Ольга Манскова - Без имени

Когда она уже подходила к нужному ей дому, от одного из близлежащих зданий, выстроенных в стиле модерн, с большими витражами, отделилась старуха в темном, зимнем пальто, застывшая под его стенами, как кариатида. Старая и скрюченная, с большим носом, она повелела следовать за ней. «Кого она мне напоминает? А, ну да… три карты, три карты… Старую графиню. Это — ее призрак? Говорят, он гуляет до сих пор по Петербургу», — подумала Фанни, последовав за старухой.

Когда они выбрались на Невский проспект и пошли среди нарядных толп молодых людей и девушек, жаждущих приключений, то старуха, не обращая ни на что внимание, схватила Фанни за руку и продолжала вести все дальше и дальше на довольно приличной для бабки скорости. Рука у нее оказалась неожиданно теплой и нежной на ощупь. И вскоре они были у лестницы, ведущей в одно из зданий, которое внутри оказалось не запертым и пустым. По внутренней парадной лестнице они поднялись к резным, старинным дверям. Бабка неожиданно скинула шубу, кинула ее на стоящую рядом с дверью деревянную лавочку, распрямилась и… сняла с головы великолепно и натурально выполненную резиновую маску. Скинула уродливые сапоги…

Бабки больше не было, теперь это была девушка, возможно, индуска, в ярком шафрановом платье, похожем на сари, но более коротком, до колена, и в полупрозрачной накидке-шарфе. А за дверями снова оказалась небольшая парадная лестница вверх и длинный, идущий в обе стороны, коридор. Они прошли направо вдоль этого коридора, и незнакомка открыла ключом одну из ряда дверей. Фанни вошла первой и оказалась в большом круглом зале с высокими потолками и стрельчатыми окнами по полуокружности, выходящими во двор. С другой стороны, сверху, шли массивные ложи.

Там, посередине зала, за столом, расположенным в центре, сидел молодой человек с коротко стриженными русыми волосами. При их появлении он оторвался от книги и уставился на вошедших весьма проницательным взглядом умных глаз. Над его столом зависал некий странный осветительный прибор или украшение, состоящее из кристаллов, камней и трубочек. Прибор зашелестел, повернувшись к вошедшим другой своей стороной и сменив красный цвет некоторых своих камней на зеленый, и даже цвет освещаемой им скатерти тоже стал меняться.

— Проходите! — сказал молодой человек. — Вас заинтересовала безделушка над столом? — он слегка улыбнулся лишь кончиками губ. — Вы — Фанни?

Она молчала.

— Я - Библиотекарь. Зовите меня так. А ее — Беата, — и он кивнул в сторону девушки, которая привела сюда Фанни.

— Просто библиотекарь?

— Да, — молодой человек приподнялся и чинно поклонился.

— А где…, - промямлила Фанни, только теперь осознавая, что не знает имени Неназываемого.

— Он с вами встретится позже, если так будет нужно. Если вы захотите сотрудничать с нами, — произнесла Беата.

— Вы меня вербуете? Но я о вас ничего не знаю, — удивилась Фанни.

— Нет. Мы вас не вербуем. Просто, у вас возникнет выбор дальнейшего пути. Вы, Беата, свободны теперь, а вы, Фанни, сначала присядьте и осмотритесь, — сказал Библиотекарь.

— Да, я, пожалуй, пойду, — ответила Беата и совсем бесшумно растворилась за дверью.

— Мы — в Ротонде? — спросила Фанни, присаживаясь.

— Нет. Мы в библиотеке. В Ротонде сейчас… Э-э… Немного шумно.

— Вы объясните мне, куда я попала? Поймите, мне некуда сейчас пойти, меня преследуют неизвестные мне люди, и будто все события складываются сейчас против меня… На этом фоне появляетесь вы. Так было у вас задумано — или вся прелюдия случайна? Я не шибко верю в случайности. Развейте мои страхи и расскажите о себе, своих намерениях, пояснее и покороче.

— Если — покороче, то мы спасаем таких, как вы, от тех, кто совсем не такие. И кажется, в этот раз успели вовремя.

— Тогда, пожалуйста, подлиннее, — нервно хихикнула Фанни.

— Вначале, допустите, что мы — друзья, и не причиним вам зла. И мы просто беседуем и никуда не спешим. А я приступлю к рассказу, как и собирался. Он будет длинным, — промолвил Библиотекарь тоном человека, слегка пошутившего, но теперь вошедшего в «серьез». — И, может быть, это покажется странным, но я начну с некоторой теоретической части, очень издалека — а вы просто внимательно слушайте. Итак, некогда, мудрые люди хотели освободить человечество от тяжелого физического труда, и потому изобрели машины. Но, машины должны кем-то контролироваться, и потому затем придумали программирование и компьютеры. И, в конце концов, эти компьютеры, только уже и включая заключенных в них интелов, стали, в результате, мозгами человечества. Они изобретают, совершенствуются, пишут программы, сочиняют стихи и прозу. Причем, интелы — это полностью очеловеченные компьютерные мозги, так что, нам не грозит «восстание машин» или порабощение человечества роботами, как этого боялись фантасты прошлых времен, но… Нам грозит иное: полностью атрофированные мозги у основной массы населения, примитивизация чувств и мысли, а в конечном итоге — невозможность этой среды производить новых интелов, поскольку условия убьют тех людей, в ком зарождается и трепещет разум. Мы, как человечество, в результате создания машин отнюдь не избавили себя от физического труда. Но… освободили, причем, почти полностью, от труда умственного. Тяжелый физический труд в исполнении людей сохранился, поскольку оказался дешевле применения машин. Людей использовать дешевле на стройке, для уборки помещений, погрузки товаров — на самых тяжелых работах. А вот, в отношении умственного труда — интелы предпочтительней. Они трудятся совершенно бесплатно. Само создание интела — тоже сейчас стало не особенно затратным. И потому, многие конторы используют исключительно интеллектуальный труд интелов, не приглашая на работу людей с мышцами и кожей. Таким образом, именно от тяжелого труда, возможности рабства и уничтожения другого человека, как мыслящей единицы и превращения его в тупое животное, работающее для прокорма, человечество никуда не ушло. Интеллектуальный же труд нынче совсем не оплачивается, поскольку ничего не стоит: интелы работают бесплатно и круглосуточно. Они создают проекты, изобретают, рисуют, пишут… Люди не избавили себя от необходимости протирать влажной тряпкой полы, но совершенно избавили себя от малейшей необходимости думать.

— Ну да, например, я, только этим и занимаюсь время от времени — протиранием полов влажной тряпкой, в том или ином месте. Иначе денег не заработаешь. Уборщица — самая востребованная профессия. И потому, я почти не имею возможности заняться чем-нибудь другим. Невостребованные профессии, одна за другой, уходят во тьму и неизвестность прошлого. Иногда мне кажется, что меня здесь, в этом мире, нет. То, что есть — это не я. Это даже не моя тень… Я завидую интелам, им не надо есть, и они «живут» в компьютере все время. А я… Тоже там живу. Только, во мне гораздо меньше жизни, чем в них, — добавила Фанни. — Гораздо меньше времени на жизнь…