Андрей Фролов - Жертвенные львы

– Я?.. Конечно, да, господин Цзи… спасибо! – Начисто забыв об атеизме, Чи Вай сложил ладони перед собой, поднося ко лбу и кланяясь. – Я и предположить не мог, что…

– Я сказал, помолчи, – прервал посланник Кипятка, снова ткнув пальцами в его сторону. – Внимание господина Пэна не означает твоего вступления в «Союз». Но если ты избран, то получил возможность доказать, что достоин.

Мысли превратились в тяжелые неповоротливые планеты, вдруг сорвавшиеся с орбит. Они бились друг о друга, наполняя голову Гао несусветным грохотом, по сравнению с которым шум внешних работ комбайна казался шепотом.

Значит – заметили. Учли проявленное почтение и осведомленность о настоящей силе , управляющей «Императором». О таком Чи Вай, отважно отвечающий на вопрос Кипятка, не мог и мечтать! Вот тебе и цапля, о которой говорил жирный хозяин забегаловки…

– Я здесь для того, – Цзи поднял пиалу с чаем, делая крохотный глоток, – чтобы ты знал – за тобой теперь присматривают. Сумеешь доказать свою полезность, поднимешься на новую ступень.

Гао, оцепеневший и неестественно выпрямивший спину, боялся даже вздохнуть. Любопытные официанты в дальнем углу стихли, украдкой наблюдая, чем закончится странная беседа.

– За него можешь не бояться. – Цзи мотнул головой в сторону кухни, где скрывался хозяин «Гнутого моста». – Место ты не потеряешь, а твои боссы теперь не он или Каракурт, а я и сам Квон Пэн.

Он подал «сорокдевятке» незаметный знак, и на столик легли несколько банкнот.

– Возьми это в знак моего доброго расположения. Купи новую обувь или потрать на проституток… – Чи Вай смотрел на деньги, будто это был смертельно ядовитый скорпион, не спеша протягивать руку. – Бери-бери, это подарок. Если сумеешь стать одним из нас, денег у тебя будет в достатке. И вот еще… Больше никого не бойся – ни на работе, ни в жизни. Отныне бояться должны тебя.

Сумеешь доказать… Доказать, что достоин и полезен… Только сейчас до Гао начинал доходить истинный смысл произнесенных инфорсером слов. Но как?

– Но как? – вырвалось невольно, бездумно, заставляя покраснеть.

Цзи, впервые взглянувший парню прямо в лицо, улыбнулся тонкими губами, над которыми изогнулись и усы-ниточки. Улыбку повторил и «сорокдевятка». Вероятно, это была вполне ожидаемая реакция любого новичка.

– Но как, господин Цзи? – спохватился Гао, снова кланяясь. Живот продолжало крутить. – Как я смогу доказать это вам и Большому Брату?

– А вот это уже, Чи Вай, решать тебе.

Инфорсер поставил недопитую пиалу обратно на стол. Сделал едва различимый жест пальцами, и рядовой боевик тут же отодвинул от себя тарелку.

– Один раз ты смог приятно удивить господина Пэна. Проделай это еще раз.

Он поднялся на ноги, и ошалелый Гао даже не подумал уважительно вскочить следом. Цзи наклонился, ласково похлопав парня по ледяной щеке.

– Удачи, Чи Вай Гао. Ты знаешь, где нас найти…

И они покинули «Гнутый мост», оставив после себя пустую тарелку, недопитый чай и тонкую стопку юаней. Еще несколько минут Гао сидел неподвижно, глядя куда-то в себя, но рассматривая пустоту.

Затем встал, машинально пряча деньги в карман. Принялся убирать со стола.

Официанты в соседнем зале наблюдали за пареньком со смесью страха и жгучего любопытства. Было заметно, что их так и подмывает узнать, о чем почтенные гости говорили с новичком, но решиться не мог никто.

В себя Чи Вай пришел только в кухонной зоне, загружающим посуду в моечную машину. И тут же ударило в голову, накрыло теплой липкой волной, вышибло из легких воздух. Триада не забыла! Они сами пришли к нему, дав понять, что теперь Гао – их собственность.

Сам того не желая, он изменил свою жизнь одной-единственной фразой. Изменил жизнь…

Хотел ли он? Мог ли отказаться? Наверное, да. Но после этого его жизнь на комбайне счастливой не назвал бы и каторжник из «Африки».

Черенок обернулся, почувствовав на себе взгляды.

В проеме кухонных дверей стоял тучный хозяин «Моста», за его спиной толпились трое официантов. Все они по-прежнему не решались задать вопросы, а в глазах бывшего босса читалась неуверенность – он все еще взвешивал, вправе ли заговорить с подмастерьем в привычном тоне.

Никого не бойся , сказал ему господин Цзи. И место ты не потеряешь , об этом господин Цзи тоже говорил. Теперь за тобой будут пристально наблюдать , это господин Цзи также дал понять вполне однозначно.

– Чего надо?.. – попробовал рявкнуть Гао, но вышло сухо и сдавленно.

Все равно подействовало.

Прислугу смыло из дверей весенним паводком. Хозяин продержался еще несколько секунд. Побагровел, но смолчал и тоже удалился.

Так, значит, вот она какова – настоящая власть?..

И это лишь ее крохотный глоточек, самый незначительный оттенок пьянящего аромата!

Но как доказать Большому Брату, что он не ошибся, из семнадцати новых работников комбайна выбрав именно Чи Вая?..

Шальная мысль кольнула его так неожиданно и ощутимо, что Гао чуть не вскрикнул. Закусил губу, потер виски. Затравленно обернулся, словно кто-то все еще подглядывал в кухню, потешаясь над терзаниями молодого человека.

Если он от чистого сердца помогает незнакомцу, то вправе ли просить вознаграждения сейчас, а не в следующей инкарнации? Если считает вознаграждение недостаточным, имеет ли право требовать больше? Может ли чужая судьба стать платой за расцвет его собственной? Как не поверить в руку проведения, когда брошенные в землю товарищества семена взаимовыручки сами просятся прорасти великолепным деревом, на котором зреют плоды карьеры Чи Вая?

Нет, это не станет предательством. Это – лишь предначертанное кружение вещей в сложном бессмертном мире. Это – жертва на алтаре новой жизни путника по имени Гао. Это плата за то, что он помог незадачливому соседу собрать бобы, рассыпанные по дороге.

В конце концов, услужение принцу не может длиться вечно.

Особенно, когда ко двору просит настоящий Император…

– Рамон, крупный план!

Палец ан-Тейшейры указывал вправо и вверх, где взмывали и с мерными вздохами опускались металлические поршни. Бадоса мгновенно развернулся, запечатлевая могучий механизм.

Поршни были громадными и громоздкими, как и все на этой самоходной станции. Иногда вообще складывалось чувство, что комбайн построили не для прокладки железной дороги. Его создали для унижения человека, внушения ему чувства беспомощности и незначительности.

– Рамон, теперь сюда! – Ахмед был неутомим, перемещаясь по цеху впереди всей съемочной группы и на ходу составляя сценарий съемки. – Не забудь взять общий… сейчас я спущусь прямо туда, в монтажные ямы, покажем масштаб…