Сергей Антонов - 2 - Герой - 2

— Так, — сказал Полугай. — Стоп раз. Почему не прикрыли коридор? Стоп два. Почему пошли только вчетвером, ежели приказ был по протоколу "мятеж"?

— Виноват, господин войсковой есаул! — молвил Трепет печально. — Думали чего там, задержать человека… — Он покосился на Мон-Зуда. Полугай все понял: накомандовал Мон-Зуд. Трепет не хотел стучать. Похвально. И глупо. — Тем более — королевский ордер… Ну и вот.

— Ну и вот, — повторил Полугай. — Думали. Так. Дальше.

— Слушаю. Поскольку датчик выявил при Маллигане оружие, я принял совместно со старшим группы решение — входить после стука. Постучал, вошел, зафиксировал Маллигана на месте. Слово за слово. Маллиган потребовал предъявить ордер. Штабс-капитан Мон-Зуд ордер не предъявил, — Трепет покосился на красного, как рак, штабс-капитана и не сдержался: — мудак.

— Верно, верно, мудак, продолжай, Трепет, а ты помалкивай себе, еще наговоришься, — сказал Полугай Мон-Зуду.

— Слушаю. Возникла нештатная ситуация, уставом не предусмотренная. Принял решение: связаться с вами, господин войсковой есаул.

— И правильное же, видать, решение! — одобрил Полугай. — И что же?

Трепет вздохнул.

— Связаться с вами я не успел. Возник непредвиденный фактор в лице некоего Светосранова, Антуана, бизнесмена, владельца «ЛИКСТАРА». Я растерялся, господин войсковой есаул. Виноват.

— Так. Значит, все-таки, Светосранов. Ну, кто не знает Светосранова… Настаиваешь, хорунжий, что Светосранов?

— Так точно. Настаиваю. Несомненно. Его спутать ни с кем не можно. Светосранов, Антуан. Мон Шер Великолепный. Ребята скажут.

— Скажете, ребята? — осведомился войсаул у урядников. Выглядывая из-за спин Климова и Трепета, урядники закивали, а Гермобой, самый шепелявый казак на свете, так тот даже перекрестился, сделав истовое лицо.

— Добро, раз так. Говори дальше, Трепет.

— Замешкались мы, господин войсковой есаул… Светосранов — чудо известное… В глазах заблестело аж. Он кричать, руками размахивать, деньги сулить, то, се, адвокат, суд… ну, тут нас Маллиган и положил. Красиво положил, господин войсковой есаул! Развел руками, как неживых, и добил из иглокола. — Трепет потрогал сильно опухшую щеку. — В глаза не целил, — добавил он одобрительно. — А очнулись мы уж тут, на крейсере…

— Так, — сказал Полугай. — А регистраторы, значит, сами собой испортились?

— Так неизвестно! — сказал Трепет решительно. — Мой, например, крутился до самой двери квартиры. И хронометр в порядке, и магазин полный… Мы уж и кримнабором по им, по регистраторам, прошлись — только наши отпечатки пальцев, и все тут, а запись стерта… Ничего не могу сказать. Господин войсковой есаул.

— Так. Так. Так… Так! Ну, Мон-Зуд, теперь ты мне расскажи историю своей жизни. Где ордер, паразит!!! — заорал Полугай, вскочил, сбросил со стола все, что на нем было, перескочил стол, сграбастал одеревенелого Мон-Зуда за щеки и принялся трясти. Потом врезал по морде. Снова схватил. — Говори, сволочь, говори, хуже будет, не дай бог осерчаю, как в триста сорок седьмом, погоны сниму, а выведаю, куда ты ордер дел, падла, сыночек енеральский, Ряхлов, врезать этому полста плетей — при мне, твою в креста гроба душу впересвист, ГДЕ ОРДЕР, ХРЯК КАЗЕННЫЙ!!!

Это, конечно, было помутнение. Ничего добавить к делу Мон-Зуд не мог. Кейс был на замке, а как Мон-Зуд помещал в кейс папку с ордером, видели все, в том числе и сам Полугай. Ордер пропал волшебно . Как волшебно и добрался Маллиган до кемпинга, не оставив нигде следов, во всяком случае, найти их не удалось. Как черт ему помог, и все тут. Полугай опомнился, отшвырнул воющего носом Мон-Зуда от себя (урядники жались к стенам), развернулся и перед ним оказался хорунжий Климов. Тяжело глядя Климову, закатившему глаза под пластырь на лбу, в переносицу, Полугай медленно, раздельно сказал:

— Климов. Пошел вон. А то убью.

Климов исчез. Оглядевшись, Полугай увидел, что исчезли все, и Мон-Зуда с собой унесли. Слава богу. Полугай упал на диван, задрал ногу на спинку дивана и закрыл глаза. Слава богу. Никого не убил. Покурить надо, Кирьян. Полугай хохотнул, испытывая неловкость перед самим собой. Подобные приступы были чрезвычайно редки. Наверное потому, что проколы случались в хозяйстве Полугая всего раз-два за его карьеру, в триста сорок седьмом было дело, да в триста сороковом казачок погиб на учениях, мальчишка-рядовой… а такого, как сегодня — навовсе никогда не было. Полугай вдруг ощутил во рту дым и с изумлением увидел в руке сигарету — начисто не помнил, когда взял ее, раскурил… Ну, емть!

На столе запищало: пришла очередная порция информатов. Полугай вернулся за стол, ногой подвинул под столом упавшую пепельницу и, положив щеку на столешницу, дотянулся до нее рукой. Что тут нового? Два финиша в порту. Кто? Почтовик, ох ты, юконец, под названием… "Китовый Ус" называется… почту привез… И… Ой, мама!

Полугай медленно встал, не отрывая глаз от монитора. Имеется: на «Стратокастере» два финиша.

1) 14.37 — "Китовый Ус", порт Юкон, пилот-почтальон Малиновое Зерно, ангар 26, груз: ПОЧТА ДЛЯ КАКАЛОВА ЗБИГНЕВА "ПРИЗРАКА".

2) 14.58 — "Блистающий Мир", порт «ЛИКСТАР», пилот Вайн Найт, ангар 21, пассажир СВЕТОСРАНОВ АНТУАН Z. СОТОВАРИЩИ. С ЧАСТНЫМ ВИЗИТОМ, АДРЕСАТ МАЛЛИГАН ДОН! Полугай холодной рукой нашарил нужную кнопку.

— Ряхлов, емть! Краснодевко ко мне, живо, емть!

Хорунжий Краснодевко, самый веселый казак на свете, любимец сотни Полугая, явился, как будто тут всегда стоял. Без обычной улыбки до ушей, поскольку дяденька не в себе.

— Миша! — сказал Полугай проникновенно. Он чуть не сложил моляще руки. — Миша! Тебе верю! Ангар 21, Антуан Светосранов, со свитой, ты знаешь такого, жук музыкальный…

— Знаю, дядя, знаю! — сказал Краснодевко.

— И ангар 26, юконец-почтальон. Малиновое, бля, Зерно.

— Так, дядя, так!

— Ко мне их, Миша! Бери кого надо. Всех бери. Но вежливо пригласи этих двоих ко мне. Тотчас. Все регистрировать. ВСЕ РЕГИСТРИРОВАТЬ, Я СКАЗАЛ! Я тебя умоляю, Миша, сделай хорошо .

Миша Краснодевко исчез. А у Полугая словно коленки подрезали — он рухнул спиной в кресло. Время еще было — до сеанса связи с Матвеем Кребнем. И у Полугая появилось странное ощущение — что день сегодня так плохо все-таки не кончится. И что он во всем сегодня-таки разберется.

Юконский почтальон, доблестный воин, нареченный много лет назад Самым Старым Почтальоном за настойчивость и въедливость Малиновым Зерном, с крайнего детства отличался редкостной, даже для индейца, молчаливостью. Буря могла бушевать у него в душе, разрушая прекрасные подводные города, но на поверхность, в лучшем случае, выныривала пустая бутылка из под пива, да пара старых открыток со смывшимися адресами… Однако — сегодня, 15 марта 354 года, все было не так. Сегодня буре оказалось мало океана, и океан вышел из берегов.