсь. Где настоящий?

— А что ты подразумеваешь под настоящим?

— То и подразумеваю.

Ресд повернулся к собеседнику.

— Первый шаг к организации сознания и проникновению в глубинные его слои — отслеживание смысла, который вкладываешь в свои слова. Так что?

— Часть света, где заходит солнце, — Фауст пожал плечами.

— По сути верно. А теперь — смотри. Я большую часть жизни наблюдал за страной, которая практически официально — по здешним меркам — считалась центром мира. Да и географическое положение её соответствовало. За время своего существования она выдержала нападения где-то десятка таких, как ты, даже пару мировых войн, и при этом сумела не просто сохраниться, а увеличить территорию. А сейчас я возглавляю коалицию, которая за две недели уничтожила этот символ… удивительно — неизменности, или даже вечности каких-то устоев, порядков… Таким образом, для тебя, Фауст, закат — справа, где уходит за горы безымянная звезда, многими называемая Солнцем, а для меня — слева, где за другой грядой догорает столица великого государства… Многими называемого величайшим.

Усмехнувшись, повелитель драконов неторопливо пошёл к спуску с холма.