Ульяна Динова - Я беду от тебя отведу

Я не верила ни в какую мистику, тем более в существование ведьм и колдунов. В детстве я, как и многие дети, обожала читать сказки и часто мечтала о несбыточном, но никогда по-настоящему не верила в то, что чудеса могут проявляться в нашем мире. Впрочем, и сейчас мне довольно трудно поверить в то, что человек может нечто гораздо большее, чем ему позволено природой; и даже то, что во мне чудесным образом проснулись невероятные сверхъестественные способности к видению чего-то потайного, намеренно скрытого от человеческих глаз, более того, реальная возможность радикально воздействовать на него, — даже это не могло до конца сломать моё стойкое убеждение, что всё происходящее со мной абсолютно невозможно. Такое внутреннее противоречие беспокоило меня и немного пугало. Ведь я представления не имею о том, что бы это могло быть на самом деле. И я не знаю, что хуже: прослыть сумасшедшей или ведьмой. Благоразумнее всего будет до поры до времени умолчать о том, что я стала обладательницей такого необычайного дара. О чём наутро я убедительно попросила и бабушку.

— Бабушка, я тебя очень прошу, ты пока особо не распространяйся насчёт того, что вчера произошло. Ладно? Мне ещё надо во многом разобраться. Я не хочу проблем, а они могут возникнуть буквально на пустом месте. До тех пор, пока я не буду на сто процентов уверена, что нам ничего не угрожает, лучше сохранять тайну.

— Хорошо, деточка, как скажешь. Но ты не могла бы… мне ещё и бедро подлечить? А так — я могила. Даю Слово Бабушки!

(Три года назад бабушка неудачно упала на улице и повредила шейку бедра; с тех пор она вынуждена передвигаться с помощью костыля, и, периодически, плохо сросшийся перелом напоминает о себе сложной ноющей болью, знакомой многим пожилым людям, перенёсшим подобные травмы).

— Конечно! — обрадовалась я новой возможности поэкспериментировать со своим «чудо-даром». — Давай попробуем, но не сейчас, поскольку мне надо идти на работу; а вечером, как только я приду домой, сразу же займёмся твоей ногой. Может даже, если повезёт, ты сегодня последний раз пойдёшь на костылях.

Вечером бабушкина нога была мгновенно исцелена аналогичным образом, но я опять-таки ночью чувствовала сильное недомогание и ломоту во всех суставах, которые под утро прошли сами собой. Вот такой побочный эффект… Бабушке о своих проблемах я предпочла ничего не говорить. Её сияющие от счастья глаза и цветущий вид были для меня достаточной наградой за все мои физические муки, которые, к тому же, продолжались не так уж и долго. Ничего страшного, это всего лишь только одна ночь. В конце концов, можно немного и потерпеть…

Последующие несколько недель я только и делала, что входила в мир невидимого и жадно изучала его. Для осуществления сего от меня не требовалось приложения каких-то особенных сверхусилий. Если в случае с «пакостями» обязательным условием, предваряющим их, являлось моё сильное раздражение, для которого всё же ещё должна была найтись достаточно веская причина, то здесь мне стоило лишь немного сосредоточиться, сделать мысленный посыл и всё. «Включалось» само собой безотказно. Ничего сложного. Я думала о том, какая же я идиотка, что не пользовалась раньше этой возможностью, ведь это так просто. Конечно, все свои эксперименты я проводила втайне от людей. Интуиция подсказывала мне, что они не должны видеть моих перевоплощений, потому что, как выяснилось впоследствии, у меня в такие моменты делались какие-то «страшные глаза». Мне несколько раз удалось поймать на пару секунд отражение своих глаз в зеркале во время их «работы». Если хорошо приглядеться, то можно было увидеть, как вокруг зрачка появляется оранжевый полукруг: он мог быть ярче или бледнее — в зависимости от увеличительной степени моих скрытых «волшебных линз», которые, к слову сказать, я могла фиксировать «сильнее — слабее», «дальше — ближе» по своему усмотрению. Смотря что, хотела увидеть. Это было где-то внутри моих глаз, словно там, в глубине их, раскалялись маленькие подковы. Увидев в первый раз этот «ужас», я от неожиданности едва не выронила зеркало из рук. С тех пор я всегда носила с собой тёмные очки и не выходила без них из дома даже в пасмурную погоду, когда не было солнца.

Досадный факт — я не могла вылечить саму себя. Даже незначительную царапину. Сколько я ни пыталась, у меня ничего не получалось. Это было почти то же самое, что и отражение от меня самой. А разве можно воздействовать на собственное отражение? Эффект как от термоса.

Зато мне удавалось незаметно «лечить» животных в клинике, когда Ипатова не было поблизости. Я выходила в коридор к ничего не подозревавшим посетителям и делала вид, что просто глажу их питомцев; на самом же деле — невидимые потоки энергии из моих ладоней устремлялись в их тела. И часто люди, сами того не зная, заходили в кабинет с уже здоровыми животными, а Константин лишь недоумённо пожимал плечами.

— Вы знаете, что-то я не вижу, чтобы ваш пёсик был очень болен, — напротив, он скорее здоров как бык, — удивлялся ветврач. И пёсик лаем «подтверждал» истинность его слов.

Я лишь молча сдерживала улыбку. Подобные моменты настолько сильно развлекали меня и доставляли такие приятные эмоции, что если бы кто-то вдруг решил отнять у меня эту фантастическую возможность соприкосновения с настоящим чудом, то я, наверное, в тот же день и час повесилась бы от горя. Это чувство было сродни наркотику, заменившему эндорфины глубоко депрессивному человеку.

От моих кратковременных прикосновений затягивались раны, рассасывались опухоли, регенерировались ожоги, уходили шрамы и дефекты кожи, срастались переломы различной сложности, растворялись камни в желчном пузыре, печени и почках, изгонялись паразиты; даже такие опасные болезни, как энтерит и вирусный гепатит, исчезали бесследно, словно их и не было. И так далее. Я фиксировала каждую свою победу, отмечая соответствующими записями в блокноте, например: «удалена катаракта у Рекса, ротвейлер, возраст 12 лет», «снята дисплазия тазобедренного сустава у щенка овчарки, 6 мес.», «кот Барсик. 7 лет. Избавлен от диабета и почечной недостаточности, инсулин не требуется», и тому подобное. Естественно, этот блокнот я прятала подальше от посторонних глаз, чтобы, не дай бог, его не прочитал кто-нибудь любопытный. Но не всегда мне удавалось тайком вылечить животное. Например, когда вне очереди приносили сильно израненного пса, которому срочно требовалось хирургическое вмешательство, я никак не могла воспользоваться своими способностями. Если бы я на глазах у всех начала заживлять глубокую полостную рану, то мой секрет был бы моментально раскрыт. Но многим всё же я успевала помочь до того, как они попадали в руки этого горе-врачевателя Константина Ипатова, откровенно ненавидящего свою работу и делающего её абы как.