Сергей Антонов - 2 - Герой - 2

Эскадра Кребня вышла в риман невысоко над системой Лапута — в парсеке от Погоста — для ориентации на избранную точку огня. Обильно населенная — до тревоги на Погосте — нефтеналивная планета легла на левую руку эскадре, и Кребень приостановился, чтобы провести последний чек-ап, сказать несколько зажигательных речей усталому гарнизону и связаться с «Ямахой», несущей боевое дежурство над Пыльным Мешком. Кребень сильно рассчитывал на взаимодействие с одним из самых мощных шипоносцев на Западе, который, вдобавок, патрулировал Мешок с самого начала, и чья команда владела ситуацией в регионе больше, чем кто бы то ни было. Кребень вообще собирался передать тактическое командование акцией бригадиру Бояринову, ничуть не сомневаясь в его лояльности — по умолчанию, поскольку экипаж «Ямахи» был аяксовским едва ли наполовину, да и далеко «Ямаха» отстояла от событий на Столице и на «Стратокастере», информация, попадавшая в общие каналы, с вечера пятнадцатого марта подвергалась строгой цензуре, и особо интимные события передела власти на Западе дойти до Бояринова не могли… Но сначала Кребень позвонил на Столицу. Сухоручко, злой как черт, отрывисто рассказал о продолжении мистической чепухи с Маллиганом ("Расстреляю твоего Полугая, как только смогу его самого поймать. И Гневнева твоего — тоже расстреляю. При огромном стечении народа. Черт бы вас побрал, тиходонцев!") Президент со множественным инфарктом в больнице — несколько часов назад эпигона Ганди разобрал кондратий. Не все так уж плохо, военное положение устанавливается штатно, все частные рейсовики под строгим контролем — опасаться спонтанно возникающих, где не попадя, Спасителей Вселенной, всяких гринписовцев и прочих борцов за права человека тебе, Кребень, не надо… Словом, работай, войтаман. Некоторое время Кребень раздумывал, не задать ли Сухоручке прямой вопрос о результатах отлова уволившихся со службы жмеринцев, но не рискнул. Глаза Сухоручки горели огнем, но кресло Министра Внутренних Дел адмирал еще не захапал. А связаться с самим генерал-лейтенантом Арвидом Кребень не смог — "Господин генерал-лейтенант на операции!" — ответил секретарь, и Кребень разозлился: все играли втемную… ощущение глобального кризиса охватило Кребня… словно он, голый, выскочил из бани, и в темноте речку с терновником перепутал… Вопрос стоял так: по глотке ли Ёсе-адмиралу откушенное? Хотя, если он изловчится-таки все прожевать… Ладно, сказал себе Кребень. Играем дальше. С тем, что на руках — другого уже не будет.

Утром 19 марта на планете Миракль, на стадионе Колоссеум, состоялся, несмотря на начавшуюся войну, полуфинал Лиги Чемпионов Галактики по футболу (среди гуманоидов). Играли «Реал» (Мадрит) и бирюлевский «Спартак». Матч начался в 10 часов по среднему времени.

Во время первого тайма исторической встречи происходили нервные переговоры между командиром шипоносца «Ямаха» бригадиром ППС Дануприцатусом Бояриновым и Большим Шефом Запада войсковым атаманом Матвеем Кребнем. Кребень уговаривал Бояринова сложить оружие. Бояринов не соглашался.

Матвей Кребень был человеком жестким. И когда надо — жестоким. Хосе-Луис, где он начинал службу в полицейской ватаге свободного атамана Патько, был мир полный самого низкого отребья в Галактике, и редкий казак по завершении контракта мог похвастаться неокровавленными руками. Все люди умирают, а иным не грех и помочь.

Но в самом безумном сне войсковому атаману не приснился бы кошмар, детально, в красках, с запахами и цифрами, повествующий, как он, Матвей Кребень ведет бой с «Ямахой», пятикорпусным шипоносцем ППС Западной Области.

Матвей Кребень отлично знал, что такое — честь и совесть. Они многое для него значили. С совестью своей ему пришлось в свое время заключить сделку: она помалкивает, а он ее, по возможности, не напрягает больше, чем уже напряг, когда уходил с Хосе-Луиса в охрану Иосифа Сухоручко. Честь… Нет. Честь Кребень до сих пор держал чистой и сухой, как порох. Заказ Ларкин диктовала острая политическая необходимость. Да и помилуйте — убийства по заказу, как не крути, не произошло… И вообще — историю Ларкин Кребень относил в сферу своей совести, а не чести. Кто бы чего ни говорил… Однако сегодня Матвей Кребень, на мостике «Стратокастера», отдавая приказ об атаке и подавлении огня с мятежной «Ямахи», чрезвычайно остро ощутил, что именно карьера делает человека, а не человек — карьеру… А для карьеры категория чести — несущественное и вредное образование, вроде полипа в носу для народного трибуна…

Никакой чести нет в бою со своими. Особенно, если свои — в своем праве. Но без боя — что за карьера?

На мостике «Ямахи» бесперечь курили. Все были раздражены. Связь была включена по громкоговорителю. Бригадир Бояринов, капитан шипоносца, вел переговоры с Матвеем Кребнем, и хотел, чтобы обновленная команда «Ямахи» входила в курс дела в реальном времени. Не то время, чтобы рангами считаться. Или секретностью. Какая там еще секретность — на борту все наши.

Объемный портрет Большего Шефа Запада занимал весь десяти метров по диагонали главный осевой экран «Ямахи». При таком увеличении было хорошо видно, что Кребень плохо выбрит, а левая щека у него изъязвлена оспой. Бояринов нарочно перевел видео на большой экран: омерзение, вызывавшееся преувеличенной цифровой детализацией лика войтамана, было полезно сейчас, и прежде всего — ему самому, бригадиру Дануприцатусу Бояринову.

— Попробуем иначе, — сказал Кребень устало, но спокойно. — Попробуем так. На «Ямахе»! Всем моим! Слушай мою команду. Закрыть все огневые палубы, застопорить маневровые двигатели, закрыть порт, подойти к транспорту "Конь Каурый" и допустить на борт шипоносца досмотровую группу. Командир «Ямахи» Бояринов! Вы смещены со своей должности и арестованы, за неподчинение приказу и распространение мятежных настроений на борту вверенного вам шипоносца патрульно-пограничной службы. На «Ямахе»! Что скажете, мятежнички?

— Это хорошая попытка, — одобрительно сказал Бояринов. — Посмотрим, что выйдет. Мятежнички, дорогуши, провести перекличку.

— Впечатление такое, что ты заранее знаешь результат, бригадир, — сказал Кребень.

— Не знаю, — сказал Бояринов. — Самому любопытно. Всем моим, на шипоносце! Что скажете, аяксы?

— Да кэп! — в сердцах сказал старший офицер «Ямахи» кавторанг Цуладце. — Как о нас думаешь, вай мэ?! Давай выключай кино и продолжаем нести службу! Какой такой смещены со своей должности! Э, усатый! Ты кето такой?

Кребень игнорировал очередной восклик эмоционального кавторанга. Он ждал.

— Заткнись, милый, — попросил Цуладце Бояринов. — Когда надвигается глас народа, боги должны молчать. Шипоносец, на связь!