Вадим Проскурин - Киберволки

— Немного странно, — заметил Шерстобитов. — Я сегодня утром был в экономическом управлении, поговорил кое с кем из ребят, полазил по базам данных… Сдается мне, в «Кохиноре» не все чисто. Если взять открытые данные по «Кохинору» и сравнить… ну, ты понял.

Я пожал плечами и ничего не сказал. Невозможно скрыть абсолютно все следы противозаконной деятельности. Ассортимент и объем комплектующих и продукции, количество рабочих разных специальностей, заявленная прибыль, список выставок, круглых столов и светских тусовок, которые посещают руководители предприятия — если всю эту информацию собрать воедино и проанализировать, не так уж трудно определить, чем фирма действительно занимается, и как именно она пудрит мозги компетентным органам. Другое дело, что люди, способные сделать правильные выводы, давно прикормлены, равно как и их начальство. Если директор предприятия не борзеет, не зажимает положенную по понятиям часть прибыли, проявляет должное уважение к лицам, достойным уважения, и не занимается совсем уж нехорошими делами, вроде наркотиков или детской порнографии, то и милиция, и ФСБ смотрят на деятельность фирмы сквозь пальцы. На «Кохиноре» все эти условия выполнялись.

— Однако, не мое это дело, — резонно заметил Шерстобитов. — А почему, кстати, название такое странное?

— Название как название, — сказал я. — Около моего дома есть пивной ларек, называется «Вакханалия», вот это действительно странное название.

— Логично, — согласился Шерстобитов. — Но вернемся к нашим баранам. Почему ты ко мне обратился?

— Как почему? Убили нашего сотрудника. Если я ради Володи Глотова даже задницей не пошевелю, что обо мне люди подумают?

— Люди не заметят, шевелил ты задницей или нет, — сказал Шерстобитов. — Кроме того, убийство из хулиганских побуждений — преступление специфическое, такие дела раскрываются только по горячим следам. Если в течение часа отморозков не поймали, потом их можно взять только чудом. Я бы на твоем месте не стал тратить много времени на это дело.

— А я и не трачу много времени, — сказал я. — Сейчас мы с тобой поговорим и если окажется, что в деле нет зацепок, я признаюсь в собственном бессилии и умою руки с чистой совестью.

— Ну это как-то даже неприлично, — укоризненно произнес Шерстобитов. — Ты, Илья Константинович, меня будто за дурака держишь. Ты уж извини, в этот детский лепет я никогда не поверю. Ты ведь что-то еще знаешь и это что-то вызвало у тебя подозрения.

Толковый, однако, парень этот Боря Шерстобитов. Если года через три он все еще будет работать в милиции, я сильно удивлюсь.

Но надо признаваться, а то и впрямь получается, что я его за дурака держу.

— Позавчера в пять вечера Глотов мне позвонил и мы договорились о встрече на следующее утро, — сказал я. — Вечером его убили.

— Вы с ним часто встречались?

— Лично — никогда. С IT у нас никогда проблем не было. Глотов свое дело знал хорошо, замечаний к нему не было. Хакеры не досаждали, вирусная атака была только одна, MSblast, но это в августе было, почти все были в отпусках, в том числе и Глотов, а когда он вернулся, за пару дней все исправил.

— Раньше он тебе звонил?

— Никогда. Я потому и занялся этим делом, что он мне позвонил.

— Враги у него были?

— Не было. На его место никто не претендовал, специалистов его уровня у нас больше не было, все это понимали и подсиживать его никто не пытался. По личным качествам он был нормальным мужиком, только сильно замкнутым, но хорошие программисты почти все такие. У него жена осталась с маленькой дочкой, — непонятно зачем добавил я.

— У компании сейчас все в порядке? Может, конкуренты волну катят, торговые войны какие-нибудь…

— У «Кохинора» нет конкурентов, — сказал я. — Оборонный рынок поделен очень четко, открытая конкуренция бывает настолько редко, что каждый случай становится событием. Есть, правда, конкуренция между поставщиками комплектующих, но она к нашим делам отношения не имеет.

— Это точно, — согласился Шерстобитов. — Может, у Глотова личные проблемы были? «Шестисотому», например, в зад въехал…

— Я бы знал, — возразил я. — Мы такие случаи отслеживаем.

Я непроизвольно улыбнулся, потому что вспомнил одного товарища из Солнцевской группировки, который каждый месяц получает тысячу рублей в качестве компенсации за разбитую в хлам «семерку» БМВ. Служба безопасности «Кохинора» не дает в обиду своих сотрудников, даже тех, кого и стоило бы дать в обиду. Тот козел из отдела сбыта был сам виноват, что сел за руль в стельку пьяным, но если компания позволяет бандитам отнять квартиру своего сотрудника, такую компанию перестают уважать. Есть, конечно, шанс, что Глотов попал в передрягу, попытался выбраться из нее своими силами, убедился в тщетности попыток, позвонил мне, но было поздно…

Нет, невозможно. Во-первых, развязка в таких делах никогда не наступает настолько быстро. Бандиты идут на крайние меры не сразу и вообще, они очень не любят идти на крайние меры, что бы по этому поводу ни писали в желтой прессе. Замочить человека — дело дорогое и хлопотное, окупается оно редко. Обычно бандиты попугают, попугают, да и отстанут, если запугать не получилось. А во-вторых, и это главное, когда бандиты наказывают нехорошего человека, они не косят под малолетних гопников, они обставляют убийство так, чтобы всем было ясно, за что пострадал покойный и что будет с другими, которые захотят поступить так же.

— Тогда в чем дело? — спросил Шерстобитов. — Какие-нибудь версии у тебя есть?

Я пожал плечами.

— Оформленных версий нет ни одной. Если бы не тот звонок, я бы сказал, что это несчастный случай, от стаи наркоманов никто не застрахован. Но это даже не версия, это так, первое впечатление. Чтобы появилась версия, надо почитать вот это, — я указал пальцем на болванку, которую Шерстобитов все еще держал в руках.

— Держи, — Шерстобитов протянул мне болванку, — почитаешь на досуге. А пока слушай главное. Тело Глотова нашли за гаражами рядом с домом. Смерть наступила от многочисленных ударов тупыми предметами, предположительно, ногами. Закрытая черепно-мозговая травма, множественные повреждения внутренних органов, ну и по мелочи — переломы, ссадины… Забрали деньги, около тысячи рублей, и мобильный телефон. Ключи от квартиры и машины не взяли.

Шерстобитов произнес последнюю фразу с особенно интонацией. Я поразмыслил секунду и понял, в чем дело.

— Он приехал домой на машине? — уточнил я. — У него «Форд Сьерра» восемьдесят девятого года, машина слишком старая, чтобы угонять для продажи, а вот покататься — самое то. Да и в квартиру залезть сам бог велел.

Судя по самодовольной улыбке Шерстобитова, своими рассуждениями я в цель не попал.