Екатерина Боровикова - Подобие жизни

– А что управитель? Неужели нет совсем-совсем никакой информации?

– Насколько я понял, наши программеры в замешательстве. Предпоследняя запись – управитель входит в Сеть для передачи данных. В полночь, как положено. Последняя ровно через сутки, в файле абсолютное и незамутнённое ничто. То есть, получается, он функционировал, но работу не выполнял. А такое невозможно. Спецы обратились с запросом в институт высоких технологий, но там только развели руками. Просмотрели всё за последние пять дней, больше пока не успели. Никаких зацепок.

– А восстановить инфу не пытались?

– Трофим, я же сказал – файл пуст. Как можно восстановить то, чего не было?

– Но я не понимаю!

– А давай спросим у специалиста. Элис, ты нас слушаешь?

– Конечно.

– Можешь сказать что-нибудь по данному вопросу?

– Чего она там сидит? Пускай выходит. Что я там не видел.

– Раз гость просит, выпускай материализацию, так уж и быть.

Брюнетка вышла из ниши и уселась на диван рядом с Гороховым.

– Пятьдесят четыре года назад, когда управителями только начали оснащать здания, такое бывало. Но тогда мы были гораздо примитивней, общаться не могли, да и система больше занималась записью, чем взаимодействием с жильцами.

– То есть, всё-таки это возможно? – оживился Владислав.

– Сейчас нет. А тогда… вирусы и баги могли сотворить всё, что угодно. Но в настоящее время у нас несколько сотен степеней защиты и способность к самооздоровлению. Я даже предположить не могу, что случилось в квартире жертвы.

– Может, какой-нибудь доморощенный хакер придумал новый вирус? Который вы пока не умеете распознавать? – спросил Трофим.

Элис совершенно по-человечески пожала плечами:

– Теоретически да. Но практически… У программиста должен быть отличный уровень знаний и высокий социальный рейтинг. С низким у него просто не было бы возможности незаметно разработать такую программу. Потому что у него тоже свой управитель. Понимаете? А точек входа в Сеть и тем более в Виртоград там, где нет нас, попросту не существует. Это базовое условие существования человеческого общества. Зачем представителю благонадёжной социальной группы такое придумывать? К тому же я не нахожу в нашей общей базе упоминания о подобных инцидентах.

– Понятно. А сам управитель не мог такое сотворить с хозяином квартиры? И удалить информацию? – Влад допил кофе и поставил чашку на журнальный столик. С потолка спустился манипулятор, бережно взял посуду и потащил её на кухню.

– Мы не способны причинять вред людям.

– Это живым, – заспорил Горохов. – Тела ведь утилизируете.

Элис покачала головой:

– Если человек не подаёт признаков жизни более двадцати четырёх часов, а в воздухе растёт концентрация специфической газовой смеси, мы вызываем полицию и медиков и временно передаём им функции хозяев. После констатации смерти по указанию уполномоченного представителя власти мы приступаем к утилизации: вызываем ближайшего дворового уборщика, который уничтожает тело. Сами ничего подобного не делаем. Затем переходим в автономный режим охраны помещения, пока не появится новый жилец.

– Понятно, – кивнул Владислав.

– Понятно, что ничего не понятно! – воскликнул Трофим, – У нас нет никаких зацепок, что нам дальше-то делать?

– Зацепка есть. Участковый нашёл свидетеля. Мальчишка из соседней квартиры что-то то ли видел, то ли слышал. Сейчас будем выяснять. Ты, кстати, на каком участке был следящим?

– Ни на каком, – буркнул Трофим, – папа решил, что это необязательно.

Кондратенко хмыкнул, но промолчал. Он не понимал, зачем перескакивать через эту ступень – она давала хорошую базу, любой следователь обязательно в начале карьеры работал участковым.

Весь город делился на сектора. К каждому был закреплён участковый, по сути, следящий бюрократ. Он получал сведения со всех управителей, контролировал записи о входах и выходах в виртуал, базу социального рейтинга и личные дела каждого жителя. В общем, знал, чем дышит население. Собранную статистику он отправлял в Управление и Муниципалитет. Нудная, но необходимая служба.

– Ладно, пообщаемся с мальчиком. Элис, сядь подальше от угла обзора, а то засмущаем свидетеля.

Визуализатор показывал бледную, какую-то болезненную, явно экономящую на себе женщину:

– Игорёк сейчас в школе. Мы же договорились, что вы позвоните в десять. Сейчас без пяти. Я не хочу прерывать урок и уж тем более, насильно отключать сына от Сети. Врачи говорят, это вредно для психики.

– Ничего страшного, мы подождём. Может, присядете?

Женщина последовала совету Кондратенко, стало видно простое кресло и небольшая часть бежевой стены.

– И ещё я хотела вас попросить слишком долго не беседовать – перемена всего двадцать пять минут, а занятия сейчас очень дороги. Если он не подключится к классу химии вовремя, с семейного счёта баллы всё равно спишут.

– Конечно, я понимаю. Не волнуйтесь, мы Игоря надолго не задержим.

Трофим с интересом, даже с каким-то восхищением наблюдал за следователем – у того цепкий и проникающий прямо в душу взгляд сменился на сочувствующий и мягкий. А тембр голоса стал бархатистым и убаюкивающим. Даже самому Горохову захотелось довериться Кондратенко и рассказать все-все тайны. На женщин такой тон должен был действовать завораживающе.

– Пока мы ждём мальчика, может, вы сами что-нибудь расскажете, уважаемая Ольга Кирилловна?

– Даже и не знаю, чем вам помочь, – улыбнулась мать свидетеля, – я мертвеца, в смысле, Петухова, совсем не знала. И видела всего один раз, когда он приходил к нам ругаться из-за того, что Игорь громко кричал, когда капризничал. Это было несколько лет назад. А позже мы даже ремонт делали, шум стоял неделю, но ему это почему-то не мешало.

– И неудивительно. Он раньше работал в реале, в Виртоград почти не заглядывал, – влез в разговор Трофим, – а потом стал проводить в нём почти всё своё время. Поэтому, наверное, даже не догадывался, что за стенкой шумят.

Владислав закашлялся и бросил на практиканта испепеляющий взгляд. Парень понял, что сделал что-то не то и решил больше ничего не говорить.

Женщина ничего странного не заметила:

– Да? Может быть, вы и правы.

– А сын что-нибудь вам говорил? – Кондратенко активировал минивизор и приготовился записывать.

– Да так, ничего особенного. Я, если честно, не особо спрашивала, меня другое интересовало – думала, как наказать, чтобы он понял, но при этом не получил психологическую травму. Понимаете, в тот день я была на работе в Виртограде, муж мой в командировке в Чангши уже второй месяц, поэтому Игорёк решил прогулять школу, думая, что никто об этом не узнает. Ой, мне так не хочется об этом рассказывать!