Вадим Проскурин - Грог и Миранда

Дима вытащил карманный компьютер, через который здесь визуализируется связь с операционной системой, и открыл текущее состояние игры. Ага, вот оно в чем дело! На территории Египта нет месторождений селитры, они есть в соседней Индии, но местные ученые порох не открыли, а египтяне не спешат поделиться с ними секретом, потому что индусам нечего дать взамен, они — примитивная и отсталая нация.

Гриша говорил, что игрок в начале этой партии сильно протормозил с первоначальным захватом территории. Индийский город Джайпур, рядом с которым находится богатейшее месторождение селитры, расположен совсем рядом с египетской границей. Египтянам не хватило несколько десятилетий, чтобы отбить у варваров еще чуть-чуть территории и овладеть стратегическим районом. Ну да ладно, пусть эти проблемы волнуют игрока.

Миранда восторженно глазела по сторонам, не обращая никакого внимания на возню Димы с компьютером.

— Как здорово нарисовано! — воскликнула она. — Кто это рисовал?

— Понятия не имею, — честно признался Дима. — По-моему, это не цельный проект, а компиляция из отдельных фрагментов.

— Да, так, должно быть, и есть. Вот эти два храма, например, совсем не гармонируют друг с другом. Это какая страна?

— Египет.

— А время какое?

— 1000-й год нашей эры.

— Странно. Разве в это время там была христианская религия?

— Там был ислам. Но это не наша Земля, это мир компьютерной игрушки. Хочешь взглянуть на карту?

— Давай. А это что такое?

— Это Китай, это Индия.

— Разве они рядом с Египтом?

— Это не земная карта.

— Ага, дошло… Странный какой-то этот храм…

— Это Успенский собор. В реальности он стоит в Москве внутри Кремля.

— Как он оказался в Египте?

— В этом мире Христос явился к русским.

— Почему?

— Потому что здесь нет евреев. Шутка. Потому что в этом мире организовать пришествие пророка очень просто, надо просто развить соответствующую технологию. Русские развили ее первыми, а остальные купили ее у них или у тех, кто купил раньше.

— Круто. Сидят ученые, трудятся и вдруг является Христос.

— Примерно так. Ты учти, это просто игрушка, ей необязательно быть очень похожей на реальный мир. И еще ей нельзя быть слишком сложной.

— Да, наверное. Но это примитивно до жути — ученые изобретают Христа… прямо богохульство какое-то! Ладно, проехали. А что это за стена на горизонте?

— Великая китайская.

— Там за ней варвары?

— Ничего за ней нет. Она ни от чего не защищает, просто стоит и все.

— Тогда зачем она?

— А зачем в настоящем Египте строили пирамиды? Это просто символ. Кстати, когда здесь построили великую стену, начался золотой век.

— И что это значит?

— На некоторое время все жители стали счастливыми и работали в два раза лучше.

— Круто. А сейчас местные жители счастливы?

— Сейчас посмотрю… Да, счастливы. У них как раз идет праздник в честь императрицы.

— А императрица кто у них?

— Клеопатра, естественно.

— Почему естественно?

— Здесь каждой страной все время правит один и тот же правитель, они как бы бессмертные.

— Круто. А если я сейчас подойду вон к тому мужику и начну с ним разговаривать, он ответит?

— Он тебя не заметит. Все эти люди — просто боты, детали пейзажа. Этот мир годится только для того, чтобы ходить и любоваться.

— Тогда давай ходить и любоваться. Ой, а это что — Колизей?

— Он самый.

— Там сейчас гладиаторы дерутся?

— Вряд ли, думаю, его используют как обычный стадион. Кстати, это новое сооружение, вчера его еще не было.

— Этот мир обновляется?

— Он каждый раз заново строится на основе последней сохраненной игры. Игрок обновляет файл каждый вечер.

— И скоро здесь будет современность?

— Месяца через два-три. Это очень долгая игра.

— И не лень этому игроку убивать столько времени?

— Видать, не лень.

— Не понимаю я людей, которые играют в игры. Одно дело от скуки разложить пасьянс-другой, а изо дня в день играться в одно и то же…

— Я тоже не понимаю. Но некоторые игры довольно забавны, вот эта, например. Играть в нее я бы не стал, слишком долго, а побывать внутри, по-моему, забавно.

— Да, что-то в этом есть, местечко симпатичное. Слушай, у меня к тебе вопросы есть.

— Задавай.

— Не могу ничего найти про влияние хакеров на экономику.

— И не найдешь.

— Почему? Этих материалов нет в открытом доступе?

— Их нет вообще. Насколько мне известно, этим вопросом никто серьезно не занимался.

— Но это же очень интересный вопрос!

— По-моему, не более интересный, чем влияние на экономику бандитов. Хакеры, по сути, те же бандиты, только мы убиваем не людей, а компьютеры.

— И много компьютеров ты убил?

— Я — ни одного. Но я необычный хакер.

— Ты не хакер, ты эксперт, ты же сам говорил.

— Да, действительно, как же я забыл…

— Я серьезно спрашиваю. Я не могу материал для диплома найти, вообще не знаю, что писать.

— Пиши что хочешь. Все равно проверить никто толком не сможет.

— Но я хочу написать, чтобы это было правдой!

— Тогда брось эту затею прямо сейчас.

— Ты мне не поможешь?

— Большой помощи не окажу. Извини, но у меня полно своих дел.

— А если я оплачу твое время?

— Я не настолько беден, чтобы за деньги писать чужие дипломы.

— Смотря какие деньги…

— Все равно какие. У меня достаточно денег, чтобы удовлетворить все потребности.

— Так не бывает!

— Бывает. Я не хочу покупать тонну акций Microsoft или остров в Тихом океане, мне не нужен кабриолет «Феррари» или дом площадью в гектар. Все, что мне нужно, у меня есть. Понимаешь, деньги — это не только вещи, деньги — это свобода. Свобода заниматься тем, что тебе нравится.

— Тебе нравится быть бандитом?

— Я не всегда занимаюсь прямой уголовщиной. Чаще я работаю по заказам…

— Промышленный шпионаж — тоже уголовщина.

— Тогда можешь считать, что я — извращенец.

— Не такой уж ты и извращенец. Мой папа тоже говорит, что деньги — это свобода. Вы с ним легко нашли бы общий язык. Ты ведь знаешь, кто мой отец?

— Знаю.

— Давно?

— Давно.

— Как узнал, если не секрет?

— По географическому адресу.

— Но он есть только в закрытой части личных данных!

— Ну-ну…

— Мда… хакер… Ну и что скажешь по этому поводу?

— А что тут говорить? Что это меняет?

— Ты прав, ничего это не меняет. Знаешь, у меня никогда не было настоящих друзей.

— Все просили у тебя денег?

— Нет, не так примитивно. Но они всегда видели во мне не живого человека, а дочь того самого Дорза. Знаешь, как это достает!

— Очень хорошо знаю. Во времена СССР мой отец был, скажем так, высокопоставленным чиновником. Я прекрасно знаю, о чем ты говоришь.

— Ты стал хакером потому, что хотел научиться делать что-то сам? Чтобы о тебе говорили не как о сыне знаменитого отца, а как о человеке, который чего-то добился сам?