Вадим Проскурин - Звездный шлюз

«Тогда зачем тебе я? Мы-два говорил, что я больше не представляю для тебя ценности. Получается, он был прав».

«Ты зря себя заводишь «, сказал Кожухов. «То же самое можно сформулировать иначе. Например, так: все твои клоны представляют для комитета одинаково большую ценность».

«И ни один не является незаменимым».

«Тебя это обижает?»

«Не обижает, но…»

Кожухов немного помолчал и заговорил, осторожно подбирая слова:

«Ты пойми, альтернатив действительно нет. Когда нанозавод строится в одном месте, его можно обнаружить и уничтожить. Но когда он строится сразу в тысяче мест, хотя бы одну стройку обязательно удастся довести до конца».

«Нанозавод нельзя строить сразу в тысяче разных мест. Нужно специальное оборудование, сырье…»

«Это все решаемые вопросы», заявил Кожухов. «Покопаемся в памяти Вудстока, найдем какие-нибудь другие технологии, для которых специального оборудования не нужно. Когда доступ к Вудстоку будут иметь не четыре субъекта, а несколько тысяч, процесс пойдет быстрее».

«И получится у нас в точности то, о чем говорит мое альтер-эго», резюмировал я. «Избранные с доступом на Вудсток и терминалом в голове, и неизбранные, на которых всем наплевать. Отличие от американцев будет только одно — у нас будет нереализуемая мечта построить нанозавод».

И тут мне пришла в голову идея.

«Слушай!» воскликнул я. «А если в американских телевизионных новостях покажут сюжет о том, что эпидемия чумы поддерживается искусственно? Если подобрать качественный компромат, чтобы не было сомнений…»

Кожухов презрительно хмыкнул.

«Не получится», сказал он. «В лучшем случае ни случится ничего, а в худшем — начнется массовая паника со стрельбой. Твои американские клоны для таких фокусов неуязвимы. Чтобы укрыться от любой атаки, достаточно просто поменять тело. У них нет ничего, что нужно защищать, кроме самих себя. И в этом их сила».

«Так что же? Сдаваться?»

«Я подумаю», неуверенно сказал Кожухов. «Может, и придумается какая-нибудь альтернатива…»

«Думай», сказал я.

И оборвал связь.

Я проспал весь день, а вечером позвонил Кожухову, но Сеть сообщила, что абонент недоступен. Потом я позвонил Драконтресту и услышал тот же ответ. В отчаянии я позвонил Саре Остермайер и снова услышал то же самое. А больше я и не знаю никого, кому можно позвонить по Сети и узнать, что случилось. Хотя нет, одного знаю. Подполковник Василий Зильберман. В марте он был дежурным оператором на первом планетарном узле Земли, просуществовавшем то ли две недели, то ли вообще неделю, уже и не помню.

«Слушаю», раздался в моей голове голос Зильбермана. «Кто это?»

«Это… гм… духовный гибрид Андрея Сигова, Даши Лужнецкой и Миши Сабалина».

Зильберман надолго замолчал, переваривая услышанное. Я торопливо продолжал:

«Мне нужно выяснить, что случилось с Кожуховым и с Самохиным. Я им звонил, но Сеть каждый раз говорит, что абонент недоступен. И Сара Остермайер тоже недоступна. Может, вы что-нибудь знаете…»

«А я-то откуда знаю?» ответил Зильберман вопросом на вопрос. «Начальство мне не докладывает, что оно делает и почему оно недоступно. И про всякие духовные гибриды мне тоже никто ничего не говорил».

«Но это действительно я!» воскликнул я. «Я был в вашем теле, когда я… Ну, в смысле, Андрей был в вашем теле, когда Даша хакнула узел, а потом, когда американцы запустили ракеты, ваше тело захватил пришелец, а Андрей прорывался в подземный бункер, он еще дверь расплавил… А до этого вы говорили, что хорошо бы всех негров и таджиков посадить на один космический корабль, отправить в космос…»

«Слушай меня, гибрид», прервал меня Зильберман. «Я доложу начальству о твоем звонке и если оно подтвердит, что ты действительно гибрид, тебе перезвонят. А пока отдыхай, гибрид».

Зильберман отключился. А я лежал на кровати, тупо смотрел в потолок и не знал, что думать и что делать.

Он мне не поверил. В этом нет ничего удивительно, я бы тоже не поверил такому бреду. Но ситуация очень тревожная, я бы даже сказал, критическая. Все руководители комитета, которых я знаю лично, неожиданно исчезли из Сети. Совещаются в изолированной зоне? Или (эти слова трудно произнести даже мысленно) уничтожены?

Нет, для панических мыслей пока нет оснований. Надо подождать хотя бы до завтра, а уже потом бить тревогу. Впрочем, к тому времени тревогу поднимут и без меня.

Около полудня следующего дня я почувствовал входящий вызов из Сети. Звонил кто-то незнакомый. Я принял вызов.

«Здорово, гибрид!» поприветствовал меня незнакомец. «Ваську Зильбермана ты скоро совсем затравишь. Над ним уже весь отдел смеется. Гибрид, блин…» — незнакомец оглушительно заржал.

«А ты кто?» настороженно спросил я.

«Не узнал?» спросил незнакомец и снова засмеялся. «Еще один гибрид. С участием Андрея Кожухова».

У меня кольнуло в сердце.

«Вот, значит, как…» пробормотал я.

«Ага», жизнерадостно согласился бывший Кожухов.

Он пребывал в удивительно хорошем настроении для такого момента. Помнится, я после первого мейоза приходил в себя несколько дней.

«Зря ты меня пугал», сказал бывший Кожухов. «Ничего страшного в мейозе нет, единственная неприятность — то, что в родное тело больше нельзя вернуться. Но это не так уж страшно, все равно я в нем уже почти три месяца не был. Да и хреновое у меня тело, тощее, лысое… То ли дело теперь — настоящий Тарзан!»

«Скажи это хозяину этого тела», буркнул я. «Пусть тоже порадуется».

«Да ну его в баню!» отмахнулся Кожухов. «Дурак он набитый, мозгов вообще нет, одни мускулы. Но тело классное, мне нравится».

«Хорошо быть избранным», мрачно сказал я.

«Очень хорошо!» радостно согласился Кожухов. «Ты в мейозах участвовать будешь?»

Мне вдруг стало совсем нехорошо.

«Сдались, значит», констатировал я. «Даже не подумав как следует, что еще можно сделать».

«Да ничего нельзя сделать!» провозгласил Кожухов. «Нечего тут думать, трясти надо. Так я не понял, ты в мейозах будешь участвовать?»

«Да пошел ты!» рявкнул я и отключился.

Про меня все забыли. Я попытался поговорить со своими российскими клонами, но Сеть сообщила, что таких абонентов не существует. Это естественно — после мейоза идентификатор абонента меняется.

Кстати! Как это мы-два ухитрился меня обнаружить? Я ведь тоже вступал в мейоз после того, как мы с ним расстались. Откуда у него мой идентификатор?

Я попытался прояснить этот вопрос, так сказать, лицом к лицу, но Сеть снова сказала, что абонент не существует. Логично. Американцы устраняют последствия химической атаки на Лэнгли, наверняка они все сейчас на Броуне, увеличивают число избранных. Прямо-таки гонка вооружений — и те, и другие не вылезают из мейозов. А в каждом мейозе на каждого субъекта расходуются тела двух ни в чем не повинных людей. Чтобы прогнать через мейоз тысячу человек, надо лишить жизни другие две тысячи. Помнится, в советское время любили говорить о человеческих жизнях, которые злые капиталисты приносят на алтарь гонки вооружений. Теперь это уже не метафора, теперь это реальность.