Толлеус, искусник из Кордоса

— не обеспечивать защиту искусника № 1-409 от нападений чародеев, работающих в частной сфере

— арестовать и выдать властям империи Кордос чародея, который убьет искусника № 1-409

Серп Мунары скользнул за горизонт, уступив место дневному светилу. Толлеус открыл глаза и сладко зевнул, вытянувшись на своей соломе. Впрочем, «сладко потянулся» он образно. В действительности делать это было чревато для изношенного организма. Настроение искусника было преотличным: вчера нежданно-негаданно ему удалось неплохо пополнить запас маны. Он остановился только к ночи, когда уже совсем устал. Да и ряды чародейских конструктов, наводнивших Палатку, изрядно поредели, что делало дальнейшую охоту не такой перспективной. И все же старику удалось буквально за пару часов совершенно бесплатно нацедить добрую треть манокристалла!

Ночь выдалась неспокойной. Нет, никто не ломился в шатер, искусника не донимали кошмары или вещие сны. Однако безликий рокот Призрачного Шума нынче ночью был какой-то тревожный. Также как морской прибой может нежно ласкать босые ступни или в шторм обрушиваться на берег в слепой ярости, так и гомон тысячи призраков. Сейчас шумело так себе: и близко не буря. Но все же какое-то недовольство этой непонятной стихии чувствовалось. И все бы ничего, но это рассерженное жужжание было местным, если так можно сказать. То есть центр активности Шума был здесь — в Палатке. По опыту старик знал, что призраки устраивают галдеж не просто так: в ближайшем будущем грядет или только что случилось большое событие. Это могло обернуться неприятностями, нужно быть начеку.

Хорошенько проморгавшись, Толлеус нацепил ставший уже привычным шлем и сразу же огляделся истинным зрением. Увы, но за ночь конструктов больше не стало. Разномастную мелочь он в большинстве своем выловил еще вчера. Остались только большие фиолетовые «гусеницы», которым удавалось вырваться из ловчей сети старика. Они появились вчера под конец веселья: шесть штук размером с руку взрослого мужчины каждая. Сначала искусник очень обрадовался, увидев их: эти жирные конструкты прямо-таки сочились маной. Но к великому сожалению, тут же выяснилась их особенность: они были сильнее ловчего поля. В шатер они предпочитали не лезть, хотя, наверное, могли бы. Однако даже через стенки было видно, что они здесь не просто так. Когда старик снимал защиту, они настойчиво летели внутрь. Прямо к нему, как ему показалось. Он с азартом ловил их, но они вырывались и отлетали подальше, как будто им нужно было перевести дух. А потом они снова подбирались к стенам шатра, дожидаясь новой возможности пробраться без приглашения. Сейчас «гусеницы» выстроились в форме правильного шестиугольника снаружи и висели неподвижно.

Ценную добычу, безусловно, требовалось поймать, но пока у Толлеуса не было мыслей, как это сделать. Сегодня в планах было посещение турнира. Несколько дней назад искусник побывал на так называемой «Длинной миле», где големы соревновались друг с другом в скорости. Сегодня истуканы тоже будут бегать по кругу наперегонки. Но было одно большое отличие: если раньше ими управляли чародеи, то сейчас хозяева будут простыми зрителями, а големы побегут сами. Как такое можно сделать, старик плохо представлял себе. Наверное, автономные искусственные создания — это венец всего големостроения. Зрелище обещало быть захватывающим. Самодостаточного голема может сделать только настоящий мастер. Выступление элиты, каковой, без сомнения, были те немногие, кто участвовал в забеге сегодня, никак нельзя было пропустить. Тут будут не бесформенные неповоротливые каменные глыбы, а сплав скорости и изящества. Толлеус был в этом уверен.

Лишь только искусник вышел из шатра, фиолетовые конструкты ожили и с нездоровым интересом полетели за ним. Такое пристальное внимание к своей персоне очень не понравилось старику, отчего он с неожиданной для своего возраста прытью ретировался обратно в шатер. «Гусеницы», «потоптавшись» у входа, вновь, как ни в чем не бывало, заняли свои насиженные места. Вроде бы до сих пор конструкты не проявляли никакой враждебности, и все же поведение этих внушало опасение. Толлеус все еще подсознательно побаивался чародеев: слишком долго его этому учили. Вот и теперь холодные лапки мурашек протопали вдоль позвоночника.

— Могут чародеи затеять против меня что-нибудь недоброе? — поставил старик вопрос ребром.

— Конечно, могут! — без тени сомнения ответило Альтер-эго и тут же, предвосхищая следующий вопрос, добавило: — Потому что ты им не нравишься!

Искусник лишь отмахнулся: — А резон-то у них какой? Одно дело просто не любить, а другое — силы тратить.

— Ты вчера наловил и перепортил кучу чужой собственности. Чародеи тебе не простят! — с каким-то непонятным злорадством подсказал Толлеус сам себе.

Старик нахмурился: — Что-то я не заметил хозяев… — буркнул он.

— Ну конечно они дикие! То есть ничьи! Их не делали чародеи для своих нужд, они сами появились! Из яиц вылупились! — искусник потешался от души, и продолжал бы еще долго, если бы не прозвучал новый аргумент:

— Они сами лезли ко мне! Я лишь защищал неприкосновенность своего жилья!

Пожевав губами, старик согласно кивнул, принимая аргумент: — Вот только, согласись, обидно. Допустим, ты хотел заглянуть в замочную скважину к постояльцу, проверить, не портит ли он твое имущество. А он тебя из-за двери спицей в глаз!

Толлеус кивнул. Действительно, обидно. И, похоже, чародеи тоже обиделись. И это не сулило ничего хорошего.

Для проверки своей гипотезы, искусник снова высунулся из шатра. Конструкты своей активностью тут же дали понять, что мысль была верная. Они летели целенаправленно. Было лишь не ясно, что же будет, случись им добраться до старика. Вопрос не праздный, но проверять не хотелось. Безвылазно сидеть в шатре неопределенное время тоже не было никакого желания. Пожав плечами, искусник привычно заключил себя в защитную сферу и уверенно вышел на улицу. Защитный кокон — очень хорошее плетение, позволяющее своему хозяину счастливо избежать всяких ненужных встреч со вражеским оружием, стихиями и агрессивными плетениями. Одно плохо — он потребляет ману, иначе все искусники вообще никогда не снимали бы свою защиту. Сейчас требовалось определить, сколько маны достаточно, чтобы защититься от «гусениц». Толлеус сразу поставил самый мощный вариант, чтобы потихоньку убавлять ману, подбирая таким образом дозу. Вот конструкты добрались до защитного кокона…

Старик взвизгнул не хуже девицы, которую ущипнули за филей, и повалился в шатер. А что делать: не до изящества, когда фиолетовые сгустки непонятно чего уверенно проникают к тебе в непробиваемый защитный кокон.