Александр Тув - Xodok IV

«Не-а… – банка со шпротами!» – не согласился с ним, на этот раз, Денис.

– Гони! – приказал верховный главнокомандующий и карета тронулась к морю.

С трудовой и исполнительской дисциплиной на «Арлекине» все было в порядке. Правда не исключено, что заоблачных высот она достигла только после того, как контрольный пакет этого ЗАО перешел в руки «черных демонов»… – кто знает? Но главное заключалось в другом – главное было то, что дисциплина наличествовала и выражалось это в безусловном и точном исполнении приказов Господина… ну, или Господ. Правда, иногда при этом имело место излишнее рвение, но вызвано оно было лишь бескорыстным энтузиазмом масс.

Компаньоны убедились в этом, когда спустя недолгое время, без происшествий, не привлекая ненужного внимания, выбрались на темный берег моря. Расторопный Брамс тут же зажег фонарь, сделал им три круга в воздухе, на что незамедлительно последовал отклик, в виде такого же сигнала, и буквально через пять минут, подошедшая лодка зашуршала днищем о гальку рядом с каретой. Одним из проявлений вышеупомянутого гипертрофированного энтузиазма масс и инициативы снизу стало то, что лодка оказалась неожиданно большой – четырехвесельной и наличествовали в ней четыре отважных морехода! – по одному на весло. Судя по всему, Хатлер, лично проинспектировал приготовленную для компаньонов лодчонку и пришел к выводу, что «черным демонам» будет западло садится в эту плоскодонку, чуть превышающую по водоизмещению тазик для ног, и сменил ее на более представительную – четырехвесельную.

– Они бы, блин, еще шестивесельный ялик подогнали, или гребной катер… – неразборчиво пробурчал себе под нос верховный главнокомандующий. Дело было в том, что никаких свидетелей предстоящего действа главкомом не предусматривалось, и ворочать тяжеленной посудиной компаньонам предстояло вдвоем. Но, предъявлять претензии можно было только самому себе – командор при постановке задачи не акцентировал внимание на размерах плавсредства – лодка и лодка…

«Ну, что ж… – в следующий раз надо быть повнимательнее, потщательн ее, так сказать…» – решил главком, осматривая здоровенный челн. Денис же, свою позицию внятно не сформулировал, и только поцокал языком, а вот внутренний голос, более раскованный в своих оценках, прокомментировал ситуацию сколь нелицеприятно, столь и загадочно: «Волюнтаризм!» – что он при этом имел в виду, Денис не понял.

Брамс, вместе с выбравшимися из лодки матросами, шустро перетаскали в нее все пожитки компаньонов, если так можно назвать мешки с телом некроманта, его головой и еще одним маленьким мешочком с гадательным ковриком, свечами призыва и отпечатанными страницами колдовской книги, после чего моряки застыли в ожидании дальнейших указаний руководства.

– Молодцы! – похвалил верховный главнокомандующий свое воинство, протягивая однофамильцу великого композитора золотой, а безымянным матросам по большой серебреной монете. Подразделение расплылось в довольных улыбках. – Сейчас столкнете нас, – поставил перед подразделением новую задачу главком, – и сразу возвращайтесь на корабль. Надеюсь поместитесь все, – Шэф с сомнением окинул взглядом маленькую карету. – А ты, – обратился он к Брамсу, – потом жди в карете, никуда не отлучайся. И не болтать. – Сказано это было обычным тоном, безо всякой угрозы, но по исчезнувшим улыбкам, общей подтянутости и фанатичному блеску в глазах, тут же появившемуся в глазах краснофлотцев, было ясно, насколько близко к сердцу они приняли распоряжения руководства.

Столкнув лодку на глубину, матросы помогли компаньонам развернуть ее носом в сторону открытого моря. При этом они, естественно, промокли до нитки, что не помешало им, а может наоборот – помогло, набиться вчетвером в двухместную карету, после чего экипаж растворился в тревожной ночной мгле – как было принято писать в приключенческих и авантюрных романах девятнадцатого века… хотя чего в ней такого уж тревожного? – мгла, как мгла. Компаньоны же принялись ворочать тяжеленными и неудобными веслами, так и норовящими выскользнуть из рук.

«Зачем ты не смазал уключины маслом!?» – навязчивым рефреном звучал в голове Дениса голос профессора Лебединского, все то время, пока лодка уходила мористее. К счастью, заниматься физическим упражнениями на свежем воздухе пришлось недолго и отошли компаньоны от берега недалеко – на пару кабельтов, не более.

– Суши весла, – скомандовал главком, что и было незамедлительно сделано.

«Пиздец! – сказал отец, – и дети положили ложки!» – развеселился внутренний голос.

«Не ложки, а весла, – рассудительно поправил его Денис, – и не дети, а мы с Шэфом. И вообще, не отвлекай, сейчас здесь такое начнется…»

Денис не ошибся – началось. Шэф разложил на узкой каменной плите, надыбанной где-то подчиненными, заклинательный коврик, добытый им лично в логове местной организованной преступности. В центр тщательно вычерченной, чуть ли не типографским способом, пентаграммы он установил голову Хана Карума.

«Что характерно – никаких эмоций. Нет ни жалости, ни торжества, ни желания блевать…» – равнодушно подумал Денис, разглядывая специфический натюрморт.

«Становишься закоренелым циником!» – тут же уколол внутренний голос.

«Да нет… привык просто – человек ко всему привыкает…»

Главком, меж тем, продолжал свою предосудительную деятельность. Предосудительную потому, что Призыв был официально запрещен на всей поверхности Сеты, во всех государствах, включая Высокий Престол – вотчину некромантов. Любой маг, в отношении которого существовали неопровержимые доказательства о проведении им этого ритуала, подлежал немедленному и безусловному сожжению на костре! Ключевое слово здесь: «официально»! Да вспомните сами сколько вещей официально находится под запретом: коррупция, педофилия, распространение наркотиков, рэкет, не говоря уже о банальном воровстве и убийствах – список можно расширять и расширять, но… – опять все тоже пресловутое «но». Так и с Призывом – его никогда не делали те, кто не умели, а те кто могли выполнить процедуру – здесь было сложнее… Скажем так – те кто умели, никогда не исполняли Призыв , если без него можно было обойтись.

Мудрый руководитель расставил свечи призыва в вершинах пентаграммы, вытащил свою замечательную зажигалку и поджег их по часовой стрелке. В прошлый раз, когда он занимался этим богомерзким делом, он начинал с северной свечи. Сейчас же, по прикидкам Дениса, Шэф начал с запада, и он подумал было уточнить откуда надо начинать, но спросить не решился – больно уж мрачный и сосредоточенный вид был у командора. Плавная мертвая зыбь процессу совершенно не мешала, но будь погода чуть посвежее, а волнение чуть побольше, то вряд ли бы все ингредиенты совершаемого действа: мертвая голова и свечи призыва, удержались на заклинательном коврике. Что называется – погода благоприятствовала любви.