Аластер Рейнольдс - Алмазные псы [сборник litres]

В этот миг Наки настигло ощущение, схожего с которым она не испытывала никогда в своей жизни. Они с Миной слились воедино. Она не просто не могла сказать, где заканчивается одна из них и начинается другая, но и сознавала, что всякое разделение будет бессмысленным. Пусть всего на мгновение, но Мина стала ею, а она стала Миной. Каждая мысль, каждое воспоминание сделались доступными обеим.

Наки поняла, как все выглядело для Мины. В воспоминаниях сестры преобладал восторг. Она мельком отмечала, как часы складываются в дни и недели, но все это было преходящим и не могло помутить блаженство от слияния с океаном. Мина делилась опытом с бесчисленными инопланетными сознаниями и сама впитывала их впечатления, невообразимые для человеческого восприятия. В миг единения Наки отчасти уловила, почему океан тогда покусился на ее сестру. Конформалы были для океана своего рода средством управления. Ведь управление обширным архивом статических нейрослепков требовало руководства, распределения, если угодно, отдельных разумов. Мину выбрали и присвоили, а потом вознаградили сверх всяческих ожиданий за ее труд. Океан проникал в ее разум на подсознательном уровне. Крайне редко она замечала – или ей позволяли замечать, – как что-то вмешивается извне, направляя в важных вопросах.

– Разум Ормазда …

Мина переняла мысли Наки. Теперь сестра знала наверняка, что́ поставлено на кон, и ведала, какую угрозу таит в себе разум сионца.

– Я всегда осознавала его присутствие. Он старательно прятался, согласна, но даже когда его не было рядом, оставалась тень. Быть может, именно из-за него океан привлек меня, из-за него потребовался конформал. Океан предчувствовал кризис. Догадывался, что Ормазд как-то с этим кризисом связан. Понимал, что совершил ужасную ошибку, когда его поглотил. Он стал искать новых союзников, которым мог бы довериться .

Ну да, сознания вроде разума Мины, подумалось Наки. Спроси ее кто-нибудь, восхищается ли она жонглерами или презирает их за жестокость, она бы не нашлась с ответом.

– Ормазд загрязнял океан?

– Его влияние было велико. Он сильная личность, сильная и ядовитая. Думаю, жонглеры со временем это поняли .

– Почему они просто его не вышвырнули?

– Они не могут. Тут все сложно… Океан представляет собой устройство хранения данных, но не обладает функцией самоочищения. Если совокупность сознаний улавливает враждебное присутствие, сопротивление возможно, да… Но разум Ормазда – человеческий. А нас, людей, в океане слишком мало, чтобы он уловил различие. Другие разумы чересчур чужеродны, чтобы оценить Ормазда по заслугам, Наки. Они лишь ощущают его разумность – и все .

– Мина, кто создал жонглеров образами? Ты можешь мне рассказать?

Наки ощутила веселое удивление сестры.

– Сами жонглеры этого не знают, Наки. Не знают ни кто их создал, ни зачем .

– Помоги нам, Мина. Мы должны известить весь океан о происходящем, и как можно скорее .

– Я одна, Наки, а разумов здесь множество. Один голос против хора .

– Прошу, придумай что-нибудь! Постарайся! Может, так до тебя дойдет: ты погибнешь, вы все погибнете. Однажды я тебя уже потеряла, но меня грела мысль, что на самом деле ты где-то близко. И я не хочу потерять тебя снова, теперь навсегда .

– Ты не теряла меня, Наки. Это я тебя бросила .

Она вынырнула из воды. Вейр сидел на катере, держа в руке колбу с токсином. Тени слегка удлинились, но явно прошло меньше времени, чем Наки со страхом предполагала. Она встретилась с Вейром взглядом и без слов задала вопрос.

– Челнок приближается. Пока вы были внизу, он дважды пролетал над нашим узлом. Думаю, у меня все-таки нет выбора, Наки.

Он взял горлышко колбы большим и указательным пальцами.

Наки била дрожь. Она поспешно натянула шорты и футболку, но никак не могла согреться. Грибковые узоры на теле ярко сверкали и даже, чудилось, словно парили над кожей. Пожалуй, сейчас они светились куда ярче, нежели перед погружением. Задержись она внизу подольше, останься она с Миной, Наки и сама наверняка превратилась бы в конформала. Это качество было присуще ей с рождения, но проявилось лишь теперь, когда пришла пора.

– Прошу тебя, подожди, – взмолилась Наки, поражаясь тому, как по-детски жалобно звучит ее голос. – Подожди еще немного, Рафаэль.

– Опять прилетел.

Челнок белым облачком скользнул над макушкой холма биомассы, в пяти или шести километрах от катера, намного ближе, чем в прошлый раз, как уверял Рафаэль. Внезапно он застыл на месте, завис над океаном, словно обнаружил что-то интересное.

– По-твоему, они знают, что мы здесь?

– Подозревают, – отозвался Вейр, катая колбу в пальцах.

– Гляди! – воскликнула Наки.

Челнок продолжал висеть, где висел, но под ним что-то происходило. Наки встала – пусть так больше шансов, что ее заметят, зато она увидит, что там творится. А она знала, чувствовала, что события приняли неожиданный оборот.

В километре от катера океан под челноком вдруг вспучился. Вода, перенасыщенная микроорганизмами, отливала густой зеленью, словно в нее насыпали преизрядно мха. Могучая зеленая волна на глазах Наки взметнулась в небо, содрогаясь в судорогах. Она была размером со здание и поднималась все выше с поразительной быстротой, разделяясь на отдельные потоки, точно разжимались пальцы, сжатые в кулак. На мгновение вода обволокла челнок, затем отхлынула обратно, расплескалась с грохотом по поверхности океана, будто оплакивая растраченную энергию. Челнок по-прежнему висел на месте, игнорируя нападение. Но, присмотревшись, Наки заметила, что белый дельтовидный корпус покрыт пленкой множества оттенков зеленого. Ей явилось озарение: с челноком случилось ровно то же самое, что когда-то было с Арвиатом, затонувшим городом. Даже воображать не хочется, какое преступление совершили жители Арвиата, за какие чудовищные грехи на них ополчился океан, погубивший город, но Наки верила – во всяком случае, теперь, – что жонглеры вполне способны обрушить город в океан, сорвать городские платформы с вакуумных баков, которые удерживали Арвиат в воздухе. Естественно, что такую способность хранили в строжайшем секрете, известном лишь горстке посвященных. Иначе никакой из городов не ощущал бы себя в безопасности над бурным океаном.

Впрочем, город – не челнок… Пускай органика немедленно принялась проедать оболочку корпуса, понадобится несколько часов, чтобы ущерб начал представлять угрозу. И это при условии, что ультра не придумали защиты получше, чем керамическая облицовка, которой пользовались на Бирюзе.

Челнок накренился.

Наки наблюдала, как корабль дергается, пытается выровняться, снова дергается. Настигло запоздалое осознание: органика проникла в двигательную систему челнока, поживилась контурами управления… Челнок, кренясь, опускался по крутой спирали все ниже, одновременно удаляясь от узла. Он коснулся поверхности, и тут, прямо перед неизбежным ударом, из океана вырвался второй увесистый органический «кулак», стиснувший корпус корабля. Челнок исчез, словно его и не было.