Анна Баканина - Мэй. Сломленная

Я пристально уставилась на пальцы руки и буквально заставила себя ими пошевелить. С первого раза ничего не получилось, но у меня и в мыслях не было, чтобы отступить. Если хочу выбраться отсюда и узнать правду, просто не имею права сдаваться.

Потребовалось немало сил и терпения, чтобы, наконец-то, добиться своего. Спустя десять, а то и больше попыток, я смогла пошевелить указательным пальцем. Это далось с большим трудом, но самое трудное было только впереди. Медленно, очень медленно я начала разрабатывать остальные пальцы, пока в конечном итоге не смогла сжать руку в кулак.

В жизни не подумала бы, что когда-нибудь придётся заново учиться таким элементарным вещам. Я чувствовала себя не просто беспомощной, а немощной. Мало того, что ничего не помню, так ещё приходится заново учиться двигаться. Из-за чего возникло неприятное ощущение, будто и вовсе не в своём теле.

– Мэй, дорогая, не стоит так торопиться! Тебе ещё нельзя вставать, ты же можешь упасть! ― со стороны двери раздался встревоженный возглас Амелии.

Она в миг оказалась рядом, как раз в тот момент, когда я уже свесила ноги с кровати. Девушка отложила в сторону кипу белья, аккуратно взяла меня под руку и уложила обратно в постель.

– Я понимаю, что тебе уже надоело лежать. Но сейчас пока рано пытаться двигаться самостоятельно, ― вновь заговорила она, после того как я приняла горизонтальное положение.

– В каком смысле? Почему мне нельзя вставать? ― уже с привычным непониманием спросила я. А когда вместо ответа девушка потупила взгляд, добавила: ― Дай угадаю, ты знаешь что-то ещё?

На лице Амелии отразился лёгкий намёк на стыд. Она задумчиво прикусила нижнюю губу, молча потянулась к белью, которое оставила на тумбе и кивнула на меня:

– Давай помогу переодеться.

– А давай ты сначала ответишь на вопрос, а потом уже займемся переодеваниями.

– Ладно.

Послышался вздох. Она села на стул, мельком глянула на закрытую дверь и заговорила:

– Да, ты права, я действительно не всё рассказала…

– Так и думала, ― перебила я. ― Но почему? Мне кажется, что всё-таки имею право знать правду.

– На тебе тогда лица не было. Я не хотела вот так сходу огорошить тебя, это было бы неправильно с моей стороны, ― в её голосе слышалась грусть. Амелия заправила за ухо выбившуюся прядь светлых волос, немного помолчала и продолжила: ― Я собиралась рассказать, но каждый раз, когда приходила к тебе в номер, ты спала. В общем, в тот день после беседы с директором мне посчастливилось подслушать ещё один разговор.

– Я смотрю, ты большая любительница подслушивать чужие разговоры, ― усмехнулась, на что получила хмурый взгляд.

– Мне казалось, ты хотела что-то узнать. Будешь и дальше перебивать?

– Прости, ― теперь была уже моя очередь устыдиться. ― Продолжай.

– По всей видимости, он навёл справки на тебя, потому что разговор был о твоём состоянии. Не уверена, но могу предложить, что собеседником был кто-то из медицинских работников. Джеймс, директор этой дыры, долго выпытывал про тебя. Хотел убедиться в точности информации, которую успел нарыть.

Амелия снова посмотрела на дверь будто боялась, что нас могут услышать. Затем, понизив голос, добавила:

– Мэй, я не знаю, что с тобой произошло, но… Ты только не пугайся, ладно?

Мне сразу не понравились её слова. Она вела себя как-то странно, но чёрт бы с этим. Тут и дураку понятно: она рисковала и опасалась быть подслушанной. Я опасалась не меньше её. Что там говорить, боялась сейчас услышать то, о чём неоднократно думала сама. Да, я хотела правду и вот-вот её услышу. Только готова ли?

– Не пугаться чего?

Я не была уверена и уже начала сомневаться в правильности своего решение, выудить из неё правду. Но отступать было некуда. Какой бы ни был ответ, произошло то, что произошло. Время всё равно нельзя вернуть вспять.

– Твоё тело… Оно ненастоящее. Руки, ноги, глаза, внутренние органы – всё это механическое, искусственное. Именно поэтому тебе сейчас нельзя вставать. Ты ещё не прошла курс реабилитации, одно неверное движение и можешь повредиться.

– Искусственное, значит, ― еле слышно повторила я и перевела взгляд на свои руки.

«Ну что, Мэй, поздравляю. Ты добилась своего» ― подумала, а сама отказывалась верить собственным ушам. Хм, а собственным ли? Боюсь, это определение ко мне уже не подходит.

Одно дело думать, строить догадки. Другое ― услышать эти самые догадки лично. Не зря у меня были сомнения на этот счет. Однако вместо ожидаемой волны неприятных эмоций, я не ощущала ровным счётом ничего. Ни гнева, ни грусти ― ничего. Внутри была пустота. Я буквально тонула в этой пустоте и ничего не могла с этим поделать. Даже не знаю, хорошо ли это?

Зато теперь стало понятно, почему не могу двигаться и почему ничего не чувствую. Одной головоломкой меньше, но это нисколечко не утешало. Наоборот, я только сильнее запуталась. До сих пор неизвестно, кто это со мной сделал и что произошло.

Можно ли вообще считать данный поступок помощью? То, что сделал этот человек, расценивается как эгоизм. Ведь благодаря ему я стала тем, кого так не любят в городе. Аугов не воспринимают за людей, их не желают видеть почти ни в одном заведении, будь то бар или другая забегаловка. Они живут, а точнее существуют, в специальном общежитии. Если куда-то и выходят, то очень тщательно скрывают своё предназначение. Протезированные уже давно считаются дешёвой рабочей силой. Безусловно работодателю куда выгоднее нанять с десяток таких, чтобы те выполняли работу вдвое больше, чем обычный человек. Да и платить им особо не нужно – хорошо, что хотя бы приняли.

Теперь я стала одной из них ― аугом, протезированной, изгоем. Не спорю, человек достаточно быстро привыкает ко всему. И я привыкну, придётся. Только хочу ли я такой жизни? Готова ли прятаться ото всех, скрывать свою личность, чтобы лишний раз не нарваться на неприятности, или и того хуже получить пулю в лоб.

Нет. Я определённо к такому не готова. Но всё уже решили за меня. Вместо того чтобы дать умереть, этот человек обрёк меня на пожизненное рабство. Рабство у того, на кого придётся работать в дальнейшем, а в частности у него самого. Все мои надежды, планы на будущее ― всё разлетелось в прах. От одной только мысли, что я уже не человек, становилось просто омерзительно.

– Мэй, с тобой всё хорошо? ― встревоженные голос горничной вывел меня из раздумий. Она аккуратно дотронулась до моего плеча и заглянула в глаза. ― Ты в порядке?

– Конечно, всё хорошо. Я в полном порядке. Не считая одной маленькой неприятности в виде протезированного всего, ― безэмоционально ответила, а сама удивилась собственному спокойствию. Не уверена, но что-то мне подсказывает, что это плохой знак.