Константин Соловьев - Бесконечность

- Оль... - растерянно сказал я, бессознательно сжимая ее ладонь, - Это... Это серьезно, да? Это правда? Скажи мне! Это правда?

- Да, - сказала она, с трудом поднимаясь из кресла, - Паша, это действительно. Это не шутка. Паша, мы бессмертны!

- Сейчас? Уже?

- Сейчас. Он, этот Балич, выпустил свои нано-модули в атмосферу еще неделю назад. Они должны были размножится и проникнуть в организм каждого живущего на Земле человека. Мы сейчас бессмертны.

Наверно, если бы я не был так сбит толку, то обрадовался, но сил у меня на это не хватило.

- Бессмертны... - прошептал я, все еще не веря, - Подумать только, действительно бессмертны. Но это ведь не шутка? Эти нано-модули уже действуют в нас? Как?

- Не знаю, - она высвободила руку, подошла к окну. За стеклом сгустилась ночь, светились лишь яркие разноцветные пятнышки других квартир. Наверно, сейчас в каждой из них, оторвавшись от телевизора, разные люди пытались сформулировать для себя то, что принесло им Открытие Балича. Пытались - и не могли. Как можно поверить в бессмертие? - Он говорил, они похожи на крошечных самоуправляемых роботов, размером меньше любого микроба. Они проникают во все ткани тела и следят за их состоянием. Теперь наши тела не будут стареть, а болезни исчезнут. Теперь мы будем жить вечно, Паша.

Обнявшись, мы вместе смотрели в окно и необъятная небывалая радость затапливала нас, как огромная океанская волна. В этот момент мы любили всех - друзей, знакомых, случайных прохожих, тех, кого даже никогда не видели. Нас переполняли тепло и счастье.

- Шампанское! - заорал я, - Это же праздник!

Андрей засмеялся и обнял нас, его глаза сверкали. Оля тоже расхохоталась и стала в эту секунду так прекрасна, что я невольно залюбовался.

- Шампанского! - закричала она, - Это надо отметить! Паша, Андрей, как я вас всех люблю...

Да, в этот день было и шампанское, были и друзья - ошалевшие от радости, запутанные, сбитые с толку. Были какие-то неуместные подарки друг другу и постоянные звонки, были деликатесы и праздничный вечер по телевизору, когда на экране, сменяя друг друга, бледнели лицами депутаты, врачи и милиционеры, все это было. Мы отмечали самый великий праздник, Открытие. Но сперва мы долго стояли, обнявшись, и смотрели в окно, не говоря ни слова. И каждый из нас чувствовал, что завтрашний день необратимо станет другим.

Неповторимым.

* * *

Когда я закрыл кабинет, было уже поздно, на улице стемнело. Влившись в необозримый поток, вытекающий из офиса, я был выжат вместе со всеми на улицу, в бесконечный людской океан, рокочущий и волнующийся. Изредка в этом океане, протянувшемся во всю ширину улицы, были заметны крошечные островки - чьи-то шляпы или лысины. У тротуара в нескольких метрах от меня образовалась крохотная промоина, вероятно, кого-то задавили, но через несколько секунд исчезла и она. Я почувствовал, как подошва ботинка коснулась чего-то скользкого и мягкого, но увидеть, что это было невозможно - толпа сжимала меня со всех сторон с вялым безразличием заводского пресса. Она была безлика и бездумна, просто сотни тысяч тонн шевелящейся биомассы, какой-то гигантский неразумный организм вроде амебы. Глаза всех окружающих были мертвы, даже в глазах рыбы куда больше эмоций. Никто не смеялся, не спорил, все молчали, глядя в пространство перед собой. Почти никто не говорил - к чему общаться, если у вас со знакомым вечность для разговоров? К чему споры, если у вас вечность для познания?

С трудом вырвавшись из людского потока, я влился в другой поток, идущий перпендикулярно, к моему дому. Идти было недалеко, но очень беспокоило колено, я с трудом шел. Нано-роботы Балича излечили рак и СПИД, им ничего не стоило справиться с туберкулезом и чумой, но против обычных болезней они оказались бессильны - ведь они не могли срастить кости или избавиться от простуды. Ногу я сломал лет тридцать назад, когда упал на лестнице в подъезде. В тот раз мне крупно повезло - меня не задавили, я выбрался живым, но нога ныла до сих пор, несмотря на утешения врачей. Врачей было мало, работали они нехотя и разбирались слабо - к чему спасать человеческие жизни, если им ничего не угрожает? Спасибо, помог приятель-медик...

Раньше я ездил домой на трамвае, но после Энергетического Кризиса транспорт отошел в прошлое, от него остались лишь редкие скелеты автобусов на дороге и валяющиеся на обочине вверх дном машины. Когда же это было? Я помнил, что стоял май, но год вылетел из головы. Наверно, лет восемьдесят назад? Или девяносто? Кажется, тогда вышел замуж кто-то из правнучек, вероятно, Алена. Со временем моя память все чаще изменяла и это было неприятно. Я уже не помнил по именам все потомство, да и меня мало кто знал.

Поезда и автомобили остановились и так и не пошли - запасы нефти были исчерпаны до дна, шахты закрылись - закончился уголь. Некоторое время еще царил оптимизм - японцы уверяли, что в ближайшее время будут внедрены электромобили, но через пару лет кризис повторился и про уверения забыли - электричество стало не по карману. Долго держались атомные станции, но под конец вышли и они - как обеспечить энергией бессмертных?

Я жил в новом доме, на сто двадцать шестом этаже выше поверхности. Все дома старого образца давно были снесены, иначе город не смог бы вместить все сорок миллионов жителей. А ведь когда-то он считался провинциальным и едва мог набрать пол миллиона! Что поделать, бессмертие не останавливает размножения, а все естественные механизмы ограничения популяции, если они, конечно, существовали, разлетелись на шестеренки, когда Балич сделал свое Открытие. Население Земли давно перешагнуло отметку в восемьдесят миллиардов и теперь ни один отдел статистики уже не мог подсчитать, сколько нас, бессмертных и жалких, облагодетельствованных Баличем, продолжает жить.

Да, многое изменилось с тех пор. Напрягая память, я еще мог вспомнить безлюдные улицы и голубое небо. Это было давно. Так давно, что даже нельзя подсчитать. Несколько веков назад? Тысячелетий? Неизвестно - календари почти вышли из обращения, я даже не знал, какой сейчас год. Атмосфера погибла уже давно, то, чем мы сейчас дышим уже врядли назовешь воздухом. Пытаясь удержаться на грани, мы вырубили последние леса и настроили гидроэлектростанций, изрыли планету как головку сыра, отыскивая последние, чудом уцелевшие, месторождения. Бессмертные владыки мира, мы ползли по улицам, как вялые, нанюхавшиеся отравы, тараканы, чтобы на следующий день начать все с начала. Получить талоны на еду, добрести до работы и вернуться обратно. Впрочем, иметь работу теперь было почетно, по последним выкладкам, что я слышал, рабочим местом обеспечен лишь один из трех сотен. Что же делают остальные люди, куда они идут? Чем питаются? Что ждут от бесконечности?