Толлеус, искусник из Кордоса

— Да ману они жалеют, чего здесь не понятно? — не дремал пессимист.

— Это верно: на всех ее не напасешься, — согласился старик. — Но бывают ведь случаи, когда клиент богатый и готов платить за срочность. Приведет крестьянин лошадь подковать — ему по старинке работу сделают, а богатый аристократ заглянет — достанут с полки специальный искусный молот.

Вроде бы, все просто, но оставалось лишь вздыхать об отсутствии такой возможности.

Второй раз за день искусник удостоился визита разгневанного Маркуса. Точнее, посол был корректен, как всегда, но излишняя порывистость движений выдавала его чувства. На этот раз причиной недовольства начальника была встреча с интендантом. Сейчас Толлеусу совершенно не в чем было оправдываться, поэтому он сразу заявил, что не имеет к инциденту никакого отношения. Весь спрос с охранников.

— Они доложили, что интендант первым подъехал к тебе, и вы о чем-то беседовали, как два приятеля! — возразил профессор, поигрывая жезлом. Старик с удивлением понял, что Маркус из-за такой мелочи приготовился устроить ему допрос, проверяя Искусством правдивость ответов. Это вызывало недоумение.

Подтверждая мысли искусника, посол тут же объявил о своих намерениях.

— Все мы здесь периодически проходим тест на лояльность. Считай, что эта проверка при устройстве на работу. Я должен быть уверен, что на тебя можно положиться, — добавил он, аргументируя свой поступок.

— Обстоятельства так сложились, что я немного подрабатывал в Широтоне. Оробосцы лишены Искусства, а значит и многих радостей, которые оно несет. Они готовы хорошо платить за некоторые услуги. Ллэр Люциус был моим клиентом.

— Работникам посольства запрещено заниматься торговлей! — невыразительным голосом сказал начальник, но при этом его слова рассекли воздух, точно удар бича.

— Так я больше этим не занимаюсь! — миролюбиво поднял руки старик, а сам только сейчас подумал, что ведь верно: приди он снова на свою точку на рынке, тут бы его и схватил за руку тощий крючкотвор. Он ведь предупреждал, только старик совсем забыл об этом.

— Пускай закон не нарушен, — легко согласился Маркус. — Скажи тогда, за сколько ты готов продать врагам государственную тайну? — звеня металлом в голосе, вскричал он. Посол явно переборщил с пафосом, поэтому получилось наигранно. Здесь, в кругу своих, услышать такое от делового и рассудительного человека было крайне неприятно. Это странным образом рассердило старого искусника.

— С врагами я не торгую и тайны не выдаю, — насупился Толлеус. — Все было по-другому: я обобрал доверчивых оробосцев, взяв кучу денег за несложную работу, при этом не заплатил положенный налог. Хороший вклад в подрыв экономики Оробоса, не так ли?

Встретив отпор или же удовлетворившись показаниями жезла, профессор разом сбросил личину государственного обличителя. Свернув плетение правды, он подмигнул старику и тут же, без плавного перехода, выдал старику два купленных по утреннему заказу Ока.

— Самые хорошие, какие удалось достать — улыбнулся он.

Амулеты были во всем подобны тому, которое старик купил в Олитоне. Впрочем, одно отличие нашлось быстро. В истинном зрении конструкты почему-то выглядели по-разному. На вопрос искусника профессор ответил, что оба амулета абсолютно идентичны по своим характеристикам и функциональности. Просто форма конструктов в первую очередь зависит от внутреннего настроя самого чародея. Отличный внешний вид — это нормально.

Заглянув в управляющий камень одного из них, Толлеус поразился качеству изображения. Яркое, цветное — как в жизни. В довершение ко всему Маркус сказал, что они видят не только днем, но и ночью: света звезд им вполне достаточно. Искусник благодарно улыбнулся начальнику, тот вернул улыбку в ответ.

На этом посол и убыл обратно в свою вотчину, оставив после себя еще пару охранников «для усиления».

Наступил вечер, пора было подумать о досуге. Оболиус где-то раздобыл нарядную рубаху и с блестящими глазами направился к воротам. В последнее время он стал слишком задирать нос. И если со своим учителем он был вежлив и послушен, то среди своих новых уличных друзей хорохорился не в меру. Еще бы: умение худо-бедно формировать простенькие плетения делало его даже среди старших ребят большим человеком, настоящим чародеем. Однако сегодня произвести впечатление на какую-нибудь девочку у него не получится: у старика на помощника были свои планы. Окликать ученика он не стал, вместо этого ловко накинул ему на плечи искусную нить, остановив на месте.

Охранники, со скучающими лицами сидящие у ворот, дружно повернули головы и ухмыльнулись, обрадованные бесплатным представлением. Старик заметил, как покраснели уши подростка, и как он сжал кулаки. Похоже, свое пленение парень списал на счет служивых. Ну да ничего, сейчас разберется: искусник потянул нить на себя. Оболиус дернулся по привычке, затрепыхавшись, точно рыбка на крючке, наконец, сообразил обернуться и увидел ловца. Со строптивостью, достойной лучшего применения, помощник разорвал путы и освободился. Толлеус только этого и ждал: талию ученика тут же захлестнула нить совсем другого плана, которую так просто было не порвать. Подросток справился и с ней, но проиграл пару-тройку шагов. В ход тут же пошла третья нить, настойчиво увлекая свою жертву к мастерской. Разных нитей в арсенале искусника было предостаточно, так что вполне хватило, чтобы в молчаливой борьбе подтащить к себе Рыжего «чародея», и еще осталось про запас. Раскрасневшийся помощник тяжело дышал, точно после долгого бега. Толлеус его понимал: совсем не просто пользоваться Искусством без посоха, особенно если ничего не умеешь. Впрочем, ученик делал огромные успехи и только что с честью одолел еще одно испытание, победив все нити.

Сражаясь за свободу, ученик израсходовал весь свой куцый запас маны. Тренировки позволят развить манослой, но случится это еще не скоро. Убедившись, что охранники не смотрят, старик поделился маной из накопителя: она сейчас парню понадобится, а естественное восстановление займет много времени.

— Слушаю, учитель… — кротко сказал Оболиус, будто не было только что поединка, будто он никуда не собирался, а подошел сам, чтобы полюбопытствовать, не может ли он чем-то помочь. Однако опущенные долу глаза и послушный голос не могли обмануть искусника: он-то прекрасно помнил, что вытворял этот пройдоха в первые дни по дороге в Широтон с точно таким же услужливым выражением лица. Показав небрежным жестом на разложенные на столе добытые сегодня у плотника деревянные части голема-малыша, он буднично сказал: