Виталий Абоян - Заложники пустоты

Небо над головой стремительно темнело, погружая улицы столицы в мрачный полусвет сумерек. Фонари не включили. Скорее всего здесь их вообще не включали – кому придет в голову прогуляться поздним вечером по изгибам канала Грибоедова. Эти места еще во времена Достоевского особым почитанием не пользовались, а теперь и вовсе превратились в главную помойку страны.

Если вернуть «балалайку» на место, найти дорогу удастся гораздо быстрее. Но отчего-то доставать чип сейчас не хотелось.

Зачем вернулся обратно к школе Лёшка понял только, стоя перед её дверьми. Нужно найти «раллер». Смутные воспоминания о тайнике, в который он засунул компьютер, появились, но уверенности, что об этом тайнике никто другой не знает, не было.

Лёшку еще немного мутило, но память вернулась почти полностью. Единственное, чего он так и не вспомнил – как и почему попал во дворы на канале Грибоедова. Видно, от «синдина» и сетевой эйфории крышу сорвало основательно.

– Лёшка?! – крикнул кто-то сзади.

Голос принадлежал женщине и звучал немного удивленно. Незнакомый голос. Может, обознались? Или вообще обращались не к нему – мало ли на свете Лёшек.

Он медленно обернулся. В небольшой аллейке, образованной двумя рядами старых, таких же, как здания вокруг, деревьев стояла женщина. Молодая, наверное, Лёшкина ровесница. Невысокого роста, полноватая, со спускающимися по пухлым щекам прямыми темными волосами. Прическа заслуживала отдельного внимания – волосы казались нечесаными и немытыми, слипшимися в жирные пучки.

Лёшка пожал плечами и потянул ручку на двери. Дверь была закрыта. Ну, конечно же, на ночь школу закрывали. И как теперь попасть в подвал? Как забрать «раллер»?

– Лёшка, ты?!

Восторг в голосе «красотки» был неподдельный. Кто это такая? Лёшка её решительно не помнил. Но пройти мимо не получится: дверь заперта, придется спуститься с крыльца и встретиться с незнакомкой лицом к лицу.

В голову лезли дурные мысли – её могли подослать специально. Для чего? Для того – несколько часов назад он ломал какой-то сервер, а защита там стояла не просто так. Кстати, что это был за сервер, Лёшка так и не понял.

– Ну я, – буркнул Лёшка, приближаясь к женщине.

Нет, что-то знакомое в её облике все-таки было.

– Я же Света. Кренделева. Мы вместе в школе учились. Не помнишь?

Точно, Светка. Теперь Лёшка её узнал. Хотя, если бы она не сказала, ни за что не догадался бы – она и раньше красавицей не была, а теперь и подавно. Живот выпирает, ноги кривые какие-то. Лёшка поймал себя на том, что беззастенчиво рассматривает бывшую одноклассницу. И внутри застиранных джинсов становится твердо и неудобно. С чего бы это? И дурнота опять накатила. А еще ужасно хотелось есть. Жрать просто хотелось.

– Ты что здесь делаешь? – спросила девушка.

– Я это… Мне туда надо… – Лёшка отвечал невпопад, тыча пальцем в сторону двери. Лицо покрылось испариной, руки тряслись, словно его бил озноб. Но стало наоборот жарко. – Я там вещь одну забыл, а тут… Закрыто, в общем.

Светка улыбнулась. Лёшке померещилось, что между её пухлыми губами промелькнули острые, словно у акулы, зубы. Бред какой-то. Он помотал головой, чтобы согнать видение, но едва не упал, повиснув на Светке.

– Тебе плохо, что ли? – с неподдельным волнением в голосе спросила она, приобняв его за талию и удерживая от неминуемого падения. – Ты же весь дрожишь. И мокрый, будто в канале купался. Пойдем внутрь, у меня ключи есть.

Очень удачно, что у неё ключи имеются. Только вот откуда?

– Ты здесь, что? – Язык заплетался, и слова никак не желали склеиваться в нормальные фразы. Но Светка поняла:

– Я работаю тут. Ночным вахтером. В ларёк ходила, тут рядом. За водой.

Вода – это хорошо, это очень кстати.

– А у тебя пожрать ничего нет? – непроизвольно переходя на жалобный тон, поинтересовался Лёшка.

– Есть. Немного, правда. Пойдем?

Она подошла к дверям и отомкнула их.

«Раллер» где-то внутри здания. Делать нечего, придется.

– Пойдем, – согласился Лёшка.

Он съел все соевые котлеты, которые были у Светки в «тормозке». И выпил литра полтора воды. Пить всё равно хотелось, но больше пока не влезало.

Лёшка непроизвольно раз за разом пробегал взглядом по округлостям Светкиного тела. Тело впечатления не производило, да, что там – откровенно не нравилось, но почему-то он хотел её всё сильней и сильней. Лёшка не мог объяснить непонятное желание, у него не было особенного опыта общения с женским полом. Сказать честно – не было почти никакого. Если не считать… нет, это и считать не стоило. От Светки исходило что-то… какая-то домашность, она казалась своей, родной.

После еды в голове немного прояснилось. Но ненадолго. Еще через пятнадцать минут головокружение снова вернулось, мысли путались, а речь стала бессвязной. Но руки, настойчиво гладящие податливое Светкино тело, двигались активно и уставать не собирались. А Светка тоже особых возражений не выказывала.

Секс Лёшка помнил урывками. Светкины стоны смешались в памяти с истошными криками на улице. Или на улице никто не кричал?

Лёшка, ничего не чувствуя, неистово вонзал стоявший колом член в Светку. Он словно превратился в бездушный механизм, двигающийся вперед-назад и не знающий усталости. Он раз за разом разряжался, не заботясь о возможных последствиях, но был готов продолжить процесс спустя несколько секунд. Тело требовало разрядки, а разум в это время находился где-то далеко, в глубине прочной черепной коробки, с испугом взирая на мир через прорези глаз.

Момент, когда они оба заснули, Лёшкин разум пропустил совершенно.

Проснулся он глубокой ночью. Светка сидела за столом, перед ней тусклым неровным светом горела экономичная диодная лампочка. Лёшка поднялся с потертого, видавшего виды (наверное, и не такие, как сегодня) дивана, осмотрелся. Маленькая комнатка, на стене – коммуникатор (похоже, поломанный), стол с настольной лампой, какой-то пульт. Комната охраны, секьюрити, так сказать. Ага, с неработающим коммуникатором и, по всей видимости, без камер наблюдения. Это как раз хорошо, что без камер.

Светка, как оказалось, спала, уткнувшись лицом в скрещенные на столе руки. На ней была наперекосяк надета помятая юбка, а сверху ничего не было. Под левым локтем чернел сосок расплющенной столешницей груди. Лёшка смотрел на грудь совершенно спокойно – эротизм возбуждения не вызывал. Даже интереса не было. Значит, в том, что произошло несколько часов назад, виноват «синдин»? Чёрт его знает? Возможно, старик Фрейд смог бы ответить на этот вопрос. Да и какая разница.

Лёшка собрал свою одежду, разбросанную по каморке. Пить снова хотелось неимоверно, но воды больше не было – рядом с диваном стояла опустошенная пластиковая бутылка.