Ульяна Динова - Я беду от тебя отведу

— Я же говорила, что без блата поступить нереально! — злорадно заулыбалась она. — Ну ладно. Пока тогда? До следующего года?

— Пока…

Как сомнамбула, я добрела до женского туалета и, умывшись холодной водой, взглянула на своё отражение в зеркале. Словно не узнавая себя, провела мокрыми ладонями по лицу.

— Я студентка? — спросила я отражение.

— Я студентка… — ответила я и засмеялась.

В этот момент в одной из кабинок спустилась вода и оттуда вышла девушка. Она с подозрением покосилась на меня и поспешила скрыться за дверью. Видимо, у неё возникли некоторые сомнения относительно моего психического здоровья.

Ну что ж… По крайней мере на ближайшие пять лет моя жизнь приняла хоть какую-то определённость, что не могло не радовать.

— У тебя есть ещё месяц до начала занятий. Как ты собираешься его провести? — поинтересовалась Мисс Магда после всех поздравлений и лобызаний. Чарли прыгал на меня передними лапами, отчаянно пытаясь привлечь моё внимание.

— Первым делом я хотела бы съездить домой: навестить бабушку и снять немного денег со сберкнижки, — сказала я, взяв собаку на руки. — У меня их, конечно, кот наплакал, но есть кое-какие сбережения, которые мне позволят частично покрыть мой долг перед вами. В конце августа я смогу переехать в общежитие, где мне выделили место. Там пока идёт ремонт, но к сентябрю всё уже будет готово.

— О! Скажите-ка на милость… Какая принципиальность! Забудь об этом, хорошо? А как зовут твою бабушку?

— Анна Михайловна.

— Конечно же тебе необходимо навестить Анну Михайловну, а потом возвращайся как можно скорее, хорошо? Да и Жако уже успел полюбить тебя. Только о тебе всё время и говорит.

— Вы серьёзно? — улыбнулась я. — Наверное, вы сказочница?

— Ну так пойди и сама послушай, коли мне не веришь.

— Я считала, что он умеет говорить только «спасибо» и «хочу кушать», ну и ещё время от времени ругается как пьяный сапожник. Интересно, кто его этому научил?

— Третий муж Полины был жутким матерщинником, за что и поплатился… — смущённо пояснила Мисс Магда.

Мы зашли в соседнюю комнату. Жако, клетку которого я никогда не закрывала, вовсю осваивал новые шторы, но, увидев меня, тут же спикировал мне на плечо.

— Ну-ка, дружок, скажи. Тебе Майя нравится? — обратилась Магда к попугаю.

— Майя хоррошая! Майя хоррошая! Майя любит Жако! Жако любит Майю!

Я удивлённо рассмеялась и потрепала его мягкую белую щёчку. Он закрыл глаза от удовольствия и обнял коготками мой палец, тихо поскрипывая.

Я с облегчением покинула душный салон автобуса, выйдя единственной пассажиркой на конечной остановке. Стояла июльская жара. Я не была в Велиже всего полтора месяца, но сейчас словно не узнавала свой город. В нём царило какое-то непонятное запустение. Горячий воздух плавился над раскалённым, потрескавшимся асфальтом, жухлая, будто выжженная, трава утопала в серой пыли, деревья грустно шумели на ветру высохшей, не по сезону рано пожелтевшей листвой. Немногочисленные люди ходили по улицам с безучастными лицами. На дверях многих частных домов и заведений я увидела замки. Даже маленький ларёк, возле автостанции, много лет торговавший кофе с пирожками, стоял с наглухо закрытыми ставнями Странно…

Бабушка с порога обняла и расцеловала меня.

— Поздравляю, милая внученька моя! Радость-то какая! Надо же — ты будешь врачом! А у Светки, парикмахерши, дочка так никуда и не поступила, второй раз уже провалилась в техникум. Бестолковая она. Теперь мамаша в срочном порядке жениха ей подыскивает. Сынка соседа нашего пытались окрутить, смотрины, говорят, устраивали. Но вроде как не запал он на неё.

— Ясно… А как ты, бабуль? Голова больше не болит?

— Голова-то не болит, но… потяжелее заметно стало. Ты же у меня такая помощница была — и сготовишь и приберёшь. А теперь всё сама… Вот я кляча старая! Ну ничего, прорвёмся. Правда, ведь Джекуня?

Пёс уселся около её ног, помахивая хвостом и улыбаясь.

Я печально вздохнула и села на табурет. Мне действительно по-настоящему будет их не хватать…

— А я вот купила нам с тобой мобильные телефоны, недорогие правда, но по крайней мере функцию свою они выполняют… — я достала из сумки коробочку с зарядным устройством и телефон в пластиковом чехле. — Вот этот — твой.

— Господи! Я уже такая старая и тёмная, что никогда не разберусь в этой сложной технике! — испугалась бабушка.

— Ничего страшного. Я тебя научу. Это совсем не сложно. Запомнишь всего две кнопочки — и всё.

— Мне теперь только и учиться на старости лет, — засмеялась она, разглядывая телефон, как какую-то диковину.

— Про меня что-нибудь говорили? — осторожно спросила я.

— Ой, да приезжали все эти люди со своими болячками. Много людей. Как они надоели! И откуда только узнают. Паломничества тут к тебе целые устроили. Ну расстраивались, конечно, просили твой адрес. Ты ж у нас теперь вроде этого… Мисинга.

— Мессинга? — поправила я её, улыбнувшись.

— Да, наверно. Кажется, так называли его. Но знаешь… Недобрый народ у нас в Велиже какой-то стал. Отчего это — непонятно. Ты как-то раньше освещала этот город. Что-то изменилось в нём в твоё отсутствие.

— Я думала, мне показалось, будто город изменился, — не из-за меня, разумеется, а вообще…

— А ещё тебя искали твои знакомые.

— Кто? — напряглась я.

— Девушка — худенькая, светловолосая. Шрам у неё такой, — бабушка пересекающим жестом показала на лоб. — Вот здесь.

— Ясно… Что ей было надо? — спросила я, чувствуя учащающееся сердцебиение.

— Она хотела передать тебе привет от твоей подруги Лауры из Москвы.

Меня прошиб пот.

— Ой, детка, ты так побледнела, — всплеснула руками бабушка. — Я, может, чего сказала не то?

— Да нет… Ничего… Всё нормально. Я просто устала. Пойду, прогуляюсь немного по лесу…

Лес встретил меня мёртвой тишиной. Ни пения птиц, ни стрекота кузнечиков. Он также разительно изменился со дня моего последнего посещения. Едва заметная тропинка, по которой я так часто бегала в детстве к ручью, была сплошь завалена упавшими стволами погибших деревьев. Печальное зрелище. Огромные многолетние колоссы беспомощно лежали с вывернутыми корнями, словно какая-то мощная стихия вырвала их из земли и бросила умирать мучительной смертью. Дойдя до родника, я с горечью обнаружила, что он полностью высох. На песчаном дне его валялась изуродованная пластмассовая кукла без головы и рук. Я посмотрела кругом: повсюду лежали груды мусора, а в ветках кустов и деревьев застряли рваные полиэтиленовые пакеты. Вместо красок живописной природы, которую я всегда обожествляла, моему взгляду предстала ужасающая картина торжества смерти и полного упадка во всём.