Сергей Антонов - Врата испуганного бога

Ну вот, тоскливо подумал Маллиган, покачивая флинтом, а что теперь? Катарсизатор? Или расстрел из флинта? Богатый вечерок. Теперь, не раньше, а именно теперь подъедут менты. И никак не позже. Ему показалось, что слышит он уже гласом ангельским вой сирены.

— Сваливай, браток, — посоветовал ему чей-то доброжелательный голос из-под ближайшего стола. — Копы вот-вот подъедут. Мы тебя не сдадим.

— Вы-то не сдадите, — обреченно сказал Дон. — А эти?

Он не знал, каким образом краб может скорчить мстительную рожу, но ему отчетливо показалось, что троих оставшихся в живых цыган обуревали эмоции именно этого порядка.

— Вот поэтому и сваливай, — в голосе проскользнула нотка сомнения, сменившаяся вдруг угрожающей интонацией, — а этих мы попробуем убедить. Они здесь чужие… Вы же здесь чужие, так?

Крабы посовещались.

— Мы везде чужие, — ответил один совершенно без акцента. — У цыган нет родины.

— Сейчас плакать буду, — издевательски произнес голос из-под стола. — Вы уже все поняли? Или за город съездим?

— Мы никуда не поедем! Мы не стукачи, — огрызнулся цыган, — будем молчать. Пусть уходит. Честный поединок.

— Давай, браток. Копы все равно раскопают, кто шлепнул ублюдка, но у тебя будет дельта по времени. Лучше вали с Дублина вообще. Хотя жаль, конечно… Поешь хорошо, зараза. А песня — класс, ты не думай.

— Спасибо, — прочувствованно сказал Дон, затолкал флинт за пазуху сверкающей рубахи и выпятился из бара через заднюю дверь мимо молчаливого Мака; выпятился, не представляя себе ни одного своего дальнейшего действия.

В переулке, разделяющем массивный цоколь АУ ГКМ и “Третьего Поросенка” было совсем темно. Тускло мерцал бактерицидный плафон над дверью, предназначенный, скорее, для того, чтобы обозначить вход, а не затем, чтобы осветить три неровных ступеньки ведущих вниз.

Большой ирландец Дон “Мбык” Маллиган, только что начавший новую жизнь, прислонился спиной к металлическому косяку и несколько раз глубоко вдохнул носом. Боль в лодыжках почти прошла, зато дико разболелась голова — в точке между бровями. Денег нет, подумал он. То-есть есть — около куска, но это все равно, что и нет. Попел, трах-тарарах, фолксингер тарараханный!.. А домой идти — так легче сразу в околоток с повинной. Или при свидетелях покончить жизнь самоубийством… Выбраться из системы зайцем — нереально. Разве что на транспортнике? Нет, верная смерть. Сейчас половина этих развалин не герметизируется. Остаться тоже нельзя. Мужик из-под стола прав — в Дублине все равно найдут. Меня-то! Думай, идиот, думай, а то тебя убьют! Стоп. А чего я стою-то? Я ж в бегах! Бежать надо!

Дон медленно пошел по ступенькам вниз. Раз — ступенька, два — ступенька… Спета песенка…

Дверь за его спиной открылась и раздался свистящий шепот:

— Бык! Дон! Подожди, слышишь? Стой!

Дон обернулся. Голос бармена Мака он узнал сразу.

— Дон, это, парень… дружище… мать… — сказал Мак, — вот, возьми. Эх, парень, что я тебе скажу! Неудачно, одним словом! На!

И Мак протянул Маллигану сломанную гитару, кофр и сумку с одеждой. Верхняя дека инструмента треснула пополам и задралась вверх так, что Дону вдруг показалось: гитара издевательски над ним смеется, распахнув широкий беззубый рот. Он в ярости схватил ее за гриф и размахнулся…

Рука бармена перехватила его запястье.

— Не дури, эй, парень! Как пацан, все равно на самом деле… Вот, это, возьми еще. Сколько в кассе набралось за день. Мало, конечно, но если найдешь контрабандистов, хватит. Тебе к ним и надо. Они дорого берут, ежели ты в бегах, но час-три у тебя есть, пока базар разойдется. Поищи в “Штурвале” капитана Слима О'Доннела. Он недавно прибыл и скоро отправляется обратно. Скажешь, что от меня, так прямо и говори, от Мака, мол, и все тут! Давай, парень, пошел! Копы скоро будут. Давай, Дон, Вечного тебе Мирового Разума! Пешим ходом, налегке.

Мак сунул в карман Маллигану двухнедельную кредитную карточку, исчез за дверью, но немедленно высунулся обратно.

— Слушай, Дон, а что там стало с теми двоими?

— С кем? — сказал Маллиган, тупо глядя на оставленное ему судьбой имущество.

— Ну, с мужем-ксенофобом и любовником-негумиком?

— А, это… Убил он и жену, и любовника. А потом выяснилось, что зря.

— Ишь ты, зря! А почему?

— Да это не любовник был, Мак. Это просто жена в постели ела огромный торт.

— Тьфу, дура! — плюнул Мак, и исчез окончательно.

Грустно поглядев на изуродованный инструмент, Дон уложил его в футляр, футляр водрузил на плечо и двинулся вниз по переулку, ладя сумку за спину. Он даже не особенно прятался в густой лунной тени, отбрасываемой припортовыми сараями. Дойдя до перекрестка, свернул направо, по направлению к ночлежке с громким названием “Штурвал”, где, по словам Майка, остановился его приятель-контрабандист. Больше ничего, хоть убей, в голову не приходило. Не верилось все как-то… что так вот все…

Пройдя мимо шестиуровневого светофора на перекрестке Гибсона и Телятничьей, Дон обратил внимание на какое-то странное несоответствие в окружающем мире, остановился и секунду-другую пытался понять, что же ему не понравилось. А когда понял, прыгнул в сторону, в тень, к стене, выхватывая флинт.

— Молодец, — сказал незнакомый голос. — Достаточно быстро. Не стреляй, будь ласков. Я, собственно, только хотел спросить: если флинт тебе уже не нужен, может, ты мне его вернешь?

Присмотревшись к высокой широкоплечей фигуре, возникшей из пустоты под светофором, Маллиган вздохнул с облегчением.

— Фу! Вообще-то он мне нужен… Хотя в космопорт его… эх! Возьми. С благодарностью. Это было вовремя. Возьми, пожалуйста. Только зачем было подкрадываться? Я ведь и выстрелить мог… Перенервничал, знаешь.

Незнакомый ангел-хранитель в широкополой шляпе и бесформенном плаще приблизился и сказал, забирая у Дона оружие и ставя его на предохранитель:

— Ты не успел бы… Но ты мне нравишься. Я просто хотел посмотреть, насколько близко я подойду, прежде чем ты меня заметишь.

Дон пожал плечами.

— Ладно… Все равно — спасибо. Ну, я пошел?

— И куда?

Дон пожал плечами.

— Ясно, — сказал незнакомец. — Пошли. Есть у меня одно местечко, где можно спокойно выпить. Пошли. Для преступника ты очень уж неопытен, Маллиган. Тут порхать надо, как бабочка, и жалить… И с умом.

Дон пожал плечами.

— Я, собственно, и не претендую… В баре я, лабух… музыкант, то есть…

Фиг с ним, подумал он. Хуже уже не будет. Надо как-то выпутываться, а этот ангел-хранитель один раз уже помог, глядишь, и еще раз подсобит. Не похож он на копа. А я на преступника. Чего ему надо?

— Вот именно, — сказал ангел-хранитель в шляпе. — Ну, так что ты решил? Идем?

— Ладно, — буркнул Дон, пожимая плечами. — Как скажешь. Начал уж доброе дело, так заканчивай. А я с тобой песнями расплачусь.