Вадим Панов - Костры на алтарях

– В то же время мы не исключаем, что господин Дорадо сам стал жертвой изощренного преступления и скрывается не от нас, а от бандитов.

Данная фраза должна была дать свидетелю дополнительный стимул для помощи следствию.

– Это ближе к истине, – кивнул ресторатор, ерзая на неудобном пластиковом стуле. – Вим – парень мирный, неконфликтный. На мой взгляд, он даже чересчур мягок…

«Шесть полицейских убито, – рассеянно подумал Хамад. – Интересно, сколько бы трупов мы нашли, не будь Дорадо столь мягок?»

– У Вима не сложилась карьера, но он влюблен в музыку. По-настоящему влюблен. За это его все уважали.

Последние фразы, в той или иной вариации, майору пришлось выслушать в седьмой раз.

«Шайтан вас всех побери! Еще пара таких свидетелей, и я сам поверю, что Дорадо ни при чем!»

– Мои клиенты Вима обожали. А уж когда он выступал дуэтом с Камиллой, то публика просто впадала в экстаз.

– Дуэтом?

Задумавшийся Аль-Гамби едва не пропустил интереснейший факт мимо ушей. Кстати, именно поэтому он и не стал впоследствии наказывать допрашивавшего Такидзе полицейского – каждый может устать.

– А вам еще не рассказывали? – оживился Анвар. – Вим иногда выступал с женщиной, скрипачкой…

Теперь Хамад был максимально собран. До сих пор никто из свидетелей не упоминал о пассиях Дорадо. Никаких подруг, никаких любовниц.

«Он был гомосексуалистом?»

«Нет, конечно, нет!»

Но рассказать о личной жизни Дорадо люди не могли. Не было у него любовных привязанностей. Аль-Гамби решил, что dd предпочитал проституток, и вот…

– Знаете, майор, я люблю классическую европейскую музыку, разбираюсь в ней и скажу так: я видел очень мало музыкантов, которые бы так чувствовали друг друга, как Вим и Камилла. Их выступления завораживали.

– Они были любовниками?

– Гм, возможно. – Аль-Харти почесал толстый нос. – Скорее всего. Будь они просто друзьями, вряд ли бы сумели достичь такой дивной гармонии.

анклав: Франкфурт

территория: Zwielichtsviertel

бар «Четыре коня»

воздержание еще никому не шло на пользу

– Не останавливайся! Только не останавливайся!!

Чика-Мария стояла на коленях, выгнув спину и упершись руками в спинку кровати. Взад-вперед. Взад-вперед. Они забыли опустить жалюзи, а потому при движении по потному телу девушки перебегали разноцветные огоньки стоящего напротив окна рекламного экрана. Смешиваясь с татуировками, они превращали спину, руки и бока Чика-Марии в абсурдный калейдоскоп, который неожиданно сильно возбуждал находящегося позади девушки Дорадо.

Взад-вперед. Взад-вперед. Назад, освобождаясь…

– О-о… не надо…

Она пыталась протестовать, но Вим не обратил на возглас внимания. Уверенно перевернул Чика-Марию на спину, раздвинул ей ноги и вновь вошел, а потом навалился сверху всем весом, на мгновение замер, наслаждаясь ощущениями слияния с женщиной, и продолжил движение.

– Ты сбил меня с темпа… я не кончила…

Он нашел ее губы, поцелуем заставил замолчать.

Взад-вперед…

Тело у девчонки оказалось мягким, податливым. Грудь, с проколотыми железяками сосками, налитая, чуть обвисшая, но еще не потерявшая форму. Ягодицы тоже начали расплываться, однако им далеко до бесформенных мешков. Не идеальное тело, но сейчас Дорадо было все равно. Он должен был разрядиться, должен был выпустить накопившееся за последние дни напряжение, и шаловливая Чика-Мария оказалась как нельзя кстати.

Хотя начиналось все очень по-деловому…

Покупка оружия никогда не считалась в Анклавах особенно сложным делом, ибо корпорации были заинтересованы в том, чтобы граждане сами защищали свою жизнь и свою собственность. СБА выдавала лицензии всем желающим, а если у тебя вдруг обнаруживали незарегистрированный пистолет, его попросту отбирали. Продавцам ворованного оружия грозило до двух лет тюрьмы, однако и тут была лазейка: если стволы были похищены не у корпораций, а с какого-нибудь государственного военного склада, безы, как правило, закрывали на происходящее глаза.

«Мы не благотворительная организация, чтобы отправлять в кутузку за мелкие преступления!» Таков был негласный девиз СБА. Финансирующие ее корпорации не собирались кормить запертых в клетку бездельников.

Тем не менее у подпольных продавцов оружия существовали правила, нарушать которые считалось дурным тоном. Первое из них гласило, что покупатель не мог вести переговоры в наномаске. А поскольку Дорадо не хотел обращаться к знакомцам и не располагал временем для поиска податливого торговца, ему пришлось воспользоваться услугами подруги Свистуна.

– Они не изменили цену?

– Нет.

– И подготовили все, что я просил?

– Да.

– И химию?

Вим не был уверен, что Кодацци окажется столь же впечатлительным, как и Хала, а потому заказал у подпольных дельцов несколько разновидностей «сыворотки правды».

– Войцех сказал, что у него все готово, – огрызнулась девушка. – Я не лезла с расспросами. Не по чину, знаешь ли.

Они стояли в переулке, неподалеку от входа в бар «Четыре коня», и обсуждали разговор, который Чика-Мария только что закончила с торговцами. Незарегистрированный коммуникатор девушка продолжала вертеть в правой руке.

– Где вы встречаетесь?

– На втором этаже, меня проводят.

– Я войду в бар первым, – решил Дорадо. – Ты должна выждать не меньше десяти минут, поняла?

– Да.

Вим никогда не слышал о торговце оружием по имени Войцех, но вот о «Четырех конях» говорили разное. Кто-то считал бар местом надежным, кто-то проклинал пригревшихся под его крышей кидал. Впрочем, Дорадо прикрыл бы девушку, даже если бы заведение славилось безупречной репутацией.

Он вошел в прокуренный зал, с трудом отыскал себе место – почти все табуреты у стойки были заняты, кивнул бармену:

– Виски.

Отправляясь в «Четыре коня», Вим предусмотрительно надел полумаску, оставив открытым подбородок и рот.

– Ищете чего-то? – поинтересовался бармен, выставляя стакан. – Или кого-то?

– Жду, – коротко отозвался Дорадо.

– Тогда не забывайте заказывать.

– Договорились.

Бармен метнулся к другому посетителю, а Вим взял в руки стакан и переместился за угловой столик, оглядев по пути собравшуюся в «Четырех конях» публику.

Мусор. Мелкие посредники, живущие на проценты от сделок на черном рынке, шулеры, пушеры, громилы, проститутки. За столиками они позволяют себе шуметь, громко смеяться, орать друг на друга, но других посетителей не задевают, видимо, в «Четырех конях» есть кому приглядеть за порядком.

Когда в баре появилась Чика-Мария, Дорадо уже вычислил тех, кто соберется ее кинуть. Если соберется, конечно. Двое громил сидели у самых дверей в компании ярко размалеванных девиц, и один из них проводил отправившуюся на второй этаж Чику-Марию внимательным взглядом.